Читать интересную книгу Сокровища капитана Ермакова - Владимир Крепс

Опоздавший капитан снял шляпу, сбросил плащ, поправил крахмальный воротник и церемонно поклонился.

— Да, перед вами Лемюэль Гулливер из романа Джонатана Свифта собственной персоной, не взирая на все превратности судьбы.

— Вы никогда не опаздывали. Что же случилось сегодня?.. — удивленно спросил капитан корвета.

— Где вы скитались, сударь?.. — с нетерпением спросил Робинзон.

Гулливер уселся в удобное кресло, подвинув к электрическому камину озябшие ноги.

— Достопочтенные капитаны!.. Не будем терять драгоценного времени.

Я прошу всех отнестись к моим словам с особым вниманием и серьезностью. То, что вы сейчас услышите, столь же необыкновенно, сколь и загадочно... Эта история поставила меня в тупик так же, как одно происшествие, случившееся в Дублине в 1726 году, то есть в год моего появления на книжных полках. Как сейчас помню, в ту ночь в Дублине выпал мокрый снег. Вдруг на черепичной крыше ратуши...

— ...показалась зловещая тень человека... — перебил его Тартарен.

— ...с кинжалом в руке... — весело добавил Дик. — Это мы уже слышали сто раз. А что с вами случилось сегодня?

Гулливер нисколько не обиделся.

— Дело не во мне. Сегодняшний случай, правда, несколько напоминает историю шкатулки с рубинами магараджи. Я напоминаю вкратце... Это случилось в Бомбее в 1826 году. В этот день как раз окончился сезон дождей...

Но нам не удалось в сотый раз услышать историю о похищении рубинов магараджи. Резкий стук председательского молотка оборвал плавную речь рассказчика.

— Я лишаю вас слова, — произнес командир «Коршуна». — Нас нтересуют новые истории, новые приключения, новые загадки...

Гулливер встал и сухо ответил:

— Лишать меня слова? В тот момент, когда я хотел приоткрыть перед вами завесу... я бы сказал необыкновенной тайны, тайны драгоценного клада!

— Клада?.. Где же он находится?.. И что там закопано? Когда? У кого ключи от сундука? — как из пулемета застрочил Тартарен.

— Увы! На все эти вопросы ответа пока нет.

— Да не томите нас, Гулливер! Рассказывайте все, что вам известно! — поторопил его глубоко заинтригованный Робинзон.

Герой романа Свифта снял с левой руки манжету, на которой красовались какие-то карандашные записи.

— Извольте. Я находился недалеко от Москвы, в одном научно-исследовательском институте. Один из сотрудников института, некто Синельников, перечитывал историю моих скитаний. Именно поэтому я не мог своевременно прибыть на заседание нашего клуба. Моего читателя навещает гость — достоуважаемый участник научной экспедиции на немагнитной шхуне «Заря». И вдруг я слышу — посетитель передает поручение с борта «Зари». Один из магнитологов, Саша Ермаков, все время в плавании и никак не может попасть на Большую Землю. Пользуясь оказией, он просит своего школьного товарища Алексея Синельникова помочь ему в весьма затруднительном положении...

— Да что же случилось на «Заре»?— не выдержав, перебил Дик Сенд.

— Это случилось не на заре, а ночью. И не в океане, а в Москве. Скончался капитан дальнего плавания Иван Петрович Ермаков, оставив весьма примечательное завещание относительно судьбы своих сокровищ...

— Сокровищ? Да говорите же, каких сокровищ? Вы долго будете играть на моих нервах, Гулливер?.. Весь Тараскон знает, как я страшен в гневе, — мрачно сдвинув густые брови, заявил Тартарен.

— Спокойствие, любезные друзья. Я успел сделать на манжете некоторые заметки, пока гость с «Зари» рассказывал про это завещание. Вот слушайте: «Я, капитан дальнего плавания Иван Петрович Ермаков, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю свои сокровища, собранные на протяжении всей моей жизни...». А дальше я, к сожалению, не расслышал, кому именно адресовано завещание...

— Неужели вы больше ничего не записали? — с огорчением переспросил Немо.

— Я успел записать самое главное — местонахождение клада. Вот... «Этот дар хранится в моем родном городе по адресу: Пушкинская улица, 20, во дворе дома моей сестры Аглаи Петровны Ермаковой. Искать его надо в каменном сарае у старого дуба». Итак, племянник старого моряка Саша Ермаков уже больше года в плавании, исполнить волю дяди до сих пор не смог и попросил заняться этим Алексея Синельникова.

Робинзон со вздохом начал разжигать трубку...

— Где же тут тайна? Клянусь глобусом, мне все ясно, как морская карта!..

— Есть множество неясных и даже ошибочных карт, — заметил командир «Коршуна».

— Какие же сокровища хранятся на Пушкинской, 20? Золото в слитках? Старинные монеты? Коллекция древностей? Дорогое оружие? — задавал сам себе вопросы Тартарен, но не находил на них ответа.

В глазах Немо промелькнула какая-то искорка.

— И кому завещан клад?.. Родным или друзьям?.. Членам его экипажа?.. Престарелым морякам?..

— Это все не имеет значения. Ведь, конечно, Алексей Синельников поспешил выполнить просьбу своего друга Ермакова-младшего и отправился на поиски сокровищ. А кому передать — он-то хорошо знает... — с большой уверенностью заявил Дик Сенд. — Разрешите манжету, капитан Гулливер. Я на всякий случай занесу ваши записи в судовой журнал.

Тот передал юноше смятую манжету...

— Вы ошибаетесь, Дик. Мой читатель из научно-исследовательского института Алексей Синельников никуда не поспешил. Он вздохнул и сказал: «Поздно. Я уже не успею». Но почему он сказал «поздно»? И так просил передать Саше Ермакову на «Зарю»?

Робинзон пришел в большое волнение.

— Я понимаю, почему он так сказал... Видимо, в самом деле поздно. Все ясно — сокровища похищены, и сарай на Пушкинской двадцать пуст. Дайте спичку, Тартарен.

Толстяк с величайшей готовностью чиркнул спичкой о подошву и любезно поднес огонь к трубке Робинзона.

Гулливер тотчас вступил в спор.

— Вам все ясно. А мне все неясно. Сплошной туман. С редкими просветами. Видно только одно — без нас дело не обойдется. Для Алексея Синельникова — поздно и невозможно. Но мы, знаменитые капитаны— создание дерзкой мысли и фантазии. И не раз обгоняли ветры и ураганы, пространство и время. Мы можем успеть, чтобы там ни случилось!

Робинзон спокойно уселся в кресло возле камина, явно не собираясь никуда спешить.

— Клянусь попутным ветром, мы можем успеть... Но к чему? Зачем нам эти неведомые богатства, когда страницы наших романов переполнены драгоценными грузами погибших кораблей, сундуками с дублонами, бочонками с пиастрами... А жемчуг и золото подводных глубин всегда в распоряжении нашего друга капитана Немо.

— Вы правы, Робинзон. Знаменитым капитанам не нужны ни деньги, ни драгоценности... Но наш долг — немедленно отправиться на поиски и передать сокровища Ивана Ермакова их законным владельцам, — решительно заявил Немо.

— А вы их знаете? Вам известны их имена? — скептически усмехнулся прославленный отшельник. — Я уже не говорю о том, что сокровища, вероятно, похищены.

— Вы в этом уверены? — строго переспросил Немо. — Надо прежде всего отыскать клад, а наследники всегда найдутся.

Робинзон не смог ничего ответить. А тем временем Тартарен быстро собирал свой походный багаж.

— Медам и месье, скорее в путь! Ни минуты не медля! За мной!

— А куда? — озадаченно спросил Дик Сенд, показывая толстяку запись в судовом журнале.

— То есть, как куда? — удивился Тартарен, заглядывая в журнал. — Тут же ясно сказано: «Пушкинская, 20, каменный сарай во дворе у старого дуба».

Командир «Коршуна» призвал спорщиков к порядку...

— А в каком городе эта Пушкинская улица? Здесь сказано — в родном городе капитана Ермакова. А где он родился?

Воцарилось молчание. Этот вопрос всех поставил в тупик. Гулливер, потирая лоб рукой, тщетно пытался вспомнить подробности разговора, невольным слушателем которого он оказался.

— Гм-м... Действительно, где он родился?.. Человек с «Зари» называл какой-то город, если не ошибаюсь, на букву «б»... Но я был слишком потрясен словом «поздно» и как-то не удержал в памяти название города...

— Умоляю вас, припомните, Гулливер... Может быть, это Брянск, Борисов, Батайск, Бугульма? — раздельно произнес Робинзон.

— Нет, не то...

— Быть может, Брест, Балта, Бахчисарай, Бологое? — высказал свои предположения Немо.

— Нет, нет.

 Дик Сенд медленно крутил глобус, поглядывая на территорию Советского Союза. И хотя на глобусе не было названий всех городов, это помогло ему кое-что припомнить.

— А вдруг это Благовещенск? Или Бийск? Борисоглебск? Бобруйск?..

— Не похоже.

И вдруг Тартарен лихо подкрутил усы и, радостно сверкнув глазами, категорически заявил:

— Я знаю! Бухара!

— Могу ручаться, что эти города не были названы, — уверенно ответил Гулливер.