Читать интересную книгу Мрачный ангел - Михаил Делирий

Разрушился созданный им в Союзе крутой, величественно-райский образ Западной Германии. Это же — деревня, болото!!! Запад всегда ассоциировался у живущих там, где-то на востоке с образом свободы, с почти что земным раем. И вот он — «рай» — удушливый смрад дебильных законов, правил, предписаний, параграфов, и дополнений к ним.

А если о свободе, то, какая свобода?! Шагу нельзя сделать в сторону, если нет каких-то законодательных установок на эту тему. Негласный закон: что не запрещено — то разрешено не для Германии. Здесь помимо отсутствия запрещения, должно быть и официальное разрешение. Или вот взять торговлю: если ты имеешь свой магазин и хочешь торговать без выходных — нельзя! В субботу лишь до 16-ти часов, а в воскресенье вообще запрещено! А хотя бы то, что в многоквартирном доме в ночное время разрешено пользоваться душем не более получаса! И ограничения элементарных физических свобод, можно перечислять до бесконечности. Единственное, что пока ещё не сожрано узкими рамками — это скорость на автобанах для легковых машин и мотоциклов. Западная Германия, свобода, — иллюзия, не более!

А эти чёртовы церкви, натыканные на каждом углу, и начиная с шести утра и до позднего вечера долбящие, как молотом по голове, каждый час и каждый день! Трудно найти в городе место, куда бы ни достигал более или менее сильный колокольный звон.

Он выпил ещё, закончив бутылку. Но, захотев сменить тему, он, вдруг, зацепил за хвост, одну удаляющуюся мысль: что у людей, которые считают, что они здесь дома, видимо вообще отсутствует понятие Родина. Прибыв сюда, — они дома. Завтра, если случится эмигрировать, например, в Америку, — она станет их домом. Хамелеоны! Простонав, он принялся за вторую литровую бутылку.

Выпив один за другим два стакана, он почувствовал набежавшую волну творческого зуда, который был поражён стрелой бессильной злобы. Надо как можно сильнее выжать губку-душу. Может потом на дольше душевного равновесия хватит. Он схватил дрожащей рукой ручку и излил на бумагу свой порыв, назвав его «Белый стих».

Мне ещё не сто лет.Я, довольно молод ещё,А жить почему-то устал —Умереть не страшно.Ностальгия по юности за горло взяла:Находит последнее время всё чаще,И пиками набегающих волн зовёт,Шепча: давай, усталость и муки, — всё прочь.Герои моей юности почти все ушли,Мир мой опустел — скучно в нём.Всё труднее и труднее жить,Всё сложнее ставит задачи быт.Как только представишь, чтоНужно тянуть лямку столько лет,Жить с чуждым тебе поколением,Задумываешься: не покинуть ли физическую оболочку…

Вовнутрь вплёскивается ещё один стаканчик вина, как дополнительный ковш воды на камни в парилке. И, то ли это было уже достижение предельного рубежа, то ли выпитое наконец-то стало «усваиваться», — но он почувствовал неожиданно ворвавшийся в него жар и окутавшую его духоту. Порывистым движением он подошёл к балконной двери и открыл её.

Прохлада ударила в лицо — увиденное в сознание. Сковал паралич. На балконе стоял человек. Он стоял, не шевелясь, смотря отрешённо грустными глазами. Через мгновение хозяин квартиры отпрянул в глубь комнаты, лишившись дара речи. Незнакомец тоже молчал.

Первые отблески понимания донесли до захмелевшего рассудка реакцию на цвет. Человек на балконе был одет во что-то светлое. Может быть в белый костюм. Чарующие и раздражающие, нежащие и терзающие, плывущие и разрывающие, усыпляющие и издевающиеся чувства, смешавшись, вспыхнули и взорвались, обрызгав сознание каплями понимания: «Сосед забрался со своего балкона, что слева. Что-то у них, видимо, случилось. Хотя… это практически невозможно. Тогда, он спустился с верхнего… Какого верхнего? Надо мной нет балкона. По-че-му он молчит? Он вторгся ко мне, и, первое, с чего он должен начать, так это с извинений. Последнее, что остаётся предположить, — он поднялся с нижнего. Возможно, возможно, что это возможно. Но почему он молчит? Да, но почему молчу я? Я — это понятно — растерялся. Но он?! Его молчание, это — наглость!»

— Э-э-э-э… — протянул хозяин.

— Не думай, — я не сосед, и я не забрался: сбоку, сверху или снизу, — заговорил гость. — Услышав вконец отчаянный крик твоей души, я пришёл, — пришёл помочь тебе. Я — Мрачный ангел.

Возникла пауза. Оба молчали, глядя друг на друга. Вскоре шёпот хозяина нарушил её.

— Не понимаю… Ангел?… Мрачный ангел?… Почему?

— Почему мрачный? Потому мрачный, что являюсь в самые мрачные минуты для человеческой души и помогаю…

— Э-э… для души?

— Да. Твоя душа буквально несколько минут назад разрывалась, кричала и взывала. Когда страдание твоего рассудка и одновременно души дошло до апогея, я услышал, и по долгу моего предназначения пришёл, пришёл чтобы помочь твоей душе.

— Душе… почему душе? Мне? Моя душа — это я.

— Ты или не ты… я пришёл помочь душе.

— Моей?

— Твоей?… Хм. Это звучит для меня несколько странно.

— Почему?

Вместо ответа ангел развёл как бы в растерянности руками и обвёл глазами балкон.

— Ах, конечно! Заходите, — спохватился хозяин.

Мрачный ангел переступил порог лишь на шаг и замер, сомкнув внизу руки. Хозяин обители путался в мыслях, не зная, что с его стороны надо предпринять.

— Ты удивлён моим удивлением? — заговорил гость. — Я уже привык к тому, что физические тела считают души своими душами.

— Не понимаю.

— Понимаешь. Просто тормозишь свою мысль. Так, ты согласен с тем, что видишь меня?

— И да, и нет.

— Думаешь, что много выпил и всё это тебе лишь кажется. Как вы там навыдумывали: галлюцинации, онейроид, делирий. А если это явь?

— Вы дали мне хорошую подсказку! Я — пьян!

— Хочешь в это верить?

— Но я действительно пьян!

— Наивное дитя или хитрый лис. Пытаешься спровоцировать меня на подробные объяснения.

— Мне кажется, что это сон. Но, этот сон наяву — это делирий. — Что такое делирий? — он подошёл к своей библиотеке и взял энциклопедический словарь. «Делирий — вид помрачнения сознания; проявляется ложной ориентировкой в окружающем, сценоподобными зрительными, реже слуховыми галлюцинациями, яркими бредовыми представлениями, двигательным возбуждением. После делирия отмечается частичная амнезия»…

— Я понимаю, ты мне не веришь. Да, ты оказался твердолобым, и я должен снизойти до доказательств. Но я должен помочь тебе, — и ангел задумался. Хозяин же стал сверлить его глазами, рассуждая при этом: «Пришёл этот тип неизвестно откуда, ко мне, и ещё отзывается обо мне не лестным образом. А я ведь его не звал. И ангелом себя называет. Для большей достоверности вырядился как!»

Пришелец был блондин с умеренно длинными волосами, достигавшими длинны немногим ниже плеч. Лицо худое, чуть вытянутое. Глаза, — ну какие глаза? — просто грустные. Был он среднего роста, одет в белый, до земли, балахон. Обуви не видно (да и бывает ли у ангелов обувь?) крыльев тоже видно не было. Движения его были чарующе-плавными. Но в лице ангела было что-то странное, пугающее.

— Как в тебя поверить? — изрёк хозяин квартиры.

— Да… душа попала к непростому человеку.

— Вы — странный гость, говорите непонятно, — я пугаюсь.

— Не надо, ни пугаться, ни теряться в догадках. Ты видишь меня?

— Да.

— Видишь ли ты меня отчётливо?

— Абсолютно.

— Повтори!

— Я вижу вас явно! Могу сказать — абсолютно, точно.

— Если ты меня видишь абсолютно, то — смотри!

Тип, облачённый в белое, вышел на балкон, взобрался на парапет и шагнул за его пределы… Хозяин квартиры вздрогнул. Но пришелец остался на уровне балкона, не сорвался в падение. Этот поступок незнакомца произвёл удар по сознанию хозяина, как ослепительная вспышка.

— Да! Но кто ты всё же?

— Я — мрачный ангел, — изрёк спокойно и уверенно гость.

— Как бы там ни было, но, я сомневаюсь, — прошептал душевный страдалец, вновь подойдя к своей библиотеке. Жестоко нажав на память, взял «Толкование сновидений» Фрейда и нашёл искомое:

«Существуют два психопатологических синдрома, которые сходные в своих проявлениях со сновидениями: онейроид (онейрос-сон) и делирий. Онейроидные переживания чрезвычайно масштабны, обнаруживают особое сходство с сюжетами мифов, сопровождаются восторженно-экстатическим эмоциональным состоянием. Внешне они скорее напоминают «сны наяву», фантазии. Большее структурное сходство со сновидениями обнаруживают делириозные переживания. Как делирию, так и онейроиду предшествуют нарушения сна вплоть до полной бессонницы в течение нескольких дней. Это в особенности касается белой горячки — алкогольного делирия. Иногда перед развитием психоза у больных отмечаются устрашающие сновидения».