— Хелло! — Саманта рукой помахала незнакомцу.
Она сделала несколько шагов в сторону самолета и смогла получше рассмотреть пилота. Он был молод — почти мальчик, — но под нижней губой у него, как приклеенная, росла жидкая бородка.
— Я заблудился, — сказал парень и потрогал бороду.
— Разве в небе можно заблудиться? — удивилась девочка. — Ведь сверху все-все видно.
— Это так. Только на земле не написаны названия мест, — усмехнулся парень.
— Но у тебя есть карта!
— Я не смотрел на карту. Я гнался за рыжим! — ответил он и спрыгнул на землю. В красных кедах он напоминал девочке гуся… с бородой.
— За каким рыжим? — заинтересовалась девочка. — Он бежал по земле, а ты гнался по небу?
— Нет! Я воображал, что гонюсь за ним! И со злости не заметил, куда залетел. У меня кончается бензин. Где здесь поблизости колонка?
— В двух милях отсюда. — Девочка удивленно рассматривала незнакомца. — Только там самолеты не заправляют.
— За деньги и подводную лодку заправят, — отрезал бородатый.
Сперва парень, свалившийся с неба, заинтересовал девочку. Но его самоуверенность была неприятна ей. И отпала охота помогать ему. Напротив, захотелось чинить всяческие препятствия.
— У нас на колонке работают одни рыжие, — сказала Саманта. — Они не дадут тебе бензин, даже за деньги.
— Откуда они узнают, что я гонялся за рыжим? — воскликнул парень, и голос его сорвался, как бы дал петуха.
— Я им скажу!
Девочка с вызовом посмотрела на бородатого.
Коричневые глаза парня округлились.
— Это почему?
— Потому, что мой лучший друг — рыжий. Мы сидим с ним за одной партой. Дуглас — самый сильный парень в школе.
Девочка повернулась на пятке и зашагала прочь, размахивая сачком. Сачок ловил ветер и раздувался.
И тогда парень в кепке с целлофановым козырьком вскочил на крыло своего самолета и закричал вслед девочке:
— Этот рыжий на моих глазах обнимал мою сестру за плечи! У него и лицо рыжее — все в веснушках, и руки рыжие.
— Ей это не понравилось? — заинтересовалась девочка.
— В том-то и дело, что понравилось! А тебе бы понравилось?!
— Не знаю, — призналась девочка. — Может быть, она любит его?
Она произнесла эти слова и покраснела… И отвернулась, чтобы он не видел, как она покраснела. А парень закричал:
— Да! Да! Любит! Но она не должна любить такого рыжего!
Некоторое время девочка молчала, думала, как бы покрепче ответить. И, глядя через плечо, крикнула с вызовом:
— А может быть, я тоже когда-нибудь полюблю рыжего Дуга!
И тут парень взорвался.
— Все девчонки дуры! — закричал он. — Все девчонки не знают, что делают. Мне не нужна твоя колонка! Мне не нужен твой бензин. Долечу как-нибудь так! — И вдруг: — Как тебя зовут?
— Саманта! — ответила девочка.
— Я запомню твое имя! Я навсегда запомню твое имя, — закричал парень. — А меня зовут Руди. Рудольф Битеринг.
Девочка так и не поняла, зачем этот Рудольф Битеринг собирается навсегда запомнить ее имя. Чтобы гоняться и за ней по небу до тех пор, пока не кончится бензин?
А Руди уже нырнул в кабину, с шумом задвинул прозрачный плексигласовый колпак. Затрещал мотор. Завертелся пропеллер. И самолетик, переваливаясь с боку на бок, как бы нехотя побежал по неровному полю. А потом незаметно отделился от земли и по невидимой лестнице стал взбираться в небо.
Он исчез, как до него исчезла стрекоза, — растворился в солнечных лучах.
И в это время со стороны городка потянулся странный, тревожный вой, словно множество сирен старались перекричать друг друга.
«Пожар? — подумала Саманта. — А может быть, другое бедствие?»
Девочка потерла заживающую коленку и побежала в сторону дома.
«Русские летят»
Когда усталая, в пыльных кедах Саманта вошла в город, никакого пожара не было, но город был пуст. Он был пуст, как бывает ночью, когда на улицах нет прохожих, а по мостовой не мчатся машины. Но если город уснул, то почему не горят фонари, а высоко в небе стоит солнце? Может быть, произошла ошибка, путаница: испортились сразу все часы, переменились программы телевидения, и люди уснули, приняв день за ночь?
Саманта шла, прижимаясь к стенам домов, чтобы быть незаметной. Ее охватил страх. Страх обычно приходит в темноте — сегодня ей стало страшно при свете дня. Она боялась, сама не зная чего. Пустоты?
Так девочка прошла еще два квартала и вдруг подумала: наверное, пока она ловила стрекоз, случилась какая-то беда и все жители покинули дома и умчались прочь из родного города. А как же папа и мама? Они наверняка остались дома и ждут ее, что бы ни произошло. Только бы дойти до дома, только бы дойти…
Саманта шла, вернее, кралась по пустому городу, и страх все сильнее овладевал ею. Чтобы отвлечься, она стала читать вывески, самые привычные: «Банк», «Бар», «Аптека»… Но они существуют для людей, а если некому заходить в банк, идти к ленчу в бар и спешить за лекарствами в аптеку, то все теряет смысл. И жизнь в пустом городе тоже теряет смысл.
И вдруг раздался свист. Девочка остановилась. Рядом приоткрылась дверь, оттуда высунулась рука и мгновенно втянула Саманту в подъезд. Дверь захлопнулась.
— Это я, — послышался в темноте приглушенный голос, но Саманта не узнала его, потому что, когда говорят шепотом, все голоса становятся похожими.
Зато она почувствовала знакомый, аппетитный запах свежих хамбургеров — булочек с вложенными в них котлетами. У нее потекли слюнки, и она узнала Дуга. После школы он разносил по городу хамбургеры — подрабатывал.
— Это ты, Дуг? — спросила Саманта.
— Это я, Саманта. На, поешь! — Маленький продавец булочек с котлетами вложил в руку девочке хамбургер.
— У меня нет с собой денег, — призналась Саманта.
— Ничего, — отозвался мальчик. — Ешь так! Бери!
— Я от страха забыла про голод, — призналась девочка и с удовольствием принялась есть хрустящую булочку с ароматной котлетой. — Скажи, Дуг, что здесь происходит?
— Взрослые играют в войну. Они объявили: «Русские летят» — и стали всех загонять в атомные убежища.
— Что этим русским надо? — вздохнула девочка.
— Не знаю, — признался Дуг. — У меня дядя ушел на войну, только не с русскими, а с вьетнамцами. Он был в командос. Дядя не вернулся. Но нам прислали его зеленый берет. И никто не победил.
— Но если война, кто-то должен победить?
— Лучше не воевать, — задумчиво произнес Дуг. — У дяди остались три дочки, мои кузины. Они не виноваты, что кто-то хотел воевать. Им живется плохо. Так плохо, словно их победили!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});