Читать интересную книгу Игра навылет - Анна Владимирская

— Молодец! Натурально сыграно.

— А эти, надо же — поверили! А где тот, мускулистый?

— Смылся! Вон, в лодке гребет, уже на середине реки.

— Ха-ха! Редкий трус долетит до середины Днепра!

— Ну и знатную же речь толкнул Вовыч! Про распродажу страны, банки и подземные переходы. Скажи?

— А как же! Не зря он в горсовете штаны просиживает. Да, Вовыч?

— Не зря, не зря. Давайте скорее выпьем чего-нибудь, а то я сгорю сейчас…

Пляжники все еще стояли остолбенело, не понимая, как можно — так нагло, ничего не опасаясь, устраивать розыгрыши с расстрелом… Кто на такое способен? Зачем?!

— Внимание, — раздался усиленный мегафоном голос. — Кому стало нехорошо, пройдите в медпункт. Кто считает себя оскорбленными этим представлением, пройдите сюда, в кабинет администрации. С вами побеседует юрист. А кто оценил розыгрыш — заходите в кафе, вас бесплатно угостят!

Возникли откуда-то плечистые парни в черном, выстроились возле домика, поглядывая внимательно на толпу растерянных людей: не бросится ли кто-то слишком нервный на «игроков». Видимо, бывало и такое.

Несколько человек, быстро сообразив, что к чему, прошли к белым пластмассовым столикам кафе и уселись вокруг них в тенечке. Почему не выпить на шару?

— Эй, шутники, — сказал один из любителей дармового угощения. — А этого-то не расстреливали. Чего он тогда лежит? — И он указал большим пальцем себе за спину.

Там, в тени деревьев, бродила лошадь, а рядом с ней на взрыхленном копытами песке лежал один из «красноармейцев».

Лежал, сильно вывернув голову набок.

Живые так не лежат…

* * *

На острове все застыло без движения. Даже листья ив, заселивших весь песчаный берег, не шевелились. Неподвижны были травинки рядом с покойником. Можно подумать, что от почтения, — но нет, природа к смерти равнодушна. Это все жара.

Только несколько человек оживляли сонный пейзаж. Ходили по утрамбованному песку с редкими пучками травы туда и обратно, будто надеялись что-то найти. Чуть ли не обнюхивали низенький домик с облупленной штукатуркой, ветки и землю на пляже. Подолгу смотрели на висячие замки на дверях пляжного домика, потом вдаль, затем на часы — почесывая подбородок, обмахиваясь блокнотами. Все это лишь для того, чтобы заполнить чем-то вязкое ожидание. Скрывая нетерпение, посматривали на беседующих милиционера и доктора.

И зачем надо умирать в такую жару? Кончались бы себе тихо, в постелях, тревожа только родственников… Но нет, где там! Гибнут в летнее пекло и в морозы, и в самых дальних кошмар-дырах в провинции. В выходные тоже мрут как мухи, отрывая от семьи тех, кому в смертях разбираться положено…

Милиционер снова глянул на ветку.

— Значит, ветка и стала орудием уб… То есть несчастного случая, — облегченно вздохнул он.

— Похоже на то, — равнодушно подтвердил врач. — Он получил лишь один удар и скончался на месте, там же, где упал. Перелом шейных позвонков… Кто тут главный, в конце концов?! — не выдержал он. — Сдохнем ведь тоже, только от теплового удара. У кого есть вода?

К нему подошли, протянули пластиковую бутыль с водой на самом донышке. Врач благодарно кивнул, хлебнул и поморщился: теплая.

Из-за деревьев вышел крупный седобородый мужчина в просторной рубахе пятнистой камуфляжной окраски с короткими рукавами; в каждой могучей руке он нес по десятилитровой бутыли. Покрытые прохладными каплями, они запотели, вода заманчиво плескалась внутри. Врач «скорой» невольно сглотнул.

— Извините, что заставил ждать, — сказал водонос. — Мало персонала, все самому приходится… Пейте на здоровье. Пейте-пейте, жарко.

Жадно напились, сразу вспотели, начали утираться: кто платком, кто рукавом.

— Что ж у вас так? — вместо «спасибо» спросил милиционер. — Игры с актерами устраиваем, а ветки не спиливаем. И вот, пожалуйста, трагедия.

— Нехорошо, — кивнул широкополой шляпой подошедший, бывший тут, видимо, главным.

— Как насчет инструктажа? И этого… эээ… безопасности развлечений? — туманно намекнул на чью-то ответственность милиционер.

— А как же, имеется. — Мужчина прижал ладони к груди. — Все расписываются перед мероприятиями. Но вы ж понимаете, всякое бывает. Особенно когда эти, — он мельком взглянул на труп, — богатые развлекаются.

Он подчеркнул интонацией слово «богатые», сразу обозначив границу статуса, невидимую, но хорошо ощутимую. Из своих, значит, нормальных, а не этих «новых». Несмотря на то, что начальник.

— Ну ладно, — подобрел работник органов. — Разберемся. А где свидетели?

Оказалось, что свидетели ждут неподалеку, на базе, и готовы ответить на все вопросы. Там же находится человек, ответственный за игру, и он будет рад дать любые объяснения и возместить любые… эээ… так сказать… Начальник не договорил, но этого и не требовалось. Милиционер кивнул, попросил оставить воду, чтобы утолять жажду, пока они будут заполнять документы, и распорядиться насчет катера: приедут еще за трупом, забирать его в морг. Доктора можно обратно к речному вокзалу доставить, пусть едет дальше по своим вызовам. Справку о смерти написал? Ну и будь здоров. Хотя доктора, они и должны быть всегда здоровы…

Неподвижность сжигаемого солнцем люди засуетились, занятые своими делами. И рассеялись, исчезнув из поля зрения, все детали этой картины: шероховатый истрепанный милицейский блокнот, сползающие по пластмассовому боку бутыли толстые капли, неестественно повернутая голова злополучного искателя развлечений.

Детали… Они собираются вместе, как намагниченные, когда мы напряженно проживаем эпизоды своей жизни. И проживают их вместе с нами, подыгрывают, словно массовка. А когда мы отводим взгляд, они перестают бросаться в глаза. Пропадают из виду, испаряются.

Переходят в небытие.

* * *

Прямо с первого июня в Киеве установилась небывало жаркая погода. Май, последний весенний месяц, будто бы сдал дежурство июню и подмигнул: давай, твоя очередь.

И тот дал.

Всю первую неделю лета столбик термометра показывал днем тридцать пять градусов. Да и вечером никак не меньше. Киевляне ужасались такой жаре и пугали друг друга: «Вы слышали? Завтра будет сорок! — Нет, что вы, я точно знаю, сорок три! — Да-да, и уже есть жертвы, представьте…» И все разговоры велись в том же духе.

Но вы не верьте киевлянам, они любят преувеличить. Ну, может, тридцать шесть градусов было… но не более того. И вообще, жители Киева — люди особенные.

Разные города населены вроде бы похожими людьми — взрослыми и детьми, мужчинами и женщинами. Словом, горожанами. Только предназначены они для разных занятий. В Львове рождаются для того, чтобы пить кофе и читать газеты, в Одессе — развешивать белье во дворах и жарить рыбу. А если вы, скажем, появились на свет в Полтаве, то для того, чтоб есть вареники с крупными полтавскими вишнями и пить ароматный узвар.

Киевляне рождаются для исполнения различных глаголов. Очень хорошо получаются у них такие: гулять, ходить, бродить, пролезать сквозь, шествовать, глазеть. На станции метро «Золотые Ворота», например, можно бродить между колоннами и глазеть на мозаики. Если не по делу едете, конечно. Да и это ведь смотря какую надобность делом считать.

Вот у этой симпатичной женщины даже в такой раскаленный день нашлось занятие в центре столицы. Сразу видно: киевлянка. Стройная, красивая, хоть и не юная девушка. А собственно, что нам до ее возраста? У этой женщины его вовсе нет. Зато есть синие глаза и такое лицо! От него уже не хочется отводить взгляд.

Женщина частенько при перемещениях по городу неожиданно для себя оказывалась на этой, красивейшей в Киеве станции. И уже не удивлялась. Значит, ноги сами ведут, что ж — будем ногам доверять. Мимоходом смотрела на мозаичные изображения древнекиевских князей, задумывалась о постоянном запахе нафталина — откуда он на этой станции?

А торопливые пассажиры метро — задыхающиеся, с мокрыми подмышками — удивлялись, в свою очередь, привлекшей наше внимание женщине. Действительно странно: всем жарко, а она свежая. Чуть ли не холодом от нее веет.

Этому есть очень простое объяснение. Правда, простое оно лишь для Веры Алексеевны Лученко, практикующего психотерапевта. В список многих ее необычных способностей входит умение представлять себе некую картину настолько ярко и отчетливо, что этот образ становится почти реальным. Когда она еще только входила на станцию возле своего дома, словно из парилки шагала в предбанник, у нее перед глазами плескалась призрачная ледяная вода. Ведь если жара становится невыносимой, то надо «поселить» внутри прохладное озеро. То есть вообразить его в деталях. И она давно выработала у себя такую привычку. Вспомнить зимнюю поездку на киевское море… вглядеться вповерхность воды, насквозь… бр-рр… Дыхание замедлилось, по спине пошли мурашки. Ну вот, уже не так жарко.