Читать интересную книгу Хитрости алмазной леди - Марина Серова

— Лицензии, дающей разрешение на деятельность частного детектива, вам будет достаточно? Или запросите еще и рекомендательные письма от бывших клиентов?

Женщина фыркнула:

— Я имею полное право на предоставление мне такой информации. Это не побрякушки, а очень дорогие вещи, и платить деньги, не зная, что все будет найдено, я не намерена.

— Не только вы, но и никто другой не стал бы этого делать, — заметила я, зная тем не менее, что не смогу показать ей свою лицензию, так как на руках у меня ее не было. Оставалось надеяться, что эта стервоза поверит мне на слово. — Но если вы решитесь воспользоваться помощью частных детективов, то вам придется верить им на слово. Иначе никто просто не возьмется за эту работу. А меня вам порекомендовал подполковник милиции, разве этого не достаточно?

Пострадавшая задумалась. Было очевидно, что вернуть драгоценности ей жуть как хочется, но рисковать и платить деньги частному сыщику она боится. Скупердяйка даже изменилась в лице, но заговорила в конце концов более приветливо.

— Сколько вы берете за свою работу?

— Двести долларов в день, — сказала я, но, увидев, как высоко поднялись тонкие брови женщины, пояснила:

— Как правило, я работаю над одним делом не более недели — это ровно семь дней.

Мой ответ, похоже, успокоил ее, и дама заговорила о подробностях. Причем чем дольше она говорила, тем более возбужденной становилась ее речь.

От нее я узнала, что не так давно в ее квартиру проник вор и выкрал все фамильные драгоценности: кольца, колье, диадемы, браслеты, часы, инкрустированные камнями, и многое другое. Причем замок в двери и на сейфе вором был вскрыт, а не сломан, а сигнализация отключена. Все замки были очень сложные, имели кодовый и обычные ключи, которые мне дама даже показала, так как имела привычку всегда носить их при себе. Милиция же дело закрыла, поймав на подобном ограблении какого-то алкаша и списав все на него. А с алкаша что возьмешь?

— И они еще смеют утверждать, что эта пьянь умудрилась открыть такой замок и отключить сигнализацию! — почти возмущенно кричала женщина к концу своего рассказа. — Как, скажите мне, человек с тремя классами образования мог совершить такое? Я в подобную чушь не верю. К тому же при обыске у него ничего не нашли, кроме тех вещей, что он на самом деле украл. И знаете, что они сказали мне на это? Знаете? — вопрошала дама.

Я тяжело вздохнула, только теперь окончательно поняв, почему Киря так обрадовался, перекинув мне это дело. Кажется, я бы и сама уже с радостью отказалась от него, но теперь уже было поздно. Успокаивало только одно: мне вовсе не обязательно встречаться с мадам Кулишовой ежедневно.

«Хотя если она так навязчива, то обязательно попытается всегда быть в курсе всего, а значит, и…»

Я не стала развивать эту мысль дальше, уже догадавшись, что так легко от дамочки мне отделаться вряд ли удастся, а потому стала слушать ее рассказ дальше.

— Они сказали, что вор все продал, — продолжала свою обвинительную речь женщина. — Удивительно! Неужели в милиции работают сплошные болваны и идиоты? Где они видели, чтобы алкаш мог за пару дней продать вещи, которые стоят аховых денег, и покупатели на них могут найтись лишь в столице. Это же почти музейные экспонаты! — Алла Алексеевна отпила воды из стакана, стоящего на столе Кири, и вновь затараторила:

— Ну даже если бы что и продал, так хоть часть вещей все еще должна была оставаться у него. Я права?

Я согласно кивнула, следя за поведением дамы и выделив уже для себя несколько основных качеств ее характера. Самым ярким из них была ее бурная эмоциональность и полное неумение скрывать свои мысли. Все, что она думала, она тут же и говорила, так что скрыть что-то или утаивать для нее должно быть большой проблемой. Чуть меньше просматривалось наличие трезвого ума, умение вникать в ситуацию и наличие сдерживающих центров. Одним словом, ходячее взрывное устройство — одно необдуманное слово, и ты познакомишься с его взрывной силой.

— Мне уже надоело доказывать им, что пойманный ими вор — это не тот, кто влезал в мою квартиру, что нужно продолжать расследование дальше, — вещала Кулишова. — Но они не слушают. Ну прямо черт знает что такое!

Закончив с этой темой, она тяжело вздохнула, а затем принялась перечислять, какие ценности были у нее украдены. Чуть ли не все они оказались фамильными, сделанными на заказ или привезенными из других стран.

Наконец, перечислив все раз, наверное, пять, задав кучу вопросов и сама себе же на них ответив, дама вопросительно уставилась на меня, ожидая, что я скажу.

— Прекрасно все поняла, — коротко ответила ей я, а затем добавила:

— От вас мне требуется теперь только домашний адрес и телефон.

— А как же список и описание похищенных вещей? — удивленно переспросила дама.

Я вздохнула, стараясь сделать это как можно тише, а затем пояснила:

— Его я возьму из вашего же заявления и протокола опроса.

— Но там лишь перечисление! — удивилась та. — Для поиска моих малюток просто необходимо их точное описание, а возможно даже, что и рисунок или фотографии. Я могу все нарисовать.

— Я собираюсь искать в первую очередь вора, а уже только потом ваши драгоценности по списку, — слегка разозлившись, произнесла я. — Тем более что они уже давно могут находиться в разных концах света и искать их бесполезно, не зная, кому именно они проданы. Вот найдем вора, а уж у него и выясним, куда он все дел.

Женщина не стала возражать, продиктовала мне все, что я попросила, а затем в некоторой задумчивости покинула кабинет Кирьянова.

И буквально в следующую минуту, не дав мне даже вздохнуть после тяжелого разговора, в кабинет влетел «ужасно занятой» Киря. Он, конечно же, все это время находился где-то поблизости, не желая лишний раз попадать под град обвинений и восклицаний, но теперь ему не терпелось узнать, как же все прошло и до чего мы договорились, то есть взялась ли я за расследование или все же передумала, пообщавшись с экспансивной дамой.

Ничего не успев спросить, он понял все по моему взгляду, а потому лишь весело улыбнулся и шутя произнес:

— Ну как тебе этот фрукт?

— Набивает оскомину, но проглотить можно, — ответила я ему, и мы расхохотались.

Не откладывая на потом, я попросила Кирю дать мне просмотреть протоколы допросов всех пятерых ранее обворованных женщин, учитывая то, что все дела были весьма схожи, а значит, и вор мог быть один и тот же.

Кирьянов рассказал мне все, что знал по делу сам, затем принес бумаги, и мы принялись их изучать. Причем, насколько я могла заметить, он больше наблюдал за выражением моего лица, чем читал протоколы. Хитрец Киря ждал моей реакции, а вдруг я сразу увижу во всем этом то, чего не удалось ухватить ему. Мне давно было известно, что Володя преклоняется перед моими аналитическими способностями, потому я, не желая упасть в грязь лицом, собралась до предела.

Минут пять в кабинете Кирьянова стояла тишина, прерываемая лишь шелестом бумаг и покрякиванием подполковника. Наконец я закончила ознакомление с делом.

Прочитав все от корки до корки, я узнала не только о том, что именно было украдено, но и где в тот день находились сами пострадавшие, дела которых списали на одного беднягу алкаша. Обстоятельства всех дел впечатляли: одна из пострадавших весь день ходила по магазинам, а потом заглянула еще и в массажный салон; другая навещала подруг и посетила салон красоты; третья после парикмахерской направилась сразу же на свидание; а моя заказчица находилась на работе. Одним словом, ни одна из дам в тот день домой носа не казала — заходи, кто хочет, и бери, что желаешь.

Самое же любопытное было то, что все четыре женщины одинокие и родственников в этом городе не имели. То есть вор прекрасно знал, что ни они сами, ни их близкие днем в квартирах не покажутся. Слишком сложная схема для пропившего мозги алкаша. К тому же пятая из пострадавших имела семью. Значит, это преступление никак не вязалось с остальными. Оно явно выпадает из общего дела.

Придя к такому выводу, я довольно хмыкнула, повернулась к своему дорогому другу и с ехидцей спросила:

— И ты действительно считаешь, что все эти шикарные ограбления, включая и пятое, совершил тот гигант воровского дела, алкаш, что сейчас у вас сидит?

— А почему бы и нет? — не совсем уверенно ответил Кирьянов. — Ребята, которые с ним работали, утверждают, что он сам написал признание и все рассказал. Подумай сама, зачем ему это было нужно?

— Вот именно — зачем? — переспросила я Кирю, зная к тому же, что делом-то занимался не сам Киря, а кто-то из его ребят. Это меняло многое, поскольку Кирьянов столь халатно к работе никогда не относился и наверняка бы заметил все нестыковки, если бы вел дело сам. — На его месте куда выгоднее все отрицать, — продолжила я, — тем более что нет доказательств совершения других преступлений. А раз их нет, то нет и ответа. Разве не логично?