Она бросает мне небольшую сумку. Там лежат булочки из кондитерской Морикс, которая унаследовала дело от своей матери Минарикс после того, как Минарикс, к несчастью, приняла слишком много «дива». Роковая ошибка с ее стороны. Этот наркотик унес немало жизней в городе. На большинство покойников мне абсолютно наплевать, но я тоскую по своей любимой булочнице. Морикс не обладает умением своей матери и не так ловка у печи, хотя, надо отдать ей должное, старается изо всех сил и в последнее время делает большие успехи. Что меня радует. Пища в «Секире мщения» стала гораздо хуже. Не поддерживай меня эта булочная, я бы давно потерял форму. Я человек не маленький.
В «Секире мщения» недавно появилась новая повариха, женщина по имени Эльсиор. Готовит неплохо, однако не идет ни в какое сравнение с Танроз – та мастерица по части тушеной оленины. Так ведь, чертовка, бросила Гурда и живет с матерью в Пашише. Когда они с Гурдом не смогли разобраться в своих романтических делах – главной проблемой явилось то, что Гурд так и не смог стать романтиком, – я думал, это лишь временное явление. Привыкнув полностью полагаться на тушеное мясо, кондитерские изделия, пирожки и сладкое от Танроз, я не мог поверить, что она ушла надолго. Я даже зашел так далеко, что отправился навестить ее по сердечному вопросу Гурда, хотя это нелегко для человека, не привыкшего быть ходатаем по любовным делам. Визит мой не имел успеха, ибо Танроз все еще пребывала в обиде по поводу недовольства Гурда ее бухгалтерскими способностями и отказалась вернуться. Моя попытка объяснить, что это просто варварский способ показывать свою привязанность к любимому человеку, не дала никаких результатов. Танроз грустит в своем доме, а посетители «Секиры мщения» страдают без нее.
Я обошел весь мир с мечом в руках. Воевал с орками, с драконами и троллями. Видел своих друзей, разрубленных на куски, и города в пламени пожаров. Но ничто не сравнимо для меня со смертью Минарикс и уходом Танроз. Как же я мучаюсь и страдаю без этих женщин.
Гурд берет пиво из рук Дандильон, хотя он редко пьет во время рабочего дня. Ему сейчас тоже невесело. Уход Танроз стал для Гурда суровым ударом. Он пять лет не мог признаться ей в своих чувствах. В конце концов этот непокорный старый воин уже готов был сделать ей предложение, когда случилось такое несчастье. Гурд не тот человек, чтобы выражать свои тайные чувства, пусть даже и старейшему из верных друзей, но я вижу, как он страдает. На прошлой неделе я рассказывал группе наемников о нашей славной победе над ниожцами. Когда я взглянул на Гурда, ожидая, что он подтвердит мой правдивый рассказ, как мы вдвоем обратили в бегство целый эскадрон ниожских гвардейцев, тот сидел с отсутствующим выражением лица, бормоча, что дело происходило очень давно и он уже плохо помнит детали. Короче, совершенно испоганил мне выступление. Я был ошеломлен. Уж если Гурд не желает вспоминать старые армейские байки, значит, у него случилось что-то серьезное.
В общем, мы – Гурд, Макри и я – составляем довольно унылое трио. Я заказал себе еще пива. В данных обстоятельствах только и остается, что пить.
Глава вторая
Ближе к вечеру Гурд покидает свое место возле меня, чтобы обслуживать пьяниц, начинающих в больших количествах набиваться в таверну. Закончив работу в местных доках, на складах, в кузницах и кожевенных мастерских, многие из них не против взбодрить себя кружкой-другой пива, прежде чем отправиться домой, в продуваемые ветрами лачуги с худыми крышами. Их семьи ютятся в жалких двухкомнатных квартирках с плохим водоснабжением.
Каждый год король обещает улучшить условия жизни бедных обитателей Турая. То же самое сулит и консул, произнося блестящие речи в сенате. Наш префект Дриний разделяет их благие пожелания и гордится этим. Однако ничего не меняется. За последние двадцать лет Турай, безусловно, стал богаче, только вот богатство это не очень-то пошло на пользу обитателям округа Двенадцати морей.
Я взял две кружки пива и тушеное мясо в свою контору наверху. Еда вновь разочаровала меня. Вот Танроз – та умела готовить. У нее дар. Скорее даже призвание. А новая повариха никак не освоит искусство тушения оленины.
За окном шумит улица. Торговцы, пользуясь хорошей погодой, стараются продать как можно больше товаров, надеясь сколотить достаточный капитал, чтобы пережить суровую зиму. Через месяц придет зима. Еще один повод для тоски. Зима в Турае – настоящий ад. В этом смысле Макри права. Глупо было строить тут город. Хорошая гавань – это еще не все.
Раздается стук в дверь, ту самую, что выходит на лестницу, ведущую прямо на улицу. Открыть – не открыть? Надо бы все же открыть, вдруг это клиент? С другой стороны, я устал и прилично накачался пивом. Лучше бы поваляться на кушетке. Пусть обращаются со своими проблемами в Службу общественной охраны. Для того она и существует. Стук продолжается, и вслед за ним раздается громкий голос:
– Фракс, открой дверь. Дело государственной важности.
Я узнаю голос Хансия, помощника претора Цицерия. К несчастью, этого я не могу игнорировать. Я открываю дверь и с неприязнью смотрю на молодого человека.
– Чего тебе?
– Государственное дело.
– Ну и что?
Я впускаю его в комнату. Я ничего не имею против Хансия, за исключением того, что он молод, чисто выбрит и стремится к беззаботной жизни сенатора. Это мне в нем не нравится.
Хансий одет в официальную тогу. Он красивый молодой человек, и его зубы немного белее, чем у большинства жителей округа Двенадцати морей.
– Если Цицерий опять хочет нанять меня, скажи ему, что на этот раз он должен платить мне больше.
– Претор хорошо платил тебе за службу, – грубо отвечает Хансий.
Он быстрым взглядом окидывает беспорядок, который царит в моей комнате. Это раздражает меня.
– Хочешь пива?
– Нет.
– Тогда чего ты хочешь?
– Цицерий приказал мне вызвать тебя на собрание, которое состоится завтра.
– Извини, но в настоящее время я не расположен посещать собрания.
– Это официальный вызов, – заявляет Хансий, как бы ставя точку.
– А кормить там будут?
– Полагаю, продовольствие туда завезут.
– За мной пришлют карету?
Молодой Хансий обладает тактом и умением вести себя как дипломат. В качестве помощника претора он отточил свое политическое мастерство. Нынче в силу каких-то причин он проявляет признаки нетерпения.
– А своим ходом ты не можешь добраться?
– Конечно, могу. Будет ли Цицерий поддерживать обвинения против меня?
– Обвинения против тебя, Фракс, не имеют никакого отношения к кабинету претора. Ты сам прекрасно знаешь, что если есть заявление, то дело поступает в суд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});