Читать интересную книгу Вдова Далила; Ужас - Морис Левель

Кош решил выйти на середину улицы и поскорее добраться до улицы Святого Мартина. Зачем из-за бессмысленного любопытства подвергаться опасности? Но едва он прошел несколько шагов, как инстинкт репортера взял верх над благоразумием, и Кош остановился.

«Почтенное трио, с которым я только что познакомился, — сказал он сам себе, — совершило какое-то преступление. Какого рода преступление? Вооруженное нападение? Обычное ограбление?.. Рана одного из них указывает скорее на первое предположение… но объемистый сверток, который тащил другой, заставляет меня остановиться на втором варианте. Бродяги, обкрадывающие запоздалого прохожего, обычно не находят у него ничего, кроме денег, ценных бумаг или драгоценностей — в любом случае это вряд ли составило бы такую обременительную ношу. Между тем, если зрение мне не изменило, мне показалось, что в свертке были металлические вещи. Возможно, что мой слух так же несовершенен, как и глаза, поскольку я разглядел часовой циферблат и слышал, когда человек положил свою ношу на землю, звук, похожий на звон ударяющихся друг об друга серебряных приборов. Что касается раны… Борьба и драка во время дележки?.. Удар о какой-нибудь твердый и острый предмет, мраморный камин, стеклянную дверь?.. Возможно… Во всяком случае кража со взломом очевидная… В таком случае… В таком случае нужно выбрать одно из двух: или вернуться обратно и постараться выследить этих негодяев, или попытаться найти дом, который они осчастливили своим посещением.

Но я уже потерял добрых десять минут, и теперь мои молодцы должны быть далеко. Допустим, что я их нагоню, однако что я смогу сделать один против трех? В этом случае я бессилен. Да и поимка их, в сущности, меня мало интересует; для этого у нас существует полиция. А вот найти ограбленный дом — это предприятие очень соблазнительное для любителя. Я сумею определить, откуда пришли эти трое. Несмотря на темноту, я мог видеть метров на триста — приблизительно на таком расстоянии от меня и появились три фигуры. С той минуты, как я их увидел, и до следующего фонарного столба они ни разу не остановились. Значит, я могу спокойно пройти эти триста метров, а потом посмотрим, что делать дальше».

Кош не спеша пустился в путь, оборачиваясь время от времени, чтобы судить о пройденном расстоянии. Шаг его равнялся приблизительно семидесяти пяти сантиметрам: он отсчитал четыреста шагов и остановился. Вполне вероятно, он уже находился в непосредственной близости от того места, где было совершено злодеяние. Если ограбление произошло на улице Святого Мартина, он мог обнаружить какие-нибудь следы. Кош поднялся на тротуар и пошел вдоль заборов. Пройдя несколько шагов, он очутился у запертых ворот. Дом стоял в глубине разросшегося сада, сквозь закрытые ставни виден был тусклый свет. Репортер не останавливаясь отправился дальше. Везде та же тишина, ни малейших признаков насилия. Он начинал уже отчаиваться, когда вдруг, толкнув следующие ворота, почувствовал, что они подаются под его рукой и медленно отворяются.

Он поднял глаза. В доме царили полный мрак и тишина, и эта тишина показалась Кошу зловещей. Он пожал плечами и подумал: «Что мне мерещится? Как глупо давать волю воображению в то время, когда так необходимо хладнокровие!.. Но по какой странной случайности эти ворота не закрыты?..»

Дверь со скрипом распахнулась настежь. Перед глазами репортера предстал маленький садик с аккуратными клумбочками и тщательно расчищенными дорожками, светлый песок которых казался золотым при ласковом свете луны. Теперь Кошем начинало овладевать сомнение, такое сильное, что он решил идти дальше. Он подумал, что все его размышления могут быть простой игрой воображения. Эти бродяги, возможно, всего лишь честные рабочие, которые возвращались домой… и на которых напали хулиганы… Что, собственно, они сказали такого, чтобы возбудить подозрения? Их манеры были подозрительны, их лица зловещи? Но, может быть, и он сам показался бы страшным, внезапно появившись из мрака ночи?..

Драма мало-помалу становилась похожа на нелепый фарс. Оставался сверток… А если в нем ничего не было, кроме старых часов и ломаного железа?..

Ночь окутывает все предметы фантасмагорическим покрывалом, которое солнце срывает в одну минуту. Людьми овладевает страх, меняя все вокруг и порождая сказки, годные разве что для детей. Невозможно поймать момент, когда страх проникает в твое существо. Думаешь, что еще владеешь рассудком, а между тем страх уже давно начал свою разрушительную работу. Говоришь себе: я хочу того-то, я вижу это… А страх уже все перевернул в твоей голове и царит там безраздельно. Ты чувствуешь, как его когти впиваются в тело… Вскоре ты превращаешься в жалкую тряпку, и вдруг смертельный трепет пробегает по всем твоим членам: ты делаешь отчаянное усилие, чтобы вырваться из его лап. Напрасный труд: даже самые храбрые бывают побеждены. Наступает тяжелая минута, когда ты произносишь страшные слова: «Я боюсь!..» — хотя давно уже стучал зубами, не решаясь признаться в этом.

Онэсим Кош сделал шаг назад и произнес:

— Ты боишься, милый друг.

Он замер, пытаясь понять, какое впечатление произвели на него эти слова. Но ни один мускул его тела не содрогнулся. Руки остались спокойно лежать в карманах. Он не почувствовал даже того легкого удивления, которое обыкновенно испытываешь, услышав в тишине свой собственный голос. Он продолжал смотреть прямо перед собой и вдруг подался вперед: на желтом песке аллеи ему почудились следы ног, местами ясные, местами затертые другими следами. Он вернулся к воротами, нагнулся и взял в руку горсть песка; это был очень мелкий и сухой песок, который должен был разметаться от малейшего ветерка. Кош раскрыл пальцы, и песок высыпался из его ладони светлой пылью. И тут все его сомнения и теории насчет страха и фантастических образов, внушаемых им, рассеялись. Никогда ум его не был более ясным, никогда он не чувствовал в себе такой спокойной уверенности. Его мозг работал как добросовестный труженик, который быстро справляется со своим делом и с последним ударом молота берет в руки оконченную работу и с удовольствием смотрит на нее.

Репортер постарался овладеть собой и собраться с мыслями. Все, что минуту тому назад казалось ему химерическим, опять представилось более чем правдоподобным. Кош отбросил гипотезы и плоды своего воображения и обратился к неоспоримым фактам.

Посредством логических умозаключений он вывел следующее: кто-то проходил по песку аллеи, и проходил недавно, так как иначе ветер непременно разметал бы следы шагов. Тут были двое мужчин и женщина. Никто, кроме них, не переступал порога этого дома. Какая-то тайна скрывалась за этими молчаливыми стенами, во мраке этих комнат с закрытыми ставнями.

Невидимая сила толкнула Коша вперед. Он вошел в дом. Сначала репортер продвигался с осторожностью, стараясь не наступать на чужие следы. Он знал, что малейший ветерок уничтожит их, однако придавал им слишком большое значение, а потому пытался не затоптать их. Грабители, сами того не зная, оставили здесь визитные карточки — отпечатки своих ног; самый неумелый провинциальный сыщик отнесся бы к ним с должным уважением. Кош отсчитал двенадцать ступеней, очутился на небольшой площадке и осмотрел стену: везде был гладкий камень. Он продолжил подниматься, отсчитал еще одиннадцать ступеней и не нашел больше никакой преграды: путь был свободен. Теперь нужно было сориентироваться, а прежде всего, во избежание неприятных последствий, возвестить обитателей дома о своем присутствии.

Судя по всему, владелец или владельцы этого дома очень крепко спали, раз они не услышали его шагов. Когда он поднимался, лестница не единожды хрустнула под его ногами. Несмотря на все его предосторожности, входная дверь тоже скрипнула, когда он ее затворял. Кто знает, не притаился ли кто-нибудь в темноте, чтобы встретить его выстрелом из револьвера?

Кош тихо произнес, чтобы никого не испугать:

— Кто тут?..

Никакого ответа не последовало. Он повторил немного громче:

— Здесь нет никого?.. — Подождав несколько секунд, прибавил: — Не бойтесь, отворите…

Опять молчание.

«Черт возьми, — подумал он, — все в доме спят. Это непредвиденное обстоятельство осложняет мою задачу. Но я все же не хочу быть искалеченным из любви к искусству».

Он подумал минуту, а потом сказал, на этот раз громко:

— Отворите! Полиция!

Эти слова заставили его улыбнуться. Что за нелепая идея — назвать себя «полицией»? Онэсим Кош — полицейский! Онэсим Кош, всегда отмечающий все промахи полиции, всегда высмеивающий любые ее действия! Вот смех-то!.. Полиция и не думает ни о нем, ни о грабителях. В эту минуту два сонных постовых, наверно, прогуливаются по тихим закоулкам города, подняв капюшоны и засунув руки в карманы. Другие сидят в участке около дымящей печки, в комнате, наполненной табачным дымом, запахом кожи и мокрого сукна, играют в дураки засаленными картами и поджидают, пока им приведут какого-нибудь запоздалого пьяницу или молочника, продающего негодный товар, чтобы засадить их в кутузку.