ошибалась. Нет, он, конечно, очень радовался рождению Вики, носил и до сих пор носит дочку на руках, но появление ребёнка мало что изменило. Дочке уже три года, а Костик до сих пор даже не попытался найти работу. Со дня аварии, произошедшей пять лет назад и до сегодняшнего дня все висит на мне. И с каждым месяцем становится только хуже.
Когда Костик вышел из ванной, я попросила его разбудить Вику. Но пока я принимала душ, муж ушёл, громко хлопнув дверью. Даже не зашел к дочери.
Вот так всегда. Поссорились — и он сбежал. Наверняка поехал к этому своему Вадику, у которого он пропадает иногда по двое-трое суток. Теперь они с другом напьются и перемоют мне все косточки. Костик будет жаловаться на то, какая непонимающая у него жена. Как же я устала от всего этого. Как же я устала!
Но делать нечего. Пора поднять Вику, отвезти её к бабушке и отправиться в офис.
День начался отвратительно. И утром мне кажется, что хуже быть не может. Однако события, произошедшие вечером, показали, что я ошибалась.
Глава 2
— Мам, справку я у врача взяла, так что завтра Вику отведу в сад, но забрать ее придётся тебе, — сказала я маме, завезя дочку к своим родителям.
Как хорошо, что Вику мы прописали здесь и место в садике здесь же получили, иначе, если бы Вика ходила в сад где-то неподалёку от нашего района, то мама уже не смогла бы помочь: мы жили слишком далеко друг от друга.
— А что, Константин не сможет ее забрать? Сразу бы и домой отвёз, — сказала мама.
— У него дела… — неуверенно произнесла я, и эту неуверенность моя мамуля тут же считала.
— Какие у него дела? — фыркнула мама. — Или работу нашёл?
— Ну, кое-что наклевывается, — тут же соврала я. — Все, я побежала. До вечера.
Я чмокнула маму и Вику в щеку и умчалась. Рассказывать маме о ссоре с Костиком я не собиралась. У нас с ней были тёплые отношения, но в подробности наших проблем с мужем я ее не посвящала, особенно последнее время. Так спокойнее. И мне, и ей.
Мои родители Костю не любили никогда. Папа, один лишь раз взглянув на него и увидев полностью закрытые татуировками руки, сделал вывод: от такого ничего хорошего не жди. Мама тогда тактично промолчала. Они думали, что вряд ли у нас с Костей что-то получится, но ошиблись. Однако, когда я объявила родителям, что мы собираемся пожениться, ни отец, ни мама вмешиваться и отговаривать не стали. И в какой-то момент мне даже начало казаться, что они не просто смирились, но и полюбили Костю. По крайней мере, никаких претензий не высказывали и с ним всегда держались очень вежливо.
Это было раньше, а сейчас, когда вот уже пять лет Костя сидит дома, мама иногда брала на себя смелость намекнуть, а то и прямо сказать: пора как-то менять ситуацию. Мол, Костик, авария и операции в прошлом. Мы тебе, конечно, сочувствуем, что со спортом пришлось завязать, но у тебя семья. Пора бы начать работать.
Сначала я Костю перед родителями оправдывала, а потом поняла, что они правы: ему просто было удобно пребывать в вечной депрессии и ничего не делать. Мой отец, к слову сказать, был одним из тех самых физруков в школе, о ком Костик отзывался так презрительно. У папы была своя баскетбольная секция при школе, и его ребята добивались неплохих результатов.
Когда стало ясно, что в большой спорт Костику не вернуться, папа по доброте душевной предложил ему пойти к ним в школу, открыть секцию кикбоксинга. Отец был уверен, что Костя, с его-то былой славой, мог добиться больших успехов и на поприще тренера.
— Мне хватает, что ты и твоя мать мне мозги выносите с этой работой, — ухмыльнулся Костик. — Ещё не доставало работать бок о бок с твоим отцом. Сам найду, чем заняться.
На этом все и закончилось.
— А воз и ныне там, — вздохнула я, усаживаясь за руль.
Хорошо хоть, что разозлившийся на меня с утра Костик не уехал на нашей машине.
Когда я по утренним московским пробкам наконец-то добралась до офиса дизайнерской фирмы, где работала уже много лет, часы показывали без пятнадцати десять. Рабочий день начался четверть часа назад.
Не успела я переступить порог и прошмыгнуть за свой стол, как дверь в кабинет Дениса Григорьевича распахнулась, и он рявкнул:
— Лада Михайловна! Зайдите-ка ко мне!
Я закатила глаза, но без слов поднялась и отправилась к начальнику. Он уже снова сидел за столом и нервно постукивал тупым концом карандаша по полированной поверхности.
— Вы опоздали!
— Извините, этого больше не повторится.
— Это уже третий раз за неделю! Какое оправдание на этот раз?
— Пробки? — безразлично пожала я плечами.
Денис Григорьевич мог орать на меня сколько влезет, он на всех орал. Все равно не уволит, потому что клиенты меня любили, и большая часть заказов сыпалась на меня. Иногда как из рога изобилия.
— То пробки, то бабки, то конец света, — проворчал он. — Что с квартирой Фёдорова.
— Так вчера сдала! — тут же повеселев, ответила я. — Осталось дождаться мебели из Италии.
— Значит, закончила? Мебель мы и без тебя примем, — потирая руки, ответил Денис Григорьевич. — Отлично, Лада Михайловна! Просто отлично!
Это его «просто отлично» обычно означало, что начальник готов озадачить меня новым заказом. Сегодня не стало исключением.
— Помнишь Снежану Аркадьевну Кожевникову?
— Помню, конечно. В прошлом году я делала ей квартиру.
— Именно, и она снова хочет тебя!
— Новую квартиру купила?
— Нет, теперь загородный дом. Там заказ на огромные бабки, Лада Михайловна, так что вы уж постарайтесь.
— Будет сделано! — улыбнулась я.
— Поедете к ней за город сегодня. Она готова встретиться с вами в шесть.
— В шесть? — ахнула я.
— Да.
— Но мне за ребёнком надо…
— Лада Михайловна, — вздохнул Денис Григорьевич, — я все понимаю. Пеленки, распашонки, мужья, любовники. Я все понимаю, но не могу я ей отказать. Деловая женщина, нет у неё времени встретиться с тобой раньше. К тому же не каждый же день я заставляю вас задерживаться на работе, а вот опаздываете вы с завидной регулярностью, — не преминул упрекнуть начальник. У него была странная манера все время переходить с «ты» на «вы» и обратно.
— Хорошо, — скрепя сердце, согласилась я.
— Вот и умница.
После обеда я отправила примирительное сообщение Костику: «Коть, я задержусь сегодня допоздна, новый заказ за городом, не могу не поехать. Заберёшь