Читать интересную книгу Мир сексологии - Михаил Каменсков

Платон, осмысляя новое ощущение любви, отверг родовое, традиционное ее понимание как действие богов и страсть, а взамен предложил другое, ориентированное на складывающуюся античную личность. Любовь, по Платону, – это, прежде всего, разумная деятельность, поиск своей половины, «вынашивание духовных плодов», т.е. прекрасного, блага и бессмертия. Идеалом Платона была любовь-дружба, подчинение любви общей задаче спасения человека, выдвижение на первый план не чувственности и удовольствий, а духовной работы. Для решения этих задач (именно задач, ведь нужно было перейти к совершенно новому образу жизни) совсем не подходила античная женщина, скованная традициями, поэтому Платон идеальным партнером в любви объявляет «прекрасного юношу». Кроме того, по его убеждению, настоящей любви противопоказаны брак и семья, где опять же указанные задачи решить невозможно.

Приняв общую концепцию Платона, античные философы согласились не со всеми ее положениями. Например, Плутарх утверждает, что лучше платоническую любовь реализовать в рамках семьи и по отношению к своей супруге, а не к прекрасному юноше. А в Средние века в практике «куртуазной любви» были восстановлены и права чувственной стороны любви, ее плодами теперь считались не только страдания и мечты, но и телесное наслаждение (поцелуи и ласки), даримое «прекрасной дамой».

В Новое время в рамках романтической любви все эти идеи сошлись вместе, но противоречия между ними сохранились. Как ориентированная на личность и ее идеалы (платоновский – только один из них) любовь противостоит родовой жизни и традициям, противостоит половой гигиене, семье и браку. Как источник наслаждения она разрушает идеализацию в любви и ее духовное начало. Вероятно, поэтому Георг Зиммель считает, что подлинная любовь трагична именно потому, что выходит из жизни и связана с ней разными связями (например, чувственностью) и одновременно обособляется от нее3

Думаю, в самом начале ХХ столетия Зиммель (умер в 1918 г.) еще недостаточно понимал трагичность любви. Развитие событий в ХХ в. показало, что подлинная любовь входит в противоречие не только с обычной жизнью социального индивида, нуждающегося в ласке, чувственных отношениях, общении, семье, не только с потребностями и возможностями другой личности, которую он полюбил, но во многом и с самим временем культуры, культивирующим секс, удовольствия, права личности, временем, вторгшимся в форме массового искусства в семью и в саму душу современного человека.

Действительно, читая хорошие современные романы о любви (Токаревой, Улицкой, Щербаковой, Кундеры и др.), поражаешься тому, что их герои, полюбив, оказываются или разорванными как личности между чувствами родственности, сексуальности, любви или несчастными. В то же время как можно быть целостным и счастливым, если современную любовь разрушают могущественные силы? Любовь разрушает личность, которая ставит свои права и свободы выше «требований» совместного общения и жизни. И это личность, которой любовь обязана всем! Ведь любовь, как убедительно показал Платон, – это, прежде всего, путь личности.

Любовь разрушают секс и эротика, которые ловко мимикрируют под любовь. В эротике и сексе любовь используется как средство для извлечения наслаждения и усиления эстетических переживаний, что лишает любовь энергии и делает ее пустой.

Любовь разрушает современная массовая культура, бесцеремонно вошедшая в каждый дом. С помощью телевизора и книг определенного содержания мы проникли в апартаменты, где прекрасные женщины и мужчины на наших глазах занимаются любовью, и наоборот, они вошли к нам в спальню и живут вместе с нами. Но можем ли мы выдержать конкуренцию с мужчинами и женщинами, сошедшими прямо с рекламных страниц и подиумов, умопомрачительно одетых, свободных от всех забот?

Любовь, как известно, разрушает и сама логика любви: утрата в любви свежих впечатлений (новизны), узнавание любимого (любимой), который редко укладывается в нарисованный нашим воображением образ, невозможность все время повторять праздник любви.

Наконец, любовь по-прежнему разрушает быт, несовпадение любящих личностей, невозможность реализовать себя в любви.

Другими словами, мы перешли к характеристике второй вехи – новоевропейскому мироощущению, в рамках которого происходит не только обособление любви и секса, но и, начиная с двух последних веков, конституирование и размножение разных форм сексуальной жизни. Спрашивается, почему идут эти процессы? Не потому ли, что новоевропейский человек считает себя «вторым богом» (Николай Кузанский), способным творить не только желаемые вещи (Леонардо да Винчи), но самого себя (Пико делла Мирандола)? Не потому ли, что рыночные отношения постепенно разрушили традиционные социальные общности и сделали товар главной ценностью жизни? Не потому ли, что инженерный подход ко всему, в том числе и к человеку, стал основным? То есть убеждение, что, с одной стороны, человек подчиняется законам природы, которые, например, изучает психология и другие антропологические науки, а с другой – что человек есть демиург (инженер) в отношении самого себя. В последнем качестве он может использовать свою природу, в частности, свое тело, половое влечение, эмоции и пр. для своей пользы, например, для извлечения максимальных наслаждений. Учтем также, что многие наши современники согласны с лозунгом Ф. Ницше «Бог умер». Ничего, кроме природы, считают они, не существует, и жить надо в соответствии с рациональными отношениями, поскольку на их основе сложились рынок и либеральные институты, составляющие ядро нашей социальности.

Здесь я так и слышу возражение: разве секс – это производная социального состояния, разве это не биологический феномен, мало зависящий от культуры и времени? На это можно ответить только одно: человек – это не только биологическая особь, но и психическое и духовное существо, и личность и все его биологические действия протекают не так, как у животных, они включены в указанные целостности.

Рассмотрим такой феномен, как влюбленность. Известно, что когда человек влюблен, он чувствует, видит, слышит все иначе, особенно по отношению к объекту своей влюбленности. Разве это только биологическое состояние? Безусловно, во влюбленность вносит вклад половое влечение. Более того, Фрейд утверждал, что сексуальность целиком основана на половом влечении (энергии либидо). С этим, однако, трудно согласиться. Да, естественной, природной, т.е. биологической основой сексуальности является половое влечение, но культурная основа не сводится только к нему. Например, Платон указал на работу глаза (созерцающего прекрасное тело, прекрасное вообще), работу воображения, мысли, на воспитание и общение (все это позволяет человеку стать совершенным). Куртуазная любовь связала сексуальность с любованием лицом любимой, со страданием, томлением, ожиданием, бурным воображением. Христианская любовь ввела в сексуальность греховность и запрет. Романтическая – идеализацию.

Встает и такой вопрос: может ли существовать любовное поведение, вовсе оторванное от полового влечения? Вероятно, да, и культура постоянно демонстрирует нам этот феномен. Всего два примера: любовная культура арапешей и любовь-жалость русской женщины, о которой писал Георгий Гачев. Так как будущие жены арапешей (племя Манус в Новой Гвинее) воспитываются в семье будущего мужа, в частности и самим будущим мужем, судя по всему, они впоследствии практически не испытывают полового влечения к своему супругу. «Женщины арапешей, – пишет М. Мид, – не получают в половом общении даже простой релаксации и описывали свои ощущения после полового акта как некую неопределенную теплоту и чувство облегчения»4. [битая ссылка] [i] Естественно, по другим причинам любят своих мужей, но не испытывают к ним полового влечения некоторые русские (да и не только русские) женщины.

Но и половое влечение не обязательно реализуется в рамках любовного поведения. Когда оно только созревает, то не реализуется нигде; отсюда беспокойство подростка, обнаружившего в себе непонятные силы и напряжения. Половое влечение может быть реализовано не только в любовном поведении, но и в других типах поведения, одни из которых просто снимают напряжение и дают разрядку, а другие несут и удовлетворение (наслаждение). Речь идет, например, о мастурбации или о сексе в том случае, когда партнеры не вкладывают в соитие и не извлекают из «любви» никаких чувств, кроме телесных наслаждений. В принципе, половое влечение может быть реализовано в любом поведении, даже таком, как садизм или убийство.

Любовное поведение может быть весьма различным, любовное поведение и половое влечение весьма не сходны. Половое влечение есть биологический периодический процесс, имеющий свое начало и конец, сопровождающийся концентрацией энергии и ее разрядкой, а также рядом более или менее приятных ощущений. Любовное же поведение в той или иной степени затрагивает человека целиком, предполагает моменты общения, воображения, мышления: оно связано с кристаллизацией довольно сложных желаний – видеть, общаться, любить, находиться вместе, жить с любимым (любимой) и т. п. В общем виде можно говорить, что любовное поведение не процессуально, точнее, что оно содержит в себе много разных процессов; это именно поведение, жизнедеятельность, реализация разных по природе психических структур. Даже телесная подоснова у них не одна: помимо собственно полового влечения любовь предполагает работу почти всех телесных компонентов человека. Уже в архаической модели (где брачные отношения отождествлялись с охотой) любовное поведение черпало силы не только из полового влечения, но также из ритуалов (сакральные пляски, пение и т.д.), направленных на поддержание жизни племени. В античной любви-страсти Афродита и Эрот были вполне равноправными партнерами. Платоническая любовь подключалась к почти бесконечному источнику энергии, сил – работе мышления, воображения, очищения (делания) себя; это, как мы уже отмечали, привело к смене гештальта телесности, им вместо женщины стал прекрасный юноша5. [битая ссылка] [ii] В куртуазной любви на женщину падал божественный свет Мадонны, и мужчина любил их обеих. Короче, любовное поведение всегда, во всех культурах телесно основывается не только на половом влечении.