Макс повернулся и пошел к воротам. Он надел резиновые перчатки и при помощи маленького фонарика осмотрел механизмы запоров. Все было в порядке. Замки никогда не отказывали, но могло случиться, что однажды они не сработают. Он никогда не забывал вечером проверить их.
Он постоял у ворот, прислушиваясь. Все было тихо, и ему даже показалось, что он слышит слабый звон электрического тока в изгороди. Но это, он знал, невозможно.
Затянутой в резину рукой он коснулся изгороди. Восемь футов высоты, напомнил он себе, а сверху еще фут колючей проволоки, и каждый фут пронизан током высокого напряжения.
А внутри запасная вспомогательная ограда, куда можно пустить ток, если наружная будет прорвана.
Со стороны подъезда донесся легкий щелкающий звук, и Макс повернул от ворот.
— Привет, старина, — сказал он.
Было слишком темно, чтобы разглядеть собаку, но он слышал, как она фыркает от удовольствия, радуясь встрече. Она появилась из тьмы и прижалась к его ногам. Он присел, обхватил ее руками. И она слюняво поцеловала его.
— А где остальные? — спросил он, и пес дернулся от радости.
Большие псы, подумал он. Они любили людей крепости почти как богов, но всех остальных ненавидели жгучей ненавистью. Так их выучили. Он знал, что вся свора теперь бегает по двору, прислушиваясь к каждому звуку. Никто не мог приблизиться к изгороди незаметно. Любого чужака, перебравшегося через изгородь, тут же разорвали бы в клочья.
Он стянул резиновые перчатки и положил их в карман.
— Пошли, старина! — сказал он.
* * *
Он свернул с дороги и пошел через двор, осторожно ступая, потому что путь был неровным и трудным. Ни одного дюйма ровной поверхности. Все было специально устроено так, что любая граната, переброшенная через изгородь, попадала в узкую бомбовую ловушку.
Было время, вспомнил он, когда много их падало через изгородь. Теперь их меньше, они требовали слишком много усилий. Было время и огненных стрел, но с тех пор, как дом стал несгораемым, они тоже перестали применяться.
Он дошел до боковой стороны двора и остановился на мгновение, прислушиваясь, а пес спокойно стоял рядом. Подул легкий ветерок, зашелестели листья деревьев. Он поднял голову и взглянул на их темные изящные очертания на фоне чуть более светлого неба.
Как они прекрасны, подумал он. Жаль, что их стало так мало. Некогда эта местность называлась поместьем Дубы из-за множества росших здесь могучих стройных деревьев. И вот прямо перед ним последнее из этих деревьев — старый патриарх, густая крона которого закрывает ранние звезды. Он смотрел на дуб с благоговением, восторгом и печалью. Потому что дуб представлял собою угрозу. Он стар и склонился в сторону изгороди. Придется его убирать. Порыв ветра может однажды бросить его на проволоку. Давно следовало сказать об этом мистеру Кроуфорду, но он знал, что хозяин относится к дереву с тем же сентиментальным почтением, как и он сам. Может, укрепить его оттяжками, чтобы оно не упало во время бури. Хотя кажется святотатством привязывать его к земле, это оскорбление древнего монарха.
Макс медленно двинулся дальше, пробираясь между бомбовых ловушек, в сопровождении пса, пока не добрался до патио. Здесь он остановился у солнечных часов. Он провел рукой по их грубой каменной поверхности и подивился, зачем мистер Кроуфорд установил их. Возможно, потому, что это связь с прежними временами, до панков и нападений. Раньше — давным-давно — часы эти стояли в монастырском саду где-то во Франции. Уже одно это делало их ценными. Но, возможно, мистер Кроуфорд видел в них и какую-то другую ценность, не только то, что им несколько сотен лет и что они приплыли из-за океана. Возможно, часы символизировали те давно прошедшие дни, когда каждый человек мог иметь деревья и лужайки, не воюя за них, мог наслаждаться неогороженным пространством вокруг своего дома Мало-помалу на протяжении многих лет эти возможности все сокращались.
2
Вначале это были незначительные происшествия — обычное, непреднамеренное вытаптывание грядок играющей мелюзгой, гибель вечнозеленых кустарников из-за свор счастливых псов, которые носились с этой мелюзгой, потому что каждый мальчишка, как говорили родители, имеет право на собаку.
Люди постепенно переселялись из переполненных городов в то, что они любовно называли сельской местностью, где они могли держать собак, где у их детей было достаточно солнца, свежего воздуха и простора для игр. Но очень часто эта сельская местность оказывалась, в сущности, другим городом, с домами бок о бок, каждый на своем акре или полуакре земли, но все же бок о бок. Конечно, было место детям и побегать… Но больше делать им было нечего. Бегать — вот и все, что они могли делать. Бегать взад и вперед по улицам, лужайкам, дорогам, оставляя за собой хаос. Со временем дети подрастали, но и подростки могли только бегать. Им было некуда идти и нечего делать. Матери их каждый вечер сплетничали за кофе, отцы пили пиво. Семейные машины нельзя было использовать, потому что бензин стоит денег, а закладные велики, налоги ужасные, а цены высокие. И вот, чтобы дать выход своей энергии — и своему негодованию — старшие подростки, просто развлечения ради, стали играть в вандализм: на задних дворах резали веревки, на которых висело белье, разрывали в клочья водяные шланги, забытые на улице, опустошали патио, звонили у дверей, разбивали окна, мазали тротуары мылом, обливали стены краской.
Вандализм вызвал негодование, которое в свою очередь увеличивало вандализм. Недовольные хозяева начали воздвигать изгороди, чтобы уберечь свои владения от подростков и собак. Эти изгороди были восприняты как оскорбление и вызов. Эти первые простые изгороди, сказал себе Макс, были предвестниками восьмифутовой ограды под током, которая образовывала первую линию защиты крепости Кроуфорда. Точно так же малолетние вандалы, кричащие от восторга, когда им удавалось испортить соседний дом, были предшественниками панков.
Он покинул патио и пошел мимо бассейна с золотыми рыбками, мимо журчащего фонтана, мимо группы плакучих ив и так дошел до изгороди.
— Тсс! — послышался голос снаружи.
— Это ты, Билли?
— Я, — ответил Билли Уорнер.
— Хорошо. Что нового?
— Завтра День Перемирия, и мы придем…
— Я знаю, — сказал Макс.
— Они принесут с собой бомбу замедленного действия.
— Но они не могут! — негодующе воскликнул Макс. — Копы будут обыскивать их у ворот. Они обязательно найдут бомбу.
— Она разобрана. У каждого по маленькой детали. Стони Стаффорд разобрал ее сегодня вечером. У него есть группа, они тренировались несколько недель, чтобы собирать бомбу как можно быстрее, даже в темноте, если понадобится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});