Мы стояли среди тысяч опечаленных людей, слушали слова прощания и думали (потом мы выяснили, что оба подумали об этом одновременно), что было бы обидно и несправедливо, если для новых поколений любителей хоккея имя Валерия Харламова стало бы всего-навсего строчкой в летописи этого вида спорта. Конечно, фанатики статистики всегда смогут узнать, сколько результативных передач он сделал тогда-то и тогда-то, сколько забил голов и сколько отсидел на скамье штрафников. Но что скажут газетные отчеты о лукавой улыбке этого невысокого черноволосого человека? В каких статистических выкладках найдут они описание его фантастического дриблинга, о котором Всеволод Бобров говорил: «…Особенно Харламов досаждал защитникам своей потрясающей обводкой. Буквально на «пятачке» он мог обыграть одного или «раскрутить» двух, а то и трех соперников. Валерий играл на очень высоких скоростях, был исключительно крепок физически, но главное все-таки, что его делало мастером хоккея с шайбой номер один своего времени: ему достаточно было крохотного пространства, чтобы обыграть соперника или соперников. Он использовал скорость в начале или в конце обводки, но мог обыграть соперника или, повторяю, соперников, и практически стоя на месте, лишь поводя плечами, перебирая ногами, покачивая корпусом, головой, а порой лишь подмигиванием или улыбкой. Он не только мастер хоккея, но большущий артист игры.
Харламов как дамоклов меч всегда занесен над воротами соперников, всегда готов броситься вперед, чтобы забросить шайбу или создать голевую ситуацию партнерам».
Что могли рассказать им спортивные комментарии в коротких газетных столбцах о доброте и щедрости Харламова? О том, например, как праздновал он свой день рождения на борту самолета, возвращаясь из Северной Америки на Родину после победной суперсерии-76. С каким изумлением смотрели игроки поскупее, когда Валерий перечислял стюардессе, что именно заказывает он для товарищей?
– А может быть… – нерешительно сказал один из нас тогда во Дворце тяжелой атлетики ЦСКА.
– Мы просто должны это сделать, – ответил второй, ибо понял, что хочет сказать его товарищ. – В память о великом игроке, в знак нашей любви и уважения к нему.
Так родилась эта книга. Два человека, думающих поразному, не могут написать одну книгу. Мы воспринимали Харламова одинаково. Поэтому мы решили пользоваться в ней лишь одним местоимением «мы», хотя, может быть, какой-то разговор с хоккеистом или его близким вел один из нас, а какой-то – мы вдвоем.
Эта книга строго документальна. Она построена на множестве бесед с самим Харламовым, его родными, товарищами, коллегами. И если мы где-то и позволили себе домыслить, что именно думал, чувствовал и переживал Валерий в какой-то момент, то домысел этот покоится на нашей твердой уверенности, что он мог или даже должен был думать, чувствовать, переживать в этот момент именно так или почти так.
У Харламова, помимо чисто хоккейного таланта, был талант обаяния, его очень любили. В ЦСКА и сборной СССР никто не берет Харламовский № 17. Он навечно за ним! И нам, когда мы писали эту книгу, не приходилось никого уговаривать поделиться своими воспоминаниями, все делали это охотно. И авторы им благодарны за это.
ВСТРЕТИЛИСЬ БЕГОНЯ И БОРИС…
Бабушка и дедушка Валерия – Наталья Степановна и Сергей Гаврилович Харламовы в начале века жили в Коломне, одном из древнейших городов России, раскинувшемся при впадении Москвы-реки в Оку. В ту пору Коломна соединяла в себе черты небольшого патриархального городка с неторопливыми и деловыми курами на узких улочках и промышленного центра: здесь расположились Коломенские паровозостроительный и судостроительный заводы. На судостроительном Сергей Гаврилович и работал краснодеревщиком.
Наталья Степановна воспитывала детей – трех сыновей: Николая – он прошел всю войну, был ранен, награжден орденами и медалями, Бориса и Валерия, дочерей Ирину и Валентину.
Сергей Гаврилович был отличным мастером. Позже, когда он обосновался в Москве, где и своих столичных корифеев было немало, слух о его золотых руках быстро разошелся по городу. Его приглашали работать с книжными шкафами К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный.
Сергей Гаврилович и сыновей обучил своему ремеслу, они помогали ему в работе – заготавливали материал, пилили, сушили доски. В трудные военные и первые послевоенные годы отец Валерия – Борис Сергеевич даже делал из отходов древесины незамысловатые шкафчики и относил для приработка на Тишинский рынок.
Сергей Гаврилович в те далекие годы, когда о спорте, физической культуре слышали в России немногие, увлекался футболом.
На паровозостроительном заводе работали иностранцы, в том числе и англичане, которые привезли с собой в город на Оке забавную игру, в которую следовало играть не руками, а только ногами.
Нам, конечно, не удалось отыскать никаких репортажей о тех играх в Коломне, поскольку их просто не было, но сам Сергей Гаврилович утверждал, что спуска англичанам коломенцы не давали, играли на равных, а случалось, и выигрывали.
Но на футболе спортивные интересы Сергея Гавриловича не замыкались. Он любил коньки, игры в городки, бабки, участвовал в кулачных боях.
Фабричных коньков, разумеется, не было. Да и мог ли позволить себе рабочий купить стоившие больших денег шведские или английские коньки? Коньки делали сами. Простенькие, конечно, но коньки. Полозья прикручивали к валенкам и выходили на речной лед. Молодой краснодеревщик не мог и подумать в ту пору, что внук его будет скользить на коньках на многих ледовых аренах Европы, Америки и Азии, что лучшие в мире фирмы спортинвентаря будут соперничать в конкурентной борьбе за то, чтобы он надел именно их коньки. Что коньки, деревянная палка с изогнутым концом – клюшка и круглый литой кусок резины – шайба принесут ему мировую славу.
Но о хоккее с шайбой в ту пору в России еще почти никто не знал, и Сергей Харламов аккуратно прикручивал самодельные полозья к валенкам, натягивая веревку деревянным колышком, и выходил на ноздреватый лед Москвы-реки.
На берегу стояли зрители, посмеивались: взрослые люди, а балуются детской забавой. Сергей, не обращая внимания на насмешки, расправлял спину и сильно отталкивался, набирая скорость.
Городки и бабки были играми исконно русскими. Особенно любил Харламов городки. Среднего роста, далеко не богатырь по виду, но крепкий и жилистый, он обладал какой-то взрывной силой: тяжелая бита, вылетая из его рук, неизменно попадала в «дом». Бросал он почти без замаха, как бы играючи, но бросок был сильный и точный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});