На конверте письма Е. Ю. Трушевой Лев Николаевич написал: «не нужно отвечать»[8].
В письмах сестер к Толстому упоминается о материальных затруднениях, возникших после смерти отца (ок. 1888—1889 года). Был продан собственный дом в Харькове на Михайловской площади. Однако Ирина Васильевна Трушева делала все, чтобы дети не чувствовали лишений. Ей удалось сохранить дачу Бабаки в Люботине Валковского уезда Харьковской губернии, которая была дорога не только ее дочерям, но в будущем стала родным домом и для Н. А. Бердяева.
В 1891 году Лидия ездила в Швейцарию, где в пансионе под Лозанной изучала французский язык. Евгения в 1896 году сдала экзамен на звание домашней учительницы.
В девяностые годы сестры вышли замуж за потомственных дворян братьев Рапп. Мужем Лидии стал Виктор Иванович (род. 1870), чиновник Харьковской контрольной палаты, совладелец издательства книг для народа («Книгоиздательство В. И. Рапп и В. И. Потапов»); мужем Евгении стал Евгений Иванович (род. 1868), выпускник Харьковского университета, присяжный поверенный, имевший довольно обширную адвокатскую практику. Они вчетвером стали частицей той антиправительственной волны, которая захлестнула Россию на рубеже XIX–XX веков. Сестры Трушевы-Рапп, предпринимая попытки в области народного просвещения (устройство библиотек, школ), встречали, по словам Евгении, на каждом шагу препятствия, поэтому они поняли, что «русский народ будет жить в цепях невежества долгие и долгие годы», и почувствовали без постороннего влияния, что единственный выход из этой ситуации — революция. В середине тридцатых годов, вспоминая свое прошлое, Лидия Юдифовна и ее знакомые (в частности К. В. Мочульский) чрезвычайно сожалели,
8//9
что не писали воспоминаний. Основываясь на документах Департамента полиции, мы попытались, по мере сил, восполнить пробел и воскресить эти события.
Лидия и Евгения по приглашению Е. М. Трутовской, преподавательницы в мужской воскресной школе, участвовали в деятельности Харьковского социал-демократического рабочего союза ремесленников. В октябре-ноябре 1899 года они проводили занятия в кружке ювелиров, бывали на собраниях Союза, где обсуждали вопросы народного просвещения. 6 января 1900 года они были арестованы и до 26 января содержались в одиночных помещениях Харьковской тюрьмы. Следствием было установлено, что они не знали о преступной деятельности сообщества и якобы занимались с рабочими чтением легальной литературы. Поэтому стараниями матери и знакомых их семьи они были освобождены под залог в 2000 рублей за каждую. Другим членам союза ремесленников не так посчастливилось: один был сослан на север, в Архангельскую губернию, другие, в их числе и Трутовская, – высланы из Харькова.
Расстроенное здоровье, разлука с товарищами на некоторое время охладили их революционную активность. Евгения с мужем, также сидевшим в 1900 году в тюрьме по политическому делу, летом ездила на Парижскую выставку. А в 1901 году сестры жили в Париже вместе, учились в Школе общественных наук, брали уроки живописи и скульптуры. Видимо, было закономерным появление у Лидии идеи скульптуры: «глаза – к небу, руки – к земле, к людям с их скорбью и мукой» (об этом она писала в своем дневнике). Этот никогда не реализованный скульптурный замысел она, тем не менее, воплощала всею своею духовною жизнью.
Вернувшись в Россию, Лидия и Евгения вновь примкнули к революционной деятельности. В 1902 году они привлекли внимание Харьковского охранного отделения тем, что занимались революционной пропагандой среди крестьян Валковского уезда, где находилась их дача Бабаки. В 1903 году Лидия вместе с сестрой и их мужья включились в деятельность Харьковского комитета РСДРП. Точнее, членом комитета, по всей вероятности, был Евгений Иванович Рапп, а все остальные домочадцы ему помогали. В Бабаках несколько дней хранилась корзина со шрифтом для подпольной типографии. Е. И. Рапп был автором статьи «Военный суд над Ростовскими демонст-
9//10
рантами в Таганроге» для «Летучего листка №1 Харьковского комитета РСДРП». Это стало известно полиции. Харьковская подпольная типография РСДРП была разгромлена. В ночь на 11 сентября в Бабаках были арестованы Лидия, Евгения, Виктор Раппы и их друзья — врач Е. Я. Левин и бывший студент Московского университета В. Исакович. Причем, узнав о прибытии полиции для обыска и ареста, Лидия выбежала в сад и попыталась уничтожить хранившиеся в доме прокламации. Евгений Рапп был также арестован.
Второе тюремное заключение сестер Трушевых-Рапп оказалось более продолжительным. В ноябре они приняли участие в голодовке за увеличение 10-минутной прогулки и за снятие щитов с политических заключенных. Революционная деятельность, тюремное заключение, участие в голодовке — ничто не могло лишить сестер Трушевых-Рапп присущих им женственности, изящества и кокетства. Жена В. Исаковича — Надежда Киприановна — писала графине Л. П. Гендриковой (проживавшей в Москве приятельнице Лидии и Евгении, которая в 1893 году участвовала вместе с ними в делах Союза ремесленников): «Никогда стены тюрьмы не видели столь блестящих и изящных арестантов. Дамы сделали массу заказов, как то: кофточки, шелковые юбки и т. д. Я отвезла им цветов»[9]. В другом письме на имя Гендриковой читаем: «В общем невесело. Особенно как представлю себе несчастных Лилю и Женю, в их клетках с грустными глазами <...> Кланяйся Фальку [племянник Гендриковой, студент Московского университета Е. А. Фальковский. — Е. Б.] и скажи, что я прошу его прислать ту беллетристику из его библиотеки, которую он предложил для наших. Кажется, Чехов, Вересаев и Короленко. Теперь это все нужно. Отослала 100 книг и в запасе есть 10, но все серьезные, а арестанты просят только беллетристики, а ее-то и нет. Так грустно, когда нечего послать»[10].
Ирина Васильевна заботилась об освобождении дочерей: «Я продолжаю хлопотать, но, конечно, ничего не выходит. Все знакомые возмущаются поступками жандармерии и прокуратуры, но что из этого толку. Мне теперь страшно тяжело, но все же не так, как другим. Я прекрасно понимаю, что мне теперь больше, чем когда бы то ни было, следует беречь себя, конечно, не для себя, а для них, иначе им придется плохо»[11]. Лидию, Евгению и Виктора Рапп освободили под залог в 1000 рублей за каждого, избрав мерой пресечения выдворение их
10//11
из Харькова в любой город Российской империи по их выбору. Местом изгнанничества был выбран Киев, куда они все и прибыли под секретным надзором полиции в начале января 1904 года. Освобождение это было настолько подозрительным, что харьковский губернатор отправил в Департамент полиции 18 февраля 1904 года жалобу на действия прокурора Харьковской судебной палаты С. С. Хрулева, который в погоне за «популярностью» оказывал покровительство лицам, привлеченным к дознанию по политическим делам, и содействовал освобождению семьи Рапп, игравшей «видную роль» в местной противоправительственной пропаганде[12].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});