Читать интересную книгу Снять нельзя воскресить (Рассказ о Чечне 1995 года) - Анатолий Хулин

Вот так сядут они бывало вечером, после перегонки... Принесут немалый тазик баранины, чашки с соусом таким национальным чесночным, местных вайнахских пельменей - не пельменей, а так, тесто одно... Поставят бутылку водки - нашей, конечно: ингушская все - спирт разведенный градусов до тридцати... И начинают говорить... "Ну как Макс, сегодня-то," - участливо спрашивает Леша-"Метла". "Да никак. Чепуха какая-то. Невезуха, понимаешь?! Всего одна баба без головы на въезде в Грозный со стороны Гудермеса... Жалко, без детей рядом... Все это уже было сто раз! Ну, удалось до вокзала доползти, там месяц все простреливается... Ну снял, как собаки труп солдата обгрызли... Руки такие крупным планом взял - кистей нет, жилы торчат... В принципе, красиво. Но все равно - чепуха, невезуха! Зря под пулями ползал... Ну еще разных трупов нащелкал... Была-бы жара - они бы хоть раздулись. Ты ж в Таджикистане тоже был - помнишь, они по жаре какие колоритные получаются? А тут - зима. И кто на снимке поймет - неделю он так валяется, или полчаса... В общем, все проходные кадры. Чечены "Бэ-Тэ-Эр" подорвали - снял в процессе, но метров с десяти. Тоже уже было... Как ребят наших постреляли, уже не снял - очереди пошли по нам, залег от греха подальше... Надо было снимать. Не повезло, испугался... А ты?" "А я в Грозный в обход поехал сегодня, Макс, - рассказывает в свою очередь Леша, - И, представляешь, повезло - когда проезжал Чири-Юрт, там как раз ракета сразу дом накрыла и коровник. Если бы не я снимал - подумали бы, что постановочный кадр: мальчонка лет десяти, как у тебя женщина, без головы, - а голова теленка, словно приставленая к его шее валяется. Хороший снимок. Небось, американцы так и напишут сопроводиловку:"Мутант оф зе Чечениан уор". Мутант, понимаешь, чеченской войны..." "Что я, Леха, без тебя что ли английского не знаю!!! Суки твои американцы, кретины!" - злиться Макс. Зубами скрежещет, наливает полный стакан - и до донышка. И чуть не плачет сам... "Метла"-то его не подкалывает - просто рассказывает, как дело было. Ну повезло человеку на хороший снимок! А другому - не повезло... Ну - и?

В тот февральский день, когда бои за Грозный шли самые жестокие Дудаев уже покинул дворец Рескома и скрылся в горах, а Басаев с Радуевым еще держали огромной кровью Заводской район за мостом через Сунжу - все и произошло...

Леша-"Метла" подобрал друга в свою машину с шофером Магомедом сразу на выезде из Назрани. По дороге "Метла" обернулся с переднего сиденья и сказал:"В полдень примерно разнесут Консервный завод. Откуда знаю - неважно. Зачем разнесут - неизвестно. Там беженцам, которые из подвалов выползают в затишье, хлеб из машины ингушского МЧС раздают. Видно, хотят обстрел и горы трупов свалить на боевиков. Поэтому бомбить не будут - только с окрестных точек из крупнокалиберных и стрелкового... Ты что, забыл - сегодня ж 23 февраля, день советской армии? Теперь российской, правда..." "Ты на свой сраный пейджер фэ-эс-бэшное послание, что-ли, словил?" - в шутку спросил его Шведов. "Метла" юмора почему-то не понял...

Вот так. Ехать километров семьдесят. Через полтора часа - машина-то медленно едет, посты объезжает, от вертолетов в лесках и канавах прячется, приехали в район Консервного завода. Машину с Магомедом спрятали во дворе разбитой многоэтажки. Пошли. "Метла" даже кофр не взял демонстративно...

В общем, все началось как по часам. Макс для виду снимал грязных оборванных изможденных старух, стариков и детей, прижимающих серые кирпичи хлеба к груди, но постоянно держал в поле зрения укрытие, куда можно было бы отскочить, когда начнется. Леша-"Метла" стоял у полуразрушенной кирпичной стены завода и наблюдал, поглядывая на часы. Вот-вот начнется. На него стали коситься чеченцы - странный русский. Без кофра - значит не фотограф. Интервью не берет - не газетчик. В бронежилете... Поздно слишком стали догадываться. Когда старик-чеченец наконец показал молодому ингушу водителю грузовика, в форме МЧС - пальцем на Лешу-"Метлу" и что-то сказал, ударила очередь...

Обстрела такого описать я словами не могу. Пока сам под ним не побываешь, пока сам в штаны - натурально! - по первому разу не наложишь ничего не поймешь. Не вникнешь, что такое ад на земле! Ну, Леша-то с Максом в штаны, конечно, не наложили, даже не описались. Только Леша-"Метла" в первую же секунду получил пулю поверх бронежилета, в шею. Вырвало прямо кусок шейной артерии. Кровь фонтаном забила. Макс не растерялся! "Кэнон" из рук - на живот, и под пулями оттащил друга в намеченное укрытие...

...и, полностью спокойный, но, по-видимому, абсолютно свихнувшийся Макс, не обращая внимания на вопли расстреливаемых чеченцев и свист пуль, разложил хрипящего окровавленного Лешу-"Метлу" на битых кирпичах и начал методично со знанием дела его фотографировать. Леша бился и скреб по земле ногами! Руки его, видимо не слушались: он пытался что-то знаками показать, бился, бился. Глаза его вылезли из орбит, тело извивалось... Представляю себе, каково ему было... "Сейчас-сейчас-сейчас-сейчас..." - бормотал Макс, и щелкал, щелкал, щелкал. Вспышка - лицо. Вспышка - общий план. Снимок с двух метров. Вертикально сверху. Лицо совсем близко. Лицо. Общий план... Вспышка, вспышка, вспышка. Макс бормотал, бормотал. Леша его, конечно, не слышал из-за страшного шума - только бился, как эпилептик, и дергал раскоряченными пальцами. Агония продолжалась минуты две, не больше. Потом он обмяк, устал и уснул. То есть умер. Больше живых лауреатов Фулитцеровской премии в России не было...

Макс перестал снимать. Присел, потрогал тело. Стрельба затухала, двор завода был переполнен трупами и стоном. В их с Лешей укрытие никто так и не забежал - им повезло...

Вот, собственно, и почти что и все. Но не совсем все. Магомед испарился навеки. Стрингер Макс с трудом нашел другую машину и привез труп друга в Назрань лишь на следующий день к утру. "Нэйшенел Америкэн Пресс" уже били тревогу - их супер-фотокор не вышел на связь! Макс Шведов сел за пульт "тарелки", взял в руки крутую черную трубку и на ломаном английском сообщил, что их фотокор погиб. Предложил перегнать снимки. "Я снял, как он погиб. такого еще никто не снимал," - сказал он американцам. "Ин фэкт? Итс вери интрестинг. Олл райт, олл райт. Ду ит," - удивилсь американцы. "Дую, дую..." - сказал Шведов и перегнал.

Реакция американцев была неожиданной. Его даже не поблагодарили, но зато предложили сопроводить тело убитого фотокора в Москву. За пять тысяч долларов. "Пошли вы на хер, он мой друг," - разозлился Макс и повесил трубку.

За день оформил все бумаги, выпросил в администрации президента Ингушетии цинковый гроб и машину, потом дал взятку в Минеральных Водах... Погрузились они с Лешей на сомолет... Дали взятку во Внуково. Честно погрузились на битый "рафик"...

Американцы смотрели на него очень странно, а Макс ничего не понимал. "Итс вери интрестинг," - говорил ему в офисе агенства толстый лысый мистер Джек Мэттью, и все опускал глаза. От денег за доставку Леши Макс отказывался:"Отдайте семье." Поняв, что английский в Чечне Шведов чуток подзабыл, пригласили переводчика, тоже американца. "Мистер Мэттью говорить, чтобы ви взяль деньги и ушель," - сказал переводчик. "У меня пленка! И я вам перегонял ее с "тарелки"!" - кипятился Макс. "Можете ее забрать. Ви жорналист - и ми олл жорналист. Ви - русски жорналист. Лучше уничтожьте пленка. Мы сотрем компьютер ваш снимки, который ви перегналь. И уходить," объяснял переводчик. "Как это - уходить?" - опять не понял Шведов. "В Америка вас можно обвинить в преднамеренном недооказании медикал помощи... повлекшей смерть... это есть даже... похоже на убийство... - пробормотал переводчик, глядя на говорившего все это по-английски мистера Мэттью, - Ми есть ин Рашша. Поэтому - уходить. Мы сотрем компьютэр..."

Наконец до Макса дошло. "Да вы что?! Серьезно это?! Вы что - Лешу не знаете?! Да он сам меня просил! Сам просил! Вы на руки его посмотрите! Он же требует - жми! Щелкай! Снимай меня!" - кричал он. Американосы молчали. Макс забрал пленку и ушел. Он напечатал карточки и показал их мне. Кому еще он мог их показать, кроме меня? Мы крепко выпили. И я сказал ему:"Макс, разве ты сам не видел? Ты правда не понимал, что он требует пережать ему артерию? Что он сам не может почему-то дотянуться до горла, и умоляет, чтобы ты пережал артерию? Пленка не врет, все же видно... Присмотрись-ка - он даже вытаращенными глазами своими как-будто косит налево, откуда кровь хлещет. Ты что, уже реальности не видишь, Макс?" Макс сидел, словно его поразило квадратно-гнездовым способом. Уткунулся лицом в ладони, заплакал. Я стал его утешать... Лешу я практически не знал. Он все-равно бы умер - пережмешь там, как же... В общем, Макс наплакался и мы налакались. Потом я ушел от него, попал в милицию ночью... На похороны Леши-"Метлы" я не ходил - и так был в черной депрессухе по своим делам. А потом я видел Макса уже мертвым, в гробу и в белых тапочках. 8 марта, кстати, он застрелился...