Читать интересную книгу Две недели у моря - Ирина Лобусова

Действительно, почему нет? Я никогда не была в Москве, а другой случай вряд ли представится в ближайшем обозримом будущем. Жених мой отсутствовал полностью, застряв в очередном рейсе где-то в районе Тихого океана, в глуши, в которой не было даже Интернета, и редко-редко звонил или писал короткие эсэмэски. Мне было скучно. Большинство друзей по компаниям и тусовкам куда-то разъехались. Я прозябала в одиночестве, не зная, чем занять время, появившееся у меня в избытке, и даже обрадовалась звонку сестры – ещё бы, такая возможность! И почему мысль поехать к ней раньше не пришла мне в голову?! Родители тоже не возражали: сестра моя была у них на хорошем счету. И в один прекрасный январский день я отправилась в аэропорт.

Когда самолет оторвался от земли, и всё, что окружало меня прежде, превратилось вместо улиц и дорог в одеяло из лоскутков, я вдруг подумала, что теперь буду жить немного иначе, теперь в моей жизни появится что-то новое… У меня, конечно, возникали предчувствия о том, что в жизни моей может что-то измениться, но я даже не представляла себе, насколько. И как же быстро суждено сбыться тому, о чём я мечтала по время двухчасового перелета в Москву.

Нет никакого смысла описывать впечатления от квартиры сестры и от города – воздержусь от этих описаний. Тем более что в моей памяти они стерлись практически все. Ничего не осталось между промежутком аэропорта и баром. Вернее, это был не совсем бар – скорее маленький ночной клуб. В него мы отправились в четвёртый вечер моего пребывания в Москве. Мы каждый вечер отправлялись куда-то. Сестра принялась развлекать меня на полную катушку, я только не совсем понимала, что именно происходило: она пыталась развлекать меня или пускала пыль в глаза себе. Ведь правду-то, что в Москве у неё не всё вымощено лепестками роз, я угадала достаточно быстро. Особенно после того, как сестра проговорилась: в Москве не клеится, возможно, год, два, и вернётся назад.

На самом деле работа её была временной, квартира – съемной, перспектив – никаких, на носу 36-ой день рождения, а многочисленные любовники приносили не пользу, а вред. Словом, всё было понятно и так. Но она ни о чём не догадывалась. Поэтому каждый вечер продолжала водить меня по разным местам, как слонёнка на поводке. Почему слонёнка? Габариты здесь ни при чём, просто в её окружении я была диковинкой. Симпатичной диковинкой. Как плюшевый игрушечный слонёнок.

Клуб оказался маленький. Вполне обычный. Затенённые плафоны. Официантки в мини-юбках. Негромкая музыка, похоже, джаз. Несколько свободных столиков в глубине. Сизая атмосфера окутывает помещение туманом – можно курить, и дым коромыслом. Я понимаю, что цены здесь не будут заоблачными. Похоже, действительно приятное место. Как в самом начале сказала моя сестра, едва мы переступили порог: не для тусовки, а для души.

Моя сестра была своим человеком в различных кругах. Так она поспешила пояснить, что в этом баре часто собираются художники. Причём и известные, и абсолютно не признанные – без разницы. Просто такое приятное место, и ничего больше.

Когда мы вошли внутрь, компания, сидящая за одним из столиков в самой тёмной части зала, заметно оживилась. Это оказались приятели сестры, а нас было трое: я, сестра и её последний друг, вполне симпатичный молодой человек с хорошим будущим, с которым она встречалась вот уже второй месяц. Сама она как будто стыдилась этой степенной связи, и даже пояснила мне: «Он, в принципе, ничего… Ничего необычного, серенький. Разумный. Но говорят, у него хорошее будущее. Интересно, это правильно – спать с кем-то ради его будущего?» Такая вот рационально-разумная любовь…

Мы присоединились к компании, и принялись пить тёмное пиво – действительно необычное, тёмного цвета. Мне лично оно показалось тёмно-красным. Не знаю, почему. Наверное, из-за освещения в клубе. Но у этого странного пива действительно был неплохой вкус. Друг сестры не курил, пиво не пил и показался мне жутко скучным типом. Впрочем, я довольно быстро перестала обращать на него внимания. На таких, как он, обычно не задерживают взгляд.

Остальные же приятели сестры показались мне вполне милыми людьми. По крайней мере, они не напрягали, не пялились на меня, как на экзотическую диковинку, и общаться с ними было даже приятно.

В середине веселья сестра вдруг дёрнула меня за рукав.

– Посмотри направо – видишь последний столик возле стены?

– Да. Ну и что?

– Там сидит Филипп Рубинов!

– А кто такой Филипп Рубинов?

– Слушай, деревня, ты меня не позорь, – зашипела сестра, и, едва она закончила шипеть, я сразу вспомнила, кто такой Филипп Рубинов: довольно раскрученный, довольно известный художник. Ну и что? Если бы он был кинозвездой… Художники же представлялись для меня каким-то иным, очень далёким миром, и этот мир абсолютно меня не интересовал. Но для сестры, вращавшейся в этих кругах и прекрасно знавшей всех художников Москвы, Европы и даже дальнего зарубежья, Филипп Рубинов, похоже, был значительной величиной. Мне не хотелось её разочаровывать, поэтому я издала что-то вроде возгласа «Ух ты!», подумав, что лучше бы за столиком сидел Киркоров.

Вся компания тут же обернулась туда, сразу обрадовавшись, что появилась новая тема для разговоров.

– Интересно, что он здесь делает, – сказал одна из девиц, – и когда он успел приехать?

– Неделю назад. Он был в нашей галерее, – ответила сестра, – исключительно мерзкая личность.

Я с удивлением взглянула на неё. Сестра принялась пояснять:

– Рубинов – тусовщик. Он живёт то в Лос-Анжелесе, то в Москве. В Эл-эй у него большой дом, и в последнее время он редко покидает Америку. Подвизается на одной из голливудских студий. По его анимации поставлено несколько крутых мультиков – помните «Героев холодного озера»? В Лос-Анжелесе он занимается киношной работой, и очень выгодно, но большей частью продаёт в России картины.

– Портреты? – спросила я, знавшая о творчестве Филиппа Рубинова столько же, сколько о культуре древних ацтеков.

– Нет. Он не пишет портреты. Вообще. У него работы похожи на кубизм – этакие психоделические пейзажи… Но очень многим нравится.

– А тебе?

– Мне – нет!

– Он женат? – пискнула одна из девиц, сидевших за столиком.

– Никогда не был женат, и детей у него нет, – тут же прокомментировала сестра, – но спит он со всеми, это точно. У него принцип жизни – никогда не жениться, так он сам об этом говорит. Но зато баб столько – не сосчитать. Да кто с ним только не спал! И я тоже спала, только из этого не вышло ничего хорошего. Скотина он страшная! А в постели – так себе, ноль без палочки.

– Ты с ним спала?! – поперхнулась я, за порогом собственной провинциальности не понимая, как можно так откровенно, а, главное, публично, в присутствии всех, говорить о подобном, но, похоже, для мира, в котором вращалась сестра, это являлось совершенно нормальным.

– Да, было пару раз. От скуки. Но с Рубиновым нельзя иметь серьёзные отношения, все это знают. Он не только бабник, он ещё и придурок. Испортил мне красками дорогое платье, причем не по злобе, а просто так. Он совершенно без крыши. Психотип такой.

– А я тоже с ним спала, – пискнула одна из девиц, и тут же раздались другие голоса: «и я», «и я тоже»…

– Ну, вот видишь, – усмехнулась сестра, – он со всеми спал. Такой уж он тип.

– А сколько ему лет? – спросила я.

– Сорок шесть. Почти вышел в тираж, но ещё не полностью. Хотя выглядит он, надо отдать должное, неплохо.

– Пьёт? – поинтересовалась я (всё-таки я что-то слышала о художниках).

– Как все, – сестра пожала плечами, – ни больше, ни меньше других. Любит виски и хороший коньяк. У него есть, на что пить. Богатый, сволочь, заработал в Америке денег. Попал в нужное время в нужное место. Хотя талант у него довольно посредственный, зато прохиндейские способности – будь здоров! Умеет устроиться в жизни, и своего не упустит. Особенно в финансовом смысле. Но скупой до чертиков! Не поверишь: один раз я пошла с ним в ресторан, так он заставил меня платить за себя!

– И меня тоже, – тут же раздались голоса других девиц, – И со мной такое было… И меня тоже….

Словом, всё было понятно с Филиппом Рубиновым. Я поняла, что от таких мужчин меня просто тошнит. Между тем, я поняла, что мы коснулись важной, животрепещущей темы. Истории о Рубинове посыпались, как из рога изобилия, как будто кто-то повернул кран. Или вытащил пробку из переполненной бочки. Наверное, Филипп Рубинов был действительно выдающейся личностью, если стольким людям ну просто не давал покоя…

К разговору (от ревности, что ли?) подключилась мужская часть нашего столика. Конечно, они не спали с Рубиновым, но им тоже имелось, что сказать, и никто не собирался оставаться в стороне.

Особенно пьяный кадр (и чем он только надрался, пивом, что ли?) даже толкнул нечто философское:

– Филипп Рубинов – это отжившая часть отмирающего искусства, бросающего вызов современному отрицанию традиций… – И, по-видимому, сам устал от такой мысли.