за мою спину и одним рывком смел все приборы со стола. Звон посуды, звук бьющегося стекла оглушил так же, как выстрел, но еще больше глушили удары сердец. Моего и его. Они снова бились в унисон. От взаимной ненависти.
Самсонов грубо усадил меня на стол и дернул к его краю, задирая платье. Он отвлекся на красный шелк, и я выдернула руку из его хватки и долбанула Давида по щеке, тот рыкнул на меня, но продолжил расстегивать ширинку черных брюк. Ударила снова. Толкнула в грудь, дернула второй рукой, но Самсонов лишь смял мои бедра, дернул на себя и прошиб острым как край разбившейся посуды желанием. Одним грубым толчком вошел в меня, заставляя хватать ртом воздух, но не давая шанса дышать тут же смял губы, клеймя их своим жадным до боли поцелуем. Укусила его нижнюю губу.
Зарычал, толкнулся снова.
– Я давал тебе шанс, – так крепко обхватил мою талию рукой, что я даже пошевелиться не могла, не то что отодвинуться. Второй рукой сжал подбородок и с обреченностью смертника поднял полный боли взор и заглянул в мои глаза, а потом вновь опустил его на губы, пряча эмоции. – Какого хрена не воспользовалась?
Заорал, обжигая дыханием губы, и продолжил доводить меня до сумасшествия точными толчками бедер, которые таранили мои разведенные. Бились о них, липли кожа к коже, когда проникал до основания, растягивая собой без остатка.
– Почему, Кристина? – рычал в губы, взведенный до предела этой яростью, что разъедала обоих. Она грозилась уничтожить нас, но сперва мы захлебнемся в ней как в океане боли и порока, в котором топили друг друга день за днем. – Почему?
– Ты знаешь, почему… – выдохнула и прикрыла глаза, разум рассыпался на кусочки, разлетелся в клочья, перестал существовать на миг. Краткий и острый миг удовольствия, которое затмило ненависть к Самсонову и заставило поймать его озверевший взгляд. И ответить ему без слов.
А потом накрыло и его.
Дернулся, вздрогнул внутри и вдолбился так глубоко, что стало больно, но я позволила ему это, потому что дура.
Влюбленная дура, спятившая от всего происходящего и совсем не думающая головой.
Он кончил внутрь.
Выдохнула, Самсонов тоже. Не отводя губ от моих. И замер, тяжело дыша. Почти со свистом.
– Сегодня у тебя был первый и последний шанс закончить все быстро, – поднял голову, все еще находясь во мне и отвел прилипшую прядь со щеки собственническим, даже нежным жестом. – Но ты его проебала. Больше я тебя не отпущу.
Это я итак знала. Правда он пока не понимал, насколько близок к истине.
Ведь тест, который я сделала накануне оказался положительным.
1
– Я точно нормально выгляжу? – Кристина нервно вгляделась в свое отражение в зеркальной стене и спросила шепотом, косясь на проходящего мимо официанта. Я закатила глаза и покачала головой.
– Ты выглядишь лучше, чем добрая половина присутствующих здесь девушек, – окинула взглядом зал натыкаясь на уже привычную картину.
Высокие анорексично-худые, либо наоборот чрезмерно перекачанные силиконом в нужных и ненужных местах модели плавали по залу как акулы на мелководье. Они искали и рыскали. Алчные, жадные до денег, эгоистичные и меркантильные твари, которые готовы вцепиться в каждого, у кого более-менее приличный счет в банке. К слову сказать жертв этих акул тут тоже было предостаточно, ну еще бы, сходки по типу этой славятся обилием богачей.
Ненавижу это слово. Оно как ярлык клеится к тебе и потом все, кто знает о твоем финансовом состоянии исподтишка тебя ненавидит, считая легкомысленной и недостойной, мол ни дня в жизни не рабатывала, а на феррари ездишь, тварь.
– У тебя хотя бы сиськи настоящие… – попыталась утешить подругу, но та лишь взволнованно ко мне повернулась и негромко спросила с тихим ужасом.
– Что слишком маленькие, да?
– Кристи завязывай, я уверена, сегодня тебе улыбнется удача, – хотя честнее было бы назвать удачей возможность уйти отсюда незамеченной, потому что слишком опасные люди находились в зале. Таким перейди дорогу – и очнешься где-нибудь на обочине у придорожной забегаловки. Если вообще очнешься… – И ты выйдешь отсюда под протекцией одного из этих, – обвела пальцем группу болтающих о чем-то бизнесменов. – Или этих, – ткнула в сторону игорных столов, за которыми группками сидят те же смокинги. – Или вон этих мужиков, – мотнула головой в сторону балкона, на котором стояли еще несколько типов, – и все будут счастливы.
– Я очень надеюсь, что ты окажешься права, – она грустно вдохнула и перехватила мой взгляд в отражении зеркальной стены. – Не зря же ты одолжила мне свое платье от Диор.
Кристина покрутилась, рассматривая себя, а я вздохнула, понимая, что наша часовая лекция о модных домах прошла даром.
– От Шанель, – поправила подругу, и она отмахнулась, разглаживая невидимые складки на подоле черного платья. – Мне не заходит стиль Диор, хотя они тоже выпускают неплохой шмот. Но вот эта их помпезность: пышные юбки нью лук и все такое… – замолкла, осознав, что подруга меня даже не слушает, разглядывая кого-то в дальнем конце зала. – Поэтому мне больше по душе минимализм Шанель, ну или на худой конец Армани.
Подытожила, и подцепила Кристину под руку, шагая в центр зала. Если мы будем отсиживаться в сторонке, она никогда не найдет мужика, который будет ее содержать.
– Повезло, что у нас с тобой один размер, – Кристина вспомнила обо мне и продолжила оглядывать зал. – В моем гардеробе вряд ли нашлось бы что-то подходящее обстановке вокруг.
В этом Кристина права. Стать содержанкой она решила совсем недавно, когда вкусила красивой жизни и поняла, что не хочет больше драить посуду в студенческой забегаловке.
– Вон там, за покерным столом, в черном костюме и черной рубашке, видишь? – спросила у меня, одними глазами показывая в сторону арок, ведущих к зоне азартных игр. – Черные волосы, спиной к нам сидит…
Привстала на цыпочки,