А она раздраженно сбрасывает с кресла одежду, кричит:
— Бесчувственный чурбан! Если Мурзаковы не приедут за Енисеем, я никуда не поеду! И уйду от тебя, так и знай!
Енисей лежит у ее ног, узкую умную морду повернув к Константину и глядя как будто укоризненно.
Наконец Костя нашел нужную запись. Говорит в трубку:
— Отец, слушаешь? Вот Мишин адрес, записывай: Карабурун, улица Сокровищ моря, двенадцать. Да, Сокровищ моря. Номера квартиры нет. А? Да нет, никто не кричит. Это… магнитофон у нас играет…
Карабурун был некогда построен на месте древнегреческого поселения на скалистом берегу Понта Эвксинского. Это живописный курортный городок, в котором белые дома под черепичной кровлей, рассыпанные по склонам зеленых холмов, славно соседствуют со старинными — кажется, генуэзскими — сторожевыми башнями.
Улица Сокровищ моря — на самой верхотуре. Тут стоят домики, сложенные из ракушечника, и дом № 12 ничем не отличается от соседних: у него такая же широкая веранда, оплетенная вьюнком, такой же небольшой сад (непонятно, как прижились деревья и кусты на каменном склоне горы) и такая же, конечно, торчит над черепицей телевизионная антенна.
Отсюда, сверху, видна вся бухта, огромная синяя ширь, сливающаяся с небом. Сейчас вечереет, западная часть горизонта — в пламени и золоте.
А в саду дома № 12 сгущаются сумерки. Михаил Черемисин, серьезный человек лет сорока, в очках, только что кончил поливать деревья, уложил шланг. Поднимается на веранду, зажигает свет. Говорит загорелому мальчику лет тринадцати в трусах и сандалиях на босу ногу:
— Лето проходит, а ты ни одной книжки не прочитал. Днем пропадаешь на пляже, вечером от телевизора не оторвать. Я недоволен тобой, Игорь.
— Я прочитал! — возражает мальчик.
— Что ты прочитал?
— Ну я не помню название. Фантастика! Там на другой планете происходит…
На веранду из кухни выходит Ася, жена Черемисина, с подносом в руках, накрывает на стол.
— На другой планете, — морщится Черемисин. — Если и читаешь, так непременно чушь, ни уму, ни сердцу.
— Петя Карпенко мастерит в кружке, в Доме пионеров, что-то по радиотехнике, — говорит Ася. — Сын Шурочки Грекиной шахматист. А ты сидишь у этого сапожника и слушаешь его глупые байки.
— Ничего не глупые! — сердится Игорь. — Филипп умный! Что вы от меня хотите? Ну, я неспособный! Никаких талантов не имею, так что теперь — утопиться?!
Тут у садовой калитки раздается стук чугунной колотушки.
— Доктор Черемисин! — слышен голос почтальонши. — Вам телеграмма.
Игорь бежит к калитке. Возвращается с телеграммой. Черемисин, подняв на лоб очки, вдумчиво читает. А Игорь прошмыгнул в комнату, оттуда доносится бодрый голос футбольного комментатора.
— К нам завтра приедет Георгий Круглов.
— Круглов? — Ася поднимает удивленно брови. — Это брат твоей мамы?
— Да. Мой дядя.
— Я думала, он давно умер. Он же старше мамы?
— Да. Ему, наверное, за семьдесят.
Тут гаснет свет. И такая сразу чернота, какая бывает только на юге, где темнеет стремительно быстро.
— Игорь! — Голос Черемисина. — Принеси лампочку из кладовки.
— Какую лампочку? — слышится недовольный голос мальчика.
— Стоваттку. Тут перегорела. Быстренько!
Голос Аси:
— Тоже еще. Никогда не писал, не интересовался тобой. Я и не видела ни разу этого Круглова…
Игорь приносит лампочку. Черемисин, встав на стул, заменяет перегоревшую. Вспыхивает свет.
— Когда прибывает «Шаляпин», Ася?
— В двенадцать с минутами. Миша, что нужно этому старику? Чего это он вдруг вспомнил о тебе?
— Не знаю. Придется завтра пойти на морвокзал встретить его.
— Да уж придется. Игорь, мой руки! И садись ужинать.
В клиническом санатории «Долголетие» утро начинается с пятиминутки в кабинете главврача. Потом врачи расходятся по своим отделениям, по корпусам, окруженным ухоженными цветниками.
Доктор Черемисин начинает обход своего отделения. Его сопровождает миловидная медсестра.
В мужской палате он выслушивает пожилого толстяка.
— Вы ходите по терренкуру, Алексей Степанович?
— Хожу, — пожимает тот заплывшими плечами.
— Алексей Степанович главным образом играет в домино, — деловито сообщает медсестра.
— У, ябеда, — добродушно ворчит толстяк. — А что, нельзя поиграть?
— Вам надо больше ходить, — говорит Черемисин. — Не меньше пяти километров, мы ведь договорились, правда?
— С вашей диеты не очень-то походишь… Да и я по ровному привык, а в этом чертовом Карабуруне все вверх-вниз…
— Надо ходить, — невозмутимо повторяет Черемисин. — Ходьба, движение — это жизнь.
В следующей палате он измеряет давление даме, скрывающей свой возраст.
— Как вы чувствуете себя? Головокружений нет?
— А почему у меня должны быть головокружения? — настораживается дама.
— Это бывает в первые дни, когда идет адаптация. Люся, — обращается Черемисин к сестре, — направление на ЭКГ.
А дама говорит с доверительной улыбкой:
— Доктор, могу ли я попросить вас?.. Я слышала, вы умеете подтягивать кожу лица…
— Мы, с вашего позволения, прежде всего займемся сердечно-сосудистой системой. — Он смотрит на часы.
— Да, конечно, но я бы очень, очень была благодарна, доктор, если бы вы…
В каюте теплохода «Федор Шаляпин» жизнерадостный пассажир средних лет готовится к высадке — затягивает ремни на чемодане, берет теннисную ракетку в чехле.
— Пора, сосед, — говорит он. — Подходим к Карабуруну.
Георгий Петрович Круглов лежит на койке, свесив ноги.
Глаза у него закрыты. Разговаривать не хочется, он только промычал в ответ: «У-гм».
— Ну что ж, пожелаю всего хорошего, — говорит сосед, раскрывая дверь. — Встретимся в Халцедоновой на пляже, а? Или вы будете отдыхать в самом Карабуруне?
— Еще не знаю.
Наконец-то этот говорун исчез. Круглов не спеша поднимается, смотрит в иллюминатор. Там, за голубой бухтой видна полоска берега.
«Давно я не видел моря, — думает Круглов. — Это плохо… плохо, что большинство людей живут вдали от моря. А жизнь-то, собственно, вышла из моря… океан был первой колыбелью… И какая, между прочим, нужна была храбрость живым существам… как их там, кистеперым рыбам, что ли… какая понадобилась отчаянная храбрость, чтобы впервые выползти на безжизненный берег… Почему им не сиделось у себя в теплой воде? Зачем было лезть навстречу ветрам, холодам, невзгодам сухопутной жизни? Какой инстинкт гнал их в неизвестность?..»
Георгий Круглов надевает белое полотняное кепи, берет чемодан и выходит на главную палубу. Тут пестрая толпа пассажиров. Теплоход приближается к гористому берегу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});