— Он склонил голову. — А пока идем праздновать. — Это прозвучало как приказ. — Поговорим вечером, когда нам никто не помешает.
Этот вечер напомнил Хани недавнее прошлое, когда их навестил чудовищный медведь. Такой же небольшой костерок, такая же неторопливая беседа. И такое же ощущение витающей в воздухе смертельной опасности.
— Армия Хозяина Тумана сейчас бежит к вечным льдам, чтобы поскорее убраться с острова. Для них эта крепость была много больше, чем просто цитаделью. Она служила основой их колдовского влияния на всю страну. Мы выбили краеугольный камень, и непрочная конструкция рухнула сама. Я не сомневаюсь, что наша земля вскоре полностью очистится от черного колдовства, принесенного сюда захватчиками, — рассудительно говорил Дъярв.
— Враг сейчас слаб и не примет боя.
Рюби устало улыбнулась.
— Надеюсь, ты расскажешь нам, какое волшебство позволяет тебе знать все это.
— Стоит ли? — лениво потянулся Дъярв. В такие минуты Хани считал его настоящим дикарем, грубым и невоспитанным. — Не всегда лишнее знание приносит пользу.
— Ты чего-то опасаешься?
— Да.
— Скажи, чего именно.
— Это даст ответ и на предыдущий вопрос.
— Такое недоверие между союзниками довольно странно.
Хани только крутил головой, следя за диалогом, превратившимся в поединок. Реплики, стремительные, как удар меча, сыпались одна за другой.
— Я еще не решил, союзники ли мы.
— Сразу после победы…
Прежние опасения вспыхнули в Хани с новой силой, и он решительно прервал словесное фехтование:
— Мы недавно тоже одержали победу, которая стала тяжким поражением, именно потому, что после битвы все перессорились. Как вы сейчас.
Дъярв непонимающе поглядел на него.
— Когда мы разбили Морского Короля? — уточнила Рюби.
— Да. Ушли Жемчужники, изменилась Ториль. Так что подумайте, прежде чем превратить размолвку в раскол.
Дъярв на мгновение нахмурился и тряхнул головой.
— Ты прав. Не знаю, что на меня накатило, но я справлюсь с этим. Ты хочешь знать обо мне все? Но я могу сказать только то, что знаю сам. Не удивляйтесь. Многие ли могут похвастаться, что знают о себе все? Я — нет.
— Ладно, — примирительно сказала Рюби. — Не можешь — так и не надо.
Дъярв взял у Хани меч и внимательно его осмотрел, ласково поглаживая пальцами лезвие, ощупал камни на рукояти, что-то неслышно прошептал. Хани отметил, что Рюби это не слишком понравилось.
Дъярв закатал левый рукав и неожиданно резанул мечом по руке. Лезвие на миг окрасилось кровью, черной в тусклом свете костра, а потом…
Кровь стремительно исчезла, словно лезвие меча всосало ее. И тут же оно засветилось прозрачным зеленоватым светом, но в изумрудном сиянии пролетали снопики золотых искр. Семь прозрачных камней на рукояти загорелись всеми цветами радуги, а центральный стал ярко-зеленым. В небо ударил пронзительный луч, световое копье.
Рюби удовлетворенно кивнула.
— Именно так.
— Это только один, — развел руками Дъярв и вернул меч хозяину.
— Мы найдем остальные, мы их уже почти нашли.
— И сумеем зажечь?
— Конечно. Иначе не следовало начинать дело.
Рюби решительно обнажила свой меч и тоже разрезала себе руку. Хани вскрикнул.
Лезвие этого меча стало нежно-розовым, подобно утренней заре. Розовое свечение окаймлял ореол золотых язычков. Центральный камень рукояти загорелся красным.
— Огонь и земля, — сказал Дъярв.
— Огонь и земля, — подтвердила Рюби.
— Но где еще две стихии?
— Один меч унес его брат. А четвертый мы обязательно найдем.
— Какой?
— Воздух.
— Хорошо бы скорее.
Рюби улыбнулась.
— Потерпи немного.
Началось это давно. Так давно, что ни один человек не мог видеть этого, потому что люди еще не появились на Земле. Да и сама Земля еще не стала такой, какой мы видим ее сегодня. Она неслась в пустоте без времени, летела из ниоткуда в никуда. Не было ни света, ни тьмы, ни тверди земной, ни вод морских, ни небес. Приказом свыше повелено было разделиться основным естествам, ибо не могли они соседствовать вечно, проникая друг в друга, смешиваясь друг с другом, уничтожая друг друга.
Первыми разделились свет и тьма. Именно это разделение положило начало бытия, начало жизни и смерти, начало радости и горя. Все последующие рождения были вторичны, и суть возникшего определялась тем, куда оно попало при рождении — в царство света либо во владения мрака. Вечна смена дня и ночи, так же вечна борьба света и мрака. Ничто не вправе сказать о себе: я есмь свет, ибо, повернувшись другой стороной, обнаружит тень. Не существует света без мрака, ибо иначе как различать их? Лишь познав мрак, можешь сказать: сие свет.
Когда пришло живое, оно так и разделилось. Орк Великий, многорукие чудища облюбовали холодные морские глубины, лелея во тьме свою злобу и мечтая захватить сушу. Однако непомерная гордыня и алчность в их сердцах соседствовала с великим страхом. Солнце внушало им такой ужас, что лишь на короткий момент они могли преодолеть испуг, после чего подлая натура гнала их обратно в черные глубины.
В те же времена, либо еще раньше, были рождены и Радужники. Пламень земных недр в них смешался с солнечным огнем, когда раскаленная кровь земли поднималась, чтобы застыть твердым камнем. Соединение двух пламеней создало тех, кто не приемлет мрак, ненавидит его, вечно сражается с ним. Крепки и несокрушимы вместилища светлых сил — адаманты, лалы, яхонты, смарагды. Но Радужники все-таки могут пасть в борьбе с мраком — для жизни им потребен свет. Чтобы лучше использовать его, чтобы вернее рассеять мрак, чтобы сделать землю прекраснее, свет был поделен на цвета: красный и синий, желтый и зеленый, оранжевый и фиолетовый, голубой и прочие, глазом не видимые, но оттого ничуть не менее яркие и прекрасные.
Молодая кровь земли бурлила. В мгновение ока превыше облаков небесных возносились горные хребты, однако снег не мог увенчать их вершины — столь горячи они были. Мутные морские валы с грохотом обрушивались на берега, чтобы стереть их в порошок, залить, затопить, уничтожить твердь, обратить ее в море. Ядовитые плевки мрака превратились в чудовищ, подобных Хозяину Тумана, таких, как лохматая птица. Они пришли раньше человека, и потому ненавидели его. Кому радостно терять власть?
Самым лютым из творений мрака стал Безымянный Ужас. Так назвали его потому, что за много тысяч лет он так ни разу и не показался на глаза человеку, хотя с его черными делами человек сталкивался буквально на каждом шагу. Сам он не грабил города, не сжигал деревни, предоставляя это своим слугам. Безымянный отравлял души, делая наиболее опасным врагом человека самого человека. Ведь тот родился в царстве света, за одно это Безымянный ненавидел его смертельно. Однако он решил, что мало просто уничтожить людей, следует сделать их слугами мрака. Он заставил людей увлечься войной…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});