Читать интересную книгу Первый космонавт - Виктор Синицын

— Не нажимай. Сильно-то не нажимай! Труднее ведь, — подаёт он советы сыну.

Достаёт кисет, ловко крутит цигарку. Оглядываясь, приглажи вает короткие волосы.

— Жарко. Ишь, нынче лето какое! Дождичка бы! Хлеба под нялись, а стебель тонкий ещё. Ему бы попить…

Юра сидит на верхнем порожке террасы. Сестра Зоя за столом усердно пишет в тетрадке. Она ходит в школу.

Юра поглядывает на сестру и вздыхает. Ждёт, когда Зоя освободится. Сестра учит его читать.

Берёт букварь, показывает на картинку. Каждая картинка — буква.

Две буквы — это слог. Слог да слог — слово. Ой, как интересно!

— Ну, гляди, — говорит Зоя, — ма-ма мы-ла ок-но.

Юра шевелит губами, запоминает. Брови его белые тоже шевелятся, и ресницы, и волосики белые взъерошиваются от ветерка.

Яркими голубыми глазами умоляюще смотрит на сестру: «Ну, ещё, Зоя! Ещё хочу почитать. Слышишь?»

Меньшой брат, Бориска, играет на полу. Возится с чурками — ползает, пыхтит…

За домом — сад.

В белом цвету стоят яблони, вишни.

Сад звенит от пчелиного гуда. Слабый ветерок доносит аромат пахучей смородины.

За садом тянется широкий луг, усыпанный полевыми цветами. По нему бегают ребятишки. В лапту играют.

Дальше неровные холмы. На их пологих боках — поля. В полях разбросаны островки берёзовых рощ, осинника. Ширь-то какая! Глаз не нарадуется на сочную зелень, простор, яркий свет дня…

По широкой лощине в обрамлении ивняка и густых ракит плавно вьётся речушка. И деревья сбегают к ней с холмов, и дома деревни её обступили. Большое у них село Клушино.

Ю. А. Гагарин с родителями Анной Тимофеевной и Алексеем Ивановичем. Дом в деревне Клушино, где родился Юрий Гагарин.

Ребятишки кричат на лугу — разыгрались. Отсюда слышно!

Юра опять вздыхает. Оглядывается на сестру. Зоя быстро-быстро пишет. Юра завидует. Ему бы так! Уж скорее бы большим стать! В школу пойти. Там столько предметов изучают! Историю, географию, арифметику, физику… Сам слышал! Брат и сестра только об этом и говорят.

По улице рядом с домом проходит шоссе. По нему беспре рывно катят повозки, мчатся грузовики, легковушки. Иной шофёр свернёт на обочину, затормозит горячий пыхтящий автомобиль. Подойдя к калитке, крикнет:

— Люди добрые! Нельзя ли водицы испить?

Быстрее всех срывается с места Юра. Приносит кружку с во дой.

Загорелый, чумазый шофёр пьёт воду большими, глотками, а остатки плескает себе на разгорячённую грудь.

— Ну, спасибо, браток, — говорит он, — обратно поеду, обяза тельно прокачу. Идёт?

Юра знает, что не прокатит. Но не обижается. Понимает — некогда шофёру! Работа. Юре и самому грядки на огороде надо прополоть.

Вечером собирается вся большая семья Гагариных. Приходит мать с фермы. Отец и Валентин убирают инструмент. Бориска складывает свои чурки под печкой.

А Зоя уже накрыла на стол.

Анна Тимофеевна всплёскивает руками.

— Ай да ребята! Ну, молодцы! И ужин готов, и скотина накормлена. Ба! А кто же калитку починил? Никак Валентин? А Зоенька, гляжу, горницу вымыла?..

— Они, они… Кто же ещё! — смеётся довольный отец.

— А чем мои младшенькие занимались?

— Ой, Юрка мне проходу не даёт! — тараторит Зоя. — Учи его и учи… Теперь цифры просит показать. Такой дотошный.

— Правильно делаешь, сынок, — мать ласково смотрит на Юру. — Осенью в школу.

Часто на «огонёк» к ним заглядывает брат отца, дядя Паша. Вот радости ребятам! Души не чают они в своём дядьке. Работает он в колхозе ветеринаром — коров лечит, лошадей. А знает столько, часами можно слушать!

Напьются чаю и — на сеновал. Анна Тимофеевна бросит им подушки, одеяла.

И Бориска — тут как тут:

— И я с вами хочу.

Улягутся, и пошли расспросы: как на заводе работают, какие на свете машины делают, про города, страны…

Слушают дядю Пашу, в ночное небо смотрят. На звёзды, облака.

— Дядя Паша! — спрашивает Юра. — А небо до звёзд достаёт? Дядя Паша и Валентин хохочут.

— Дядя Паша, а что такое звёзды? — опять спрашивает Юра. — Звёзды — это планеты. Как Земля или Луна, — поясняет дя дя Паша. — Только они далеко от нас. Чуешь?

— Чую, — смеётся Юра.

— Мал ещё, — вздыхает дядя Паша. — Подрастёшь — тогда узнаешь!

У Юры — ещё тысяча вопросов. Но Валентин тоже хочет спро сить о чём-то, в бок его толкает. И Юра молчит.

— Дядя Паш! А люди там есть? — задаёт вопрос Валентин.

— Трудно сказать, — поразмыслив, отвечает дядя Паша. — Но, думаю, жизнь на звёздах есть. Не может быть, чтобы одной Земле так повезло!

Юра, согревшись у тёплого бока дядьки, начинает засыпать. Глаза у него слипаются.

ВОЙНА

Было июньское утро. Мать хлопотала на кухне, Зоя ей по могала.

Вдруг со двора вошёл отец. Лицо у него бледное, растерянное. Домашние никогда его таким не видели.

— Война! — хрипло сказал он. — Война началась…

Мать рухнула на скамью, уткнула лицо в фартук, заплакала.

— Что же это будет? Горе-то народу какое! — запричитала она. Юра и Бориска с испугом смотрели на взрослых. Всхлипнула Зоя. Но словно чего-то забоялась — глянув на отца, прикрыла рот ладошкой. Вбежал Валентин. И будто споткнулся, замер в дверях…

Притихло Клушино.

Утром уходили на войну первые призывники. Ехали подводы, шли парни, взрослые мужчины: кто с деревянным чемоданчиком в руках, кто с вещмешком за плечами.

Пиликала гармошка. Кто-то пел, кто-то пустился в пляс, решив ободрить близких. Но у всех на глазах были слёзы. Уходили на смертный бой с врагом братья, мужья, сыновья…

Улицы опустели. Редко где соберутся ребятишки, затеют игру в «войну». А то всё — дома.

Когда взрослые придут затемно с работы, Юра и Бориска уже спят. К подушке прикоснулись — и готово! Умаялись за день…

Взрослые ужинали молча. Слова не шли. Война всё ближе и ближе подступала к деревне.

А вскоре потянулись через село беженцы. Нескончаемым потоком двигались по шоссе повозки, грузовики, набитые покла жей. Шли женщины, старики, дети. Уходили из родных мест люди. Уходили от врага.

Мать с Зоей выносили на дорогу хлеб, варёную картошку, поили беженцев водой.

Валентин и Юра подолгу стояли у калитки. Брат хмурился. Юра теребил его.

— Куда они? А мы тоже пойдём, да?

— Молчи! — обрывал его Валентин.

Юра умолкал, смотрел во все глаза на бредущих по дороге усталых людей.

ПЕРВЫЙ УРОК

Бывает же такое! Снится Юре сон. Вроде бы Юра лежит и видит: Бориска, брат, тихонько сползает с кровати и крадётся к его школьной сумке. Вытаскивает две новенькие тетрадки, подаренные Зоей. А Юра удивляется: зачем они это ему? Ну конечно, рисовать! Будто не знает Бориска, что Юре идти в школу и ему без этих тетрадок никак нельзя.

Юра кричит, пытается тетрадку отобрать. А Бориска не даёт, толкается…

И тут Юра проснулся. Открыл глаза, а это сестра Зоя его тормошит, будит…

— Юрушка! А Юрушка! — шепчет она. — Вставай! В школу пора.

В школу!

Вмиг Юра вскочил на ноги, схватил рубашку, штанишки.

Юра одевается, а внутри его всё ликует. Ура! В школу! Он идёт в школу! Вот и дождался он своего дня!

За столом Юре уже не сидится: то в окно выглянет — не идут ли ребята? То на ходики на стене взглянет — сколько там осталось?

Зоя рассердилась.

— Не вертись, как юла! Пей молоко. Не опоздаем!

Мать и отец давно встали. Отец стучит топором во дворе, а мать у печи возится.

Юра незаметно дёргает сестру за платье.

— Скоро, нет? Пошли, что ли?

Мать обнимает его у порога.

— Счастья тебе, сынок! Вот и ты в школу пошёл.

Во дворе к Юре подходит отец. Строго оглядывает его.

— Ты там не шали, — наказывает он Юре, — учительницу слу шайся. Она — уважаемый человек. Не ленись.

Потом тяжёлой рабочей рукой подталкивает его, коротко говорит, точно приказывает:

— Ладно. Ступай!

Зоя берёт Юру за руку, и они выходят на улицу.

День тёплый, хотя и пасмурный. Небо прижалось к самой земле, и чёрные тучи вдалеке будто нехотя переползают с холма на холм, цепляясь за редкие берёзки.

По шоссе быстро, по-походному движется колонна солдат. Колонну обгоняют раскрашенные под зелень грузовики.

Солдаты оглядываются на детей, и их лица светлеют. Они улыбаются. Впереди их ждёт тяжёлый бой, но при виде ребят, шагающих в школу, душа их оживает…

Зоя приводит Юру прямо в класс. Сюда же собираются его сверстники, с которыми он ещё вчера бегал на речку, играл на лугу.

Теперь все они — школьники. Особый народ. Умытые и при чёсанные, ребята робко рассаживаются за партами и оглядыва ются на окна, за которыми толпятся взрослые.