Он осторожно приподнялся на локте, боясь поверить предчувствию. Склонившись, он вглядывался в ее лицо, ставшее еще прекраснее, чем раньше.
Лицо это было исполнено уверенности и покоя. Ее губы изогнулись в улыбке. Будь ее глаза открыты, они наверняка сияли бы неземным светом.
Проснись, хотелось сказать ему. Я знаю о твоем счастье. Теперь о нем должна узнать и ты. Проснись же.
Он хотел коснуться ее лица, но в последний момент отвел руку в сторону.
Заметив, что ее веки дрогнули, он поспешил лечь на свою половину кровати и закрыть глаза. Через какое-то время он услышал, как она села и, тихо вскрикнув от радостного изумления, тихонько коснулась его лица. Ей открылось то, что несколькими минутами ранее стало ведомо и ему.
Она поднялась с постели и стала носиться по комнате подобно птице, пытающейся вырваться из клетки. Она снова и снова подбегала к нему, чтобы поцеловать его в щеку, она смеялась, она пела. Он услышал, как она перешла в гостиную, взяла телефонную трубку и набрала чей-то номер.
— Роберт? — услышал он ее голос. — Боб? Где ты? Впрочем, о чем я? Какая глупость! Я прекрасно знаю, где ты сейчас находишься. Боб, ответь мне, могу ли я прилететь к тебе прямо сегодня? Я тебе точно не помешаю? Ты спрашиваешь, что на меня нашло? Не знаю. Не спрашивай. Так можно или нет? Скажи «да»!.. О, чудесно! До встречи!
Она повесила трубку.
Через какое-то время она вернулась в комнату и, присев на краешек кровати, стала торопливо одеваться. Он открыл глаза и взял ее за руку.
— Что-то произошло, — прошептал он.
— Да.
— Желание исполнилось.
— Ну не чудо ли? Это невозможно, но произошло! Почему? Как?
— Мы оба верили, что так оно и будет, — сказал он еле слышно. — Я искренне желал тебе счастья.
— А я тебе! Мы оба проснулись совершенно другими людьми! Как это замечательно! Представь, что было бы, если бы изменилась только я или только ты!
— Даже думать об этом страшно, — согласился он.
— Нет, правда, это чудо? — сказала она. Мы желали так сильно, что кто-то, или что-то, или сам Бог услышал наши мольбы и вернул нам любовь, чтобы отогреть наши продрогшие души и научить нас, как жить, потому что второго шанса не будет, так?
— Может быть, и так…
— А может быть, все дело в том, что мы просто одновременно осознали, что пришло время расставаться?
— Я слышал, как ты говорила по телефону. Что тут еще скажешь! Когда ты уйдешь, я позвоню Энн.
— Серьезно?
— Еще бы не серьезно.
— Господи, как я рада и за тебя, и за себя, и за всех остальных!
— Что же ты медлишь?! Беги! Лети к нему!
Она вскочила на ноги и начала спешно причесываться, но тут же со смехом бросила:
— Мне все равно, как я сейчас выгляжу!
— Ты красива, как никогда…
— Тебе это кажется.
— Мне всегда это будет казаться.
Она склонилась над кроватью и поцеловала его в губы.
— Это наш последний поцелуй?
— Да, — сказал он, — последний.
— Еще один.
— Только один.
Она погладила его по щеке.
— Как я тебе благодарна за твое желание…
— А я тебе за твое.
— Ты позвонишь Энн прямо сейчас?
— Да.
— Передавай ей привет.
— А ты передавай привет Бобу. Господь любит тебя, детка. Прощай.
Она выбежала в соседнюю комнату и в следующее мгновение уже спешила по длинному коридору к лифту.
Он сидел, глядя на телефон, но брать его не стал. Взглянув на зеркало, он увидел, что по щекам его катятся слезы.
— Ну, ты и враль, — сказал он своему отражению. — Ну, ты и враль!
И он вновь улегся на кровать, положив руку на пустую соседнюю подушку.