Читать интересную книгу Право первой ночи - Юлия Архарова

– Сколько раз говорить, я не знаю рецепта приворотного зелья, – вздохнула я. – Да и святой отец перед всей деревней подтвердил, что помыслы Фирдана чисты, что он не околдован.

– Все мы там были… Слыхали. Видали, – сварливо изрекла бабка. – Но все ж зелье многое бы объяснило…

Женщины согласно загалдели, а я опять замолчала.

После того как Фирдан заявил о намерении на мне жениться, деревенские сразу подумали, что дело тут нечисто и сына старосты приворожила рыжая травница. Случай взялся расследовать отец Оргус… Вот тогда я страха-то и натерпелась. Больше всего боялась, что священник признает, что приворот имел место, и гореть мне тогда на костре.

Ведовство в провинции Эрлия находилось под строжайшим запретом. На знахарок и травниц священнослужители смотрели косо, но пока мы не вредили людям, не варили запрещенных зелий и не пытались колдовать, на наше существование закрывали глаза.

Я сама никак не могла взять в толк, почему Фирдан ко мне воспылал страстью, и вполне допускала мысль, что чувства кузнеца ко мне были неискренними, а колдовским образом наведенными, что меня кто-то решил подставить. Но после того как отец Оргус в моей избушке не нашел ни запрещенных книг, ни зелий, ни даже ингредиентов (а ведь они точно были! кому знать, как не мне), я совсем запуталась…

Глава 2

Мне доводилось слышать, что титулованные особы и всякие там богатеи предпочитали жениться на заре или, во всяком случае, утром. В этом случае торжество выходило более пышным, красивым и… богоугодным. Известно же, хочешь, чтобы твои мольбы были услышаны, – обращайся к небесным покровителям утром, чем раньше, тем лучше. По мне, так чушь все это. Нет, какой-то Бог, Творец, Создатель, вероятно, существует. Вот только дела ему до людей и их просьб особого нет.

Наша деревня была весьма зажиточна, но все же такую роскошь, как свадьбу на заре дня, позволить не могла. Ведь кому-то надо было обиходить скотину, наколоть дров, приготовить яства для грядущего праздника…

Когда дневная жара спала и солнце начало клониться к горизонту, меня наконец вывели из дома.

На большой площади, расположенной у подножия замкового холма, собрались, наверное, все жители деревни. Я завороженно рассматривала людей, с которыми прожила чуть ли не половину жизни. Одни радовались предстоящему ночному гулянью, другие, в основном незамужние девицы, были угрюмы, третьи поглядывали на меня с любопытством и каким-то предвкушением… В сторону жениха я всеми силами старалась не смотреть. Насмотрюсь еще. Успею.

По центру площади на возвышении в три ступеньки стояла часовня. Со стороны сооружение больше всего напоминало причудливую беседку, так как ни стен, ни каких-либо ограждений у часовни не было – лишь шесть украшенных причудливой резьбой столбов, которые удерживали шатровую крышу. Внутри часовни была расположена каменная купель, в которую нам с Фирданом предстояло опустить руки, чтобы стать супругами перед Богом и людьми.

Тетка Марта, ведущая меня за руку к часовне, вдруг тихо ойкнула и прошептала:

– Смотри, Алька, сам барон здесь! Честь-то какая! Да смотри-смотри, его милость не один, а с гостем. Говорят, он намедни из самой столицы провинции приехал!

И действительно, в нескольких шагах от часовни в окружении десятка стражников стояли двое мужчин. Первого я видела не раз. Высокий, грузный. Время ссутулило спину когда-то могучего воина и выбелило его волосы. Гладко выбритое лицо избороздили глубокие морщины. Барон Ольгрейд тяжело опирался на витой посох. Плечи хозяина замка покрывал красный плащ, а грудь – легкая кольчуга.

Второй мужчина был еще довольно молод, около тридцати, черноволос, смугл и худощав. Черты лица резкие, будто выточенные из камня. Выражение лица скучающее. Когда гость барона скользнул по мне равнодушным взглядом, на меня будто вылили ушат ледяной воды.

В росте и телосложении незнакомец несколько проигрывал гиганту Ольгрейду. Одет гость был во все черное с редкими вкраплениями серебра. Притом одежда не чета баронской. Ни тебе плаща, ни кольчуги. Лишь камзол, брюки, высокие сапоги да пояс с мечом. Не человек, а черный ворон – вестник несчастья.

В другое время я, несомненно, заинтересовалась бы странным гостем барона. Но сейчас мне было не до того.

Чем ближе я подходила к часовне, тем сильнее меня начинало трясти.

Я пыталась скрыть дрожь. Пыталась мило улыбаться. Ведь чем дольше буду убеждать людей, что я смирилась, приняла навязанный мне брак и теперь счастлива, тем дольше не смогу осуществить побег.

Мысленно уговаривала себя расслабиться, твердила, что все будет хорошо. Всего-то надо потерпеть недельку-другую, ну, максимум месяц. Не больше!

И все же последние несколько шагов тетке Марте пришлось меня практически тащить. У самого возвышения мы остановились. Женщина легко подтолкнула меня и прошептала:

– Ну же, иди. Алька, на тебя все смотрят!

– Мы ждем тебя, дочь моя, – торжественно объявил святой отец Оргус и благостно мне улыбнулся.

Я вздохнула. Зажмурилась, как перед прыжком в воду. И вошла в часовню.

Шейран Ферт откровенно скучал. Он мог потратить время с гораздо большей пользой, если бы занялся изучением бухгалтерских книг и счетов Ольгрейда, чем на празднике жизни под названием «деревенская свадьба». И пусть в счетах барона на первый взгляд все сходилось… Но три года назад Ольгрейд был уличен в том, что поставил в армию несколько меньше провизии, чем проходило по бумагам. Конечно же барон уверял, что произошла ошибка, но доказать ничего не смог. С тех пор владения Ольгрейда были поставлены на особый контроль, а у Шейрана Ферта появился повод регулярно наведываться в баронство с проверкой.

Если бы Ферт находился с визитом в другой провинции, то с чистой совестью мог отказаться от посещения деревенской свадьбы. Но не в Эрлии… Здесь что дворяне, что простые люди так консервативны, столь закостенели в своих традициях и обычаях, будто на дворе не Просвещенный век, а Дикие времена. Если бы Шейран отказался от посещения праздника, то обидел бы хозяина замка, а этого императорский порученец допустить не мог.

Мужчина вполуха слушал рассказ Ольгрейда о недавней охоте и с тоской рассматривал сборище крестьян. Судя по тому, как перешептывался народ, выход невесты задерживался. Наконец толпа расступилась, и на площадь робко ступила худенькая рыжеволосая девушка.

Увидев невесту, Шейран еле удержался от удивленного восклицания и с трудом вернул лицу скучающее выражение. Эмоции – непозволительная роскошь для человека его работы.

Впрочем, удивление императорского порученца было понятно, он никак не ожидал увидеть мернианку в роли невесты на этой свадьбе. Несмотря на то что до границы с Мернианом от Ольгрейдского замка недалеко, встретить мернианца здесь так же сложно, как в центральной Империи или где-нибудь на Уишских островах. Горный народ испокон веков жил изолированно: и к себе никого не пускал и сам крайне редко покидал свою территорию. Подобная политика, а также неприступная стена гор, через которые вел единственный перевал, привели к тому, что Мерниан остался единственным государством на континенте, которое не признало власть императора.

Жители провинции Эрлия в большинстве своем обладали весьма характерной внешностью. Они были высоки ростом, широки в кости и сплошь беловолосы. Хрупкая рыжая мернианка рядом с женщиной, тащившей ее к часовне, выглядела ребенком. Испуганным. Беспомощным. Девушка пыталась улыбаться, но по глазам было видно, что страх и отчаяние буквально сжирают ее изнутри.

– Эта девчонка… откуда она? Не похожа на местную уроженку, – весьма невежливо оборвал Ферт очередной рассказ Ольгрейда про гончих собак.

Старик ничуть не обиделся и, весело хохотнув, сказал:

– Лорд Ферт, я как чувствовал, что вам наша травница приглянется! Вы совершенно правы, не местная она. Старуха-знахарка приютила сиротку лет десять назад…

Фирдан осторожно, будто боялся сделать больно, взял меня за руку. Узенькая ладошка буквально утонула в огромной мозолистой лапе кузнеца.

Святой отец Оргус говорил какую-то прочувственную речь про божественный промысел, про семейную жизнь и то, что жена должна во всем слушаться мужа… А я все так же старательно растягивала губы в улыбке и избегала смотреть на Фирдана.

Меня раздирали противоречивые чувства. Страх. Ненависть. И… непонимание. Еще недавно я наивно думала, что Фирдан – мой друг. Он единственный, кто никогда не насмехался надо мной, кто не обижал меня. Более того, Фирдан всегда за меня заступался.

А вот оно как получилось…

– Дети мои, опустите руки в купель! – провозгласил священник.

Кузнец легко опустил в каменную чашу с водой свою руку, а вместе с ней и мою. Священник начал читать молитву, и в ту же секунду купель поглотило сияние. Я почувствовала легкую щекотку, а затем жжение в области запястья. Когда через пару минут отец Оргус разрешил вынуть руки из воды, на тыльной стороне запястий у нас с Фирданом появились одинаковые татуировки – этакие сложные узоры, больше всего напоминающие мотки спутанной пряжи.