После традиционной экскурсии по дому и знакомства, я легла отдохнуть. У меня был день, чтобы "войти в работу". Я лежала, смотрела в белый потолок и думала о новом доме и новой хозяйке. Ирэн была хороша. Ухоженная, до неприличия богатая пожилая дама, хотя по ней и не скажешь, что ей 62 года: лет 40 не больше. Портила ее манера горбиться, семенить и приторно присюсюкивать, при каждом удобном случае поговорить.
В агентстве за ней закрепилась нехорошая молва: помощниц она меняла, как перчатки, в основном девушки сами уходили, но платила она хорошо. Видно, не попалась к Ирэн еще та помощница, алчность которой была бы сильнее гадливости.
Девочки-помощницы, побывавшие у нее, говорили, что Ирэн капризная, глупая, склочная дама. Ходили шорохи, будто бы она лесбиянка. Отсюда я даже могу понять ее фразу про "молоденьких". Пока надо работать, будет домогаться, уйду. Но деньги сейчас важнее.
Я лежала на своей раскладушке, к слову, удобной и низкой, и додумалась до того, что заснула.
— Спишь? — приторный голосок меня разбудил, я подскочила на месте от неожиданности и свалилась с раскладушки, в попытке отскочить от Ирэн.
— Прости, что напугала, — Ирэн притворно потупила взор и протянула мне руку, чтобы помочь. Я приняла помощь и тут же пожалела об этом. С невиданной для шестидесятидвухлетней женщины силой, Ирэн дернула меня с пола. Я, не удержавшись на ногах, перевалилась через раскладушку и больно ударилась кадыком о ее острые колени. Теперь болели и спина, и горло.
— Какая я неуклюжая, — едва заметно, но довольно улыбалась Ирэн.
Я рывком села, чуть ли не на вытяжку перед ней. Хозяйка грациозно встала и обошла раскладушку, так что оказалась у меня за спиной. Она теперь не горбилась и не сюсюкала, да и ходила с пластикой лесной пумы. Голос ее сделался низким с резкими, скежещущими нотками, как будто голосовые складки у нее были железными, а она забыла их смазать.
— Не выпьешь со мной?
— Никак нет, мэм, не могу. Нам запрещено пить, — отрапортовала я.
— Расслабься, — прожурчала Ирэн и погладила мои волосы.
С шеи вдоль всей спины стремительно мигрировали мурашки. Я только больше напряглась.
— Ты любишь массаж?
— Никак нет.
— Откуда в тебе эта солдафонщина?
— Перед вами помогала генералу, — соврала я.
— А ты остроумная. Я наводила о тебе справки, никакими генералами там и не пахло. Не держи меня за дурочку, — Ирэн едва касалась пальцами моих волос. Интонации с каждой минутой становились слаще, а голос ниже. Я молчала, ноги мои так и просились оттолкнуться от раскладушки и бежать подальше отсюда. Держало меня одно: сбегу просто так — помру с голоду, сбегу с доказательством домогательств — заплатят неплохую компенсацию.
Ирэн тоже была не проста, она о компенсации знала и знала, что именно она и будет мне ее выплачивать, а, может, просто не хотела скандала, но дальше легких касаний она не шла. Точный список, что считается домогательствами, я изучила. Изнемогая от напряжения и гадливости, я ждала, пока Ирэн хоть на йоту преступит дозволимую черту. Но она, видимо, знала список еще лучше меня.
— Ты так напряжена. Ты чего-то боишься? — издевалась она.
— Понимаете ли. Меня посетила мысль. В вашем районе водятся воры?
— Воры?! — взвизгнула Ирэн.
— Да. Те, которые забираются в чужие дома и воруют вещи, — добавила яду я.
— Нет, — с задержкой ответила она.
— Район богатый. Наверняка, случаются кражи.
Ирэн задумалась и даже перестала обхаживать меня.
— Помнится, в прошлом месяце что-то подобное было.
— Чтобы между нами не возникало таких недоразумений, пожалуйста, напишите заявление в мое агентство, они бесплатно установят камеры слежения за мной, — попросила я.
Это был удар ниже пояса, мысль пришла ко мне внезапно, и я не смогла просчитать всех возможных последствий. За спиной установилось напряженное молчание. Ирэн не двигалась с места и о чем-то напряженно думала.
Я боялась обернуться, но любопытство было все-таки сильнее. По тогдашней наивности, я думала, что Ирэн сочтет мою просьбу буквально и воспримет, как некий шаг навстречу, что по моим расчетам должно было бы прибавить уважения ко мне. Но для уважения, ее молчание было что-то чересчур долгим.
Я обернулась и встретилась с ледяным взглядом серых глаз. Все это время Ирэн злобно сверлила мой череп злобными серыми буравчиками, только и всего. Лицо ее было бледным, губы плотно сжаты, крылья носа раздувались, и в момент вдоха она начинала напоминать хищную птицу.
Я села к ней лицом и с мнимым непониманием уставилась на нее. Внутри все сжалось, Ирэн раскусила меня и сейчас в ее голове строились какие-то адские планы моего убийства.
— Как ты можешь обо мне так думать! — процедила она сквозь зубы и, сильно топая, вышла из моей комнаты. Дверь за ней захлопнулась. Только тогда я смогла вздохнуть спокойно.
Выдохнув, я вспомнила вдруг лицо Ирэн и расхохоталась. Смех был нервный, громкий, он тряс меня, словно я была тряпичной куклой. Веселье так же резко оборвалось, как и началось. Я вдруг перестала смеяться и мелко задрожала.
Наверху крушили мебель. Звуки были такие, что мне страшно было подняться, хотя это было и необходимо. Тут меня взяла злоба: мне это потом убирать, а не ей! Она, понимаешь ли, ломает и мусорит, а убирать потом кому?! Надо эту лавочку быстро прикрыть. Я вышла из комнаты и направилась в спальню Ирэн, откуда доносились страшные звуки мебелекрушения.
Возле дверей спальни меня снова обуял страх. Кто его знает, что там происходит? А, ну, как открою дверь, а в меня полетит ваза или что потяжелее?
В этот момент я стояла в нерешительности, держась за ручку двери. С противоположной стороны двери что-то полетело и разбилось, прямо о доску двери, аккурат, напротив моей головы. Старушка интуиция меня не подвела. Я решила не входить в комнату, а подождать рядом с дверью. Я сидела на корточках и слушала, как постепенно утихает буря внутри спальни Ирэн. Вскоре все совершенно стихло, и до меня донеслись тихие всхлипы.
"Истерит, старушка!" — подумала я, и тут же отвесила себе подзатыльник. Неизвестно еще как против меня же обернется эта история. Мадам, конечно, сложная, и вряд ли спустит мне с рук. Но раз в год и палка стреляет, может, проплачется и забудет? Хотелось бы верить!
Плакала Ирэн, как плачут малыши, тихо, возможно, даже в подушку, изредка всхлипывая. Мне надоело это слушать. В самом деле, сколько можно так безутешно реветь? Возникла мысль, что неплохо бы принести Ирэн кофе и какую-нибудь конфету.
"Это будет твой последний кофе и последняя конфета в жизни!" — вопила интуиция. Посему, я пошла вниз и решила сварить кофе себе и конфету съесть самостоятельно, так как все, что лежит в холодильнике и в других местах теперь и мое тоже, только если нет иных указаний. Так что надо больше использовать возможностей, пока указания-таки не поступили!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});