Читать интересную книгу Учитель - Юрий Токарь

Выслушав Виталика, который радостно но, вместе с тем, по деловому поделился новостью о приобретении автомобиля с воспитателем, Кропивин, почувствовав, что с мальчиком можно говорить только серьезно, вздохнув спросил:

– Ну вот скажи, зачем тебе нужен грузовик?

Мальчик сразу же, не задумываясь, лишь удивленно взглянув на Игоря Владимировича, ответил:

– Мертвых отвозить на кладбище.

– Мертвых? На кладбище? – изумился сначала воспитатель, но через несколько мгновений вспомнил, что перед отъездом из Кнышева заместитель директора школы предупредила его о том, что на море с ним поедет мальчик, который живет только с бабушкой, поскольку его мама не имела мужа, давно уже пристрастилась к спиртному и в селе появлялась не часто, загуливая обычно где-то в столице. Теперь Кропивину стало понятно, что речь тогда шла о Давлацком. А бабушку мальчика, по словам завуча, хорошую кухарку, родственники умерших Кнышевцев обычно просили готовить на похоронах, которые случались в селе иногда. Виталика она на все похороны брала с собой, чтобы мальчик был не голоден и не оставался без присмотра. Таким образом, маленький Давлацкий досконально выучил весь обряд погребения.

– А может лучше ты будешь мороженное развозить машиной?

– Мороженное? – переспросил мальчик, задумавшись на несколько секунд, – нет, я буду возить мертвых.

Машинку Виталик потерял через четыре дня, а старшие ребята позже нашли ее и принесли воспитателю. Игорь Владимирович спрятал дорогую игрушку в своей комнате, а потом позвал Давлацкого. Когда мальчик вошел в комнату, Кропивин спросил его:

– Виталик, а где же твой грузовик?

– К бабушке поехал, – не задумываясь, совершенно деловым тоном ответил странный ребенок.

Игорь Владимирович смущенно посмотрел на воспитанника, который стоял перед ним. Казалось, мальчик искренне верил в то, что сказал.

– Давно? – уточнил воспитатель.

– Два дня уже.

– А топлива хватит?

– Топлива? – переспросил Виталик и поднял голову вверх, высматривая что-то на потолке и шепча какие-то цифры. Создавалось впечатление, что он проводил определенные вычисления, – да, топлива хватит, точно.

Игрушку мальчику Кропивин отдал только в день отъезда домой.

Прямо и грубо Виталик дисциплину не нарушал никогда, но однажды он исчез. На «тихом часу» воспитатель не обнаружил его в комнате, а мальчики, которые с ним вместе проживали, утверждали, что им неизвестно где Виталик. Игорь Владимирович, естественно, организовал поиск пропавшего ребенка, задействовав в нем большую часть Кнышевцев. Искали по всей территории «Дружного», в корпусах, даже в подвалах и на чердаках, но безрезультатно. И только через час после того, как выяснилось, что Виталик исчез, одна из девочек сделала бессмысленное, на первый взгляд, предположение:

– А может он в женском туалете, на нашем этаже?

Предположение казалось абсурдным не только потому, что искать Давлацкого предлагалось в женском туалете, а и потому, что туалет тот утром не работал, о чем сообщала табличка, закрепленная на его дверях. Девочки, в связи с этим, вынуждены были пользоваться туалетом, находившемся на улице, метрах в сорока от корпуса. Однако, воспитатель попросил одиннадцатилетнюю, светловолосую Олю, которая сделала неожиданное предположение, самой проверить его правдивость. К удивлению всех девочка оказалась права. Спящего Виталика она действительно нашла в неработающем туалете. Он спал там.

Маленький мальчик, на котором одеты были только плавки, смог примоститься в биде, а когда забрался в него, открыл кран и пустив на себя тоненький ручеек теплой воды, заснул, расслабившись, вероятно, от невиданной роскоши. Ведь дома, в деревне у Давлацкого не было ни ванны, ни душа.

А что касается денег на фрукты и мороженное, то Виталик и при отсутствии финансов не страдал. Почему? Кропивин быстро нашел ответ на этот вопрос. На следующий день после покупки грузовика Давлацкий и другие дети, возвращаясь с воспитателем с морского пляжа в лагерь, зашли, как обычно, по дороге на базарчик. Отпустив детей на двадцать минут, Игорь Владимирович ждал их возвращения в тени развесистой акации дарившей легкую прохладу, откуда видел все торговые ряды. Он наблюдал за Давлацким, заинтересовавшись, куда направится мальчик, не имея денег. А мальчик вместе со своими односельчанами пошел в сторону бабушек и дедушек, мужчин и женщин, торгующих сочными, желто-красными персиками, аппетитными, ярко-оранжевыми дынями, обещающими одарить сладостью арбузами, сливами и алычой. Виталик отделился от других Кнышевских детей и не торопясь подошел к невысокой, седой бабушке, на прилавке перед которой лежали крупные, сочные персики. У Кропивина мелькнула мысль: «неужели Виталик начнет просить персик?». Но нет, не стал ничего клянчить Давлацкий, но чтобы понять то, что произошло дальше, надо представить как выглядел Виталик. Если вам приходилось видеть снимки детей-узников концентрационных лагерей периода Великой Отечественной войны, то легче будет представить Давлацкого. Он, возвращаясь с пляжа только в плавках и изрядно помятой кепочке, слишком худой, сильно напоминал тех детей с фотографий военной поры. Так вот, Виталик, подойдя к торгующей бабушке, просто остановился возле нее и начал внимательно смотреть на персики. Это продолжалось несколько минут, а затем торговка, сжалившись, очевидно, над маленьким мальчиком, протянула ему два персика. Давлацкий взял персики и, отойдя на несколько метров, не торопясь, с достоинством их съел. Безусловно, бабушке он сказал: «спасибо», получив южные сладости.

Нечто похожее происходило регулярно, каждый день. Только, естественно, Виталик пытался подходить к различным торгующим бабушкам, а иногда и дедушкам. Но никогда и ничего у владельцев товара не просил, а просто стоял и смотрел на прилавок. Что же было делать, обстоятельства жизненные научили мальчика приспосабливаться к реальности именно так. А мы не приспосабливаемся? Пусть не настолько примитивно как Виталик, но разве может изысканность формы действий затмить их суть? Так что не стоит, пожалуй, порицать семилетнего мальчика за то, что он жил в вымышленном им мире, который, все-таки, при всем желании Виталика, не мог не соприкасаться с миром реальным.

Глава 2

Раиса Ивановна Милеева, – так звали старшего воспитателя «Дружного», тридцатипятилетнюю, очень полную, светловолосую, коротко подстриженную женщину, которая в студенческие свои годы довольно основательно занималась греблей. Приехала она в лагерь из Тирасполя. Там бывшая спортсменка, русская по национальности, преподавала в школе географию. Замужем никогда не была, а жила вместе со старенькой своей мамой. За два года до начала войны в Приднестровье Раиса Ивановна похоронила отца. Кропивин с первых дней работы в детской здравнице понял, что Милеева относится к тем педагогам, кому профессия далась от Бога.

Эта женщина сопровождала в пути русских мальчиков и девочек из Приднестровья, а когда привезла их в лагерь, то решила устроиться работать уборщицей. Да, уборщицей. О должности воспитателя учительница из Приднестровья не могла и помышлять и вовсе не потому, что лагерь был украинский (возможно) или, во всяком случае, находился на территории Украины, то есть, другого государства. Нет, иностранство здесь ни при чем. Просто директор, Павлович, как по-простому, за глаза, называли его многие работники здравницы, набрал на работу воспитателями учителей из местных, Васильевских школ. Ведь «Дружный» находился как раз в Васильевке. В то время заработную плату педагогам не выплачивали по три-четыре месяца. И Васильевские преподаватели были несказанно рады устроиться воспитателями, а устроившись согласились беспрекословно подчиняться директору здравницы, что очень нравилось Павловичу. Ни о каких спорах с начальством в «Дружном» не могло идти даже речи. Педагогический состав оказался более чем управляемым. Но вот уборщиц первое время не хватало, а потому Раиса Ивановна Милеева была принята на работу без проблем.

Когда через два дня пребывания в здравнице Кнышевских детей Милеева стала руководить воспитателями, то на первом же совещании педагогов, которое проводила уже она сама, Раиса Ивановна сказала довольно глубокомысленную фразу. Во всяком случае, именно такой сентенция ее показалась присутствующему на совещании Игорю Владимировичу. На едкий и примитивный до грубости вопрос, заданный, возможно, и не со злости, и не от зависти совсем, а от элементарной невоспитанности одной учительницей-молдаванкой: «А как вам новое место работы?» Милеева, не долго думая, искренне ответила:

– Знаете, с детства мама приучила меня, что любую работу, какой бы ни заставила заниматься жизнь, надо делать хорошо. С тряпкой я пыталась работать качественно. Не знаю, возможно, это и заметил Павел Павлович, а затем принял решение о моем повышении по службе. Надеюсь справиться и с новой своей должностью.