Читать интересную книгу Приди и виждь - Санин Евгений

Вот и он хотел, чтобы каждый человек на земле сказал тоже: «Господи, где живешь?» И услышал в ответ: «Приди и посмотри!». А дальше… дальше уже не смог бы жить, как и он, Крисп, без Христа!

- Отче наш, сущий на небесах... - беззвучно шевелил он губами, не сомневаясь, что Господь слышит его. Напротив, скажи кто ему сейчас, что это не так, и он несказанно бы удивился.

- Хлеб наш насущный подавай нам на каждый день...

«Нам» - потому что так много было за воротами людей, у которых не было даже кусочка хлеба, не говоря уже о теплой одежде и крове - ни-че-го...

3

- Прости, Марцелл, - осторожно возразил Скавр.

Как ни увлечен был Крисп, слух его уловил приближающиеся шаги, протяжный скрип двери, и...

- Проходи, Скавр, не бойся!

Мальчик весь сжался - это был голос отца.

В ответ на приглашение раздались по-солдатски твердые шаги управляющего.

- Завтра я уезжаю, возможно, надолго... - как-то задумчиво начал отец. - И хочу дать тебе важные указания!

- Слушаю, Марцелл!

- Ты, наверное, удивился, что я даю тебе их не в своем кабинете?

- Да!

- А здесь, куда я запретил входить не только рабам, но и тебе?

- Д-да...

- Дело в том, что этот разговор не должна слышать ни одна живая душа. А сюда не заходит никто, даже я!

- Давно хотел спросить тебя, но не решался... Почему?

- Как бы это тебе объяснить: здесь, в этом доме похоронено мое счастье... Ты человек новый, я взял тебя управляющим уже в свой дворец. Наверняка от рабов ты знаешь, что я был женат, что у меня было трое детей, и мы раньше счастливо жили в этой лачуге. Думали, так будет всегда, но боги рассудили иначе. Сначала попал под копыта лошадей выскочивший на улицу старший сын... Не успели мы оплакать горе, как заболела и умерла от горячки наша единственная дочь. Жена была безутешна. А мне некогда было утешать ее - начиналась подготовка 1000-летия Рима. Работать приходилось, как рабу на рудниках... Словом, нашелся другой «утешитель».

Марцелл вложил в последнее слово столько ненависти, что Крисп невольно похолодел.

- После  одной, особенно долгой отлучки, я  не узнал ее. Она стала совсем другая. Ее перестало волновать все, что раньше было близко и дорого нам. Мы мечтали жить в большом доме, я построил целый дворец. Выбился из простого курьера в императорские! Ей было все равно... Я чувствовал, она что-то скрывает, между нами возникла непреодолимая стена. Если б я знал все сразу... я бы ни за что не отпустил ее погостить к сестре, в Александрию! Но я был тогда в отпуске, мог побыть с Криспом, а она так просила!..

Марцелл помолчал, успокаиваясь, и прерывистым голосом продолжил:

- А через месяц мне сообщили, что моя жена, после страшных мучений казнена в Александрии, как... христианка! Я выяснил и узнал всё... Оказывается, за время моего отсутствия, ее обманом вовлек в свою веру пресвитер Нектарий! Подумать жутко: моя Аврелия вместе с этими безумцами кланялась ослиной голове и приносила в жертву невинных младенцев!

- Прости, Марцелл, - осторожно возразил Скавр. - Я тоже всякое слышал о христианах, но, общаясь с ними на рынке, в лавках, не могу сказать о них ничего худого. Больше того - я предпочитаю иметь дело именно с ними, потому что не помню ни одного случая обмана или жульничества с их стороны. Нет - было. Один раз... Но на следующий же день, обвесивший меня зеленщик, принес извинения и возместил ущерб вчетверо!

- Что, конечно, ты утаил от меня? - беззлобно уточнил Марцелл.

- Было дело!.. - виновато улыбнулся Скавр и снова стал защищать христиан: - Да, они все делают на своих собраниях в тайне. Но сам рассуди, как они могут пить кровь младенцев, если им запрещено вкушать даже кровь животных? А что касается ослиной головы, так они просто смеются, что мы верим в это!

- Послушать тебя, так ты сам христианин!

- Нет, как бывший воин, я поклоняюсь Митре, и привык говорить только правду!

- За это я и взял тебя управляющим! - согласился Марцелл. - Как и за то, что мне рекомендовали тебя, как самого исполнительного человека в этом городе. А теперь о главном. Пошли в комнату!

Крисп услышал скрип половиц… грохот упавшего медного таза...

- Я ничего не вижу, Марцелл! - воскликнул Скавр.

- Ну, так сходи за фонарем! - посоветовал отец. - А я пока постою здесь...

Одни шаги - чужие, неповоротливые, начали удаляться, другие - легкие, родные, приблизились так, что Криспу стало нечем дышать...

4

…Крисп весь обратился в слух, боясь упустить хотя бы одно слово.

... Марцелл сделал несколько шагов и остановился у разделявшего его с сыном поставленного на бок родительского ложа. Судя по легкому позвякиванию золотого перстня по дереву и сдавленным стонам, Крисп понял, что он, плача, гладит его.

Дыхание отца становилось все тяжелее, громче, и он, наконец, дал волю своим чувствам, чего не мог позволить себе на людях. Так река прорывает плотину... туча, нависшая над городом, рождает грозу...

Первый раз в жизни Крисп слышал, как плачет отец. Он уже не гладил - колотил кулаками мебель, и захлебываясь рыданиями, повторял:

- Как ты могла? Как ты могла?.. Но ты не виновата! Это - все он... Он!! Ты попалась в его сети! Я долго терпел... Но теперь у меня, наконец, появилась возможность отомстить! И я - отомщу!..

Крисп слушал и тоже беззвучно плакал. Сердце его разрывалось. Отец проклинал то, что было ему дороже всего на свете, даже самой жизни! Он вдруг вспомнил, как мама впервые привела его к отцу Нектарию, как тот крестил его, рассказав о Христе... Когда отец бывал в отъездах, они по воскресеньям ходили на службу, а если был дома, мама умоляла его не выдать их... Несколько раз имя Господне уже готово было сорваться с его уст, но мама бдительно зажимала ему рот или успевала предупредить знаком. Потом она заверяла, что отец обязательно, по их молитвам, сам придет ко Христу, а пока нужно терпеть и молчать, чтобы по неведению, преждевременным гневом он не погубил всего. Однако время шло, не стало мамы, а отец по-прежнему не признавал Христа...

Но не может ведь так продолжаться вечно! Что, если с отцом что-то случится, и он так и умрет язычником, навеки погубив свою душу?..

«Господи! - взмолился Крисп. - Ведь он же хороший, добрый, помоги ему!»

Он уже готов был выскочить из угла, подбежать к отцу и успокоить его, сказав всю правду о Христе, отце Нектарии, маме, за которую нужно теперь только радоваться!..

Но в этот момент за дверью снова раздались грубые солдатские шаги. А после этого он услышал то, что заставило его позабыть о своем намерении.

Сначала на потолке, словно зарницы - предвестницы молний - заиграли сполохи от внесенного управляющим фонаря. Потом отец уже уверенным, только чуть тише обычного, голосом сказал:

- То, что ты услышишь сейчас, не должен знать больше никто. Это - государственная тайна, за разглашение которой одно наказание...

- Смерть?

- Да! Но я вынужден открыть ее тебе, чтобы ты смог в точности выполнить мое указание. Здесь... - Крисп услышал, как отец похлопал ладонью по своей кожаной  дорожной сумке, - находится императорский эдикт, который я должен развезти по провинциям. Содержание его в деталях мне неизвестно, но я знаю, что, согласно ему, скоро начнется уничтожение всех, кто откажется принести жертву гению императора.

- В первую очередь, христиан, которые не станут поклоняться никому, кроме их Бога?

- Именно!

Крисп весь обратился в слух, боясь упустить хотя бы одно слово.

- Так вот, - повысил голос отец. - Ты должен сделать все, чтобы мой заклятый враг... этот Нектарий, не избежал пыток - самых страшных пыток, Скавр, и казни! Запомни: где бы он ни был, куда бы ни ускользнул, твоя задача - найти и выдать его властям!

- Будь спокоен, Марцелл! Скажи только, когда состоится жертвоприношение? - деловито осведомился управляющий.

- Не могу. Этот день известен лишь императору и самым близким из его окружения.

- С одной стороны, это не удобно для меня, а с другой хорошо - Нектарий ведь тоже не знает его! - вслух рассудил управляющий. - А какие будут указания по хозяйству?

- Никаких! - отрезал Марцелл. - Меня сейчас волнует только Нектарий и мой сын, которого, кстати, я забираю с собой!

- Криспа? Ты не доверяешь мне?!

- Что ты, Скавр! Разве тогда я открыл бы тебе государственную тайну?

- Но зачем ты увозишь сына?

- А это уже моя личная тайна... Я подозреваю, что он - тоже христианин!

Услышав это, мальчик вздрогнул, как от удара. Но нет, он не ослышался: отец продолжал:

-После смерти жены он стал для меня самым дорогим, что только есть в жизни, дороже самой жизни! И я боюсь, что он последует примеру Аврелии. Ведь он упрям и доверчив, как мать! Я решил взять его, с одной стороны, чтобы спасти от смерти, а, с другой, надеясь образумить и напугать видом пыток на обратном пути! А теперь идем. Пришли-ка его ко мне, чтобы я велел ему собираться в дорогу!

 

5

 

- Со мною ведь тоже будет Божья благодать, правда? – прошептал Крисп.