Читать интересную книгу Отступник - Б. Седов

– А-а-а-а! У-у-у-у!… – донеслось с дивана.

– Да уж, Саби, испортит нам сегодня эта недотрога всю малину.

– А мы ее – к Старикашечке. Слышь, э-э-э-э… Как тебя… Эльвира! Не гунди, достала уже. Мы тебя сегодня на легкую работу отправим. Пойдешь со мной туда, где никто и пальцем не тронет. Есть тут один Старикашечка – он уже все перепробовал и ничего его не возбуждает, соси, не соси. Теперь нам всего и делов, что раздеться да в ванну, куда он уляжется, поссать погромче. Так что ты, если вдруг захочешь, потерпи пока, да?

– Ой, а это еще зачем?…

– Ну, он кайф при этом ловит. Ка-азел. Извращенец старый. Рот откроет – дождик глотает, членик свой сморщенный руками теребит, теребит… Ну, иногда получится, брызнет… Он добрый тогда. И деньгами не обидит, и продюсеру шепнет. А тот тебя на сцене продвинет. Так что не боись, малышка, все путем будет…

* * *

В компанию с довольной улыбкой вернулся Пупсик – кругленький глава службы безопасности. Он только что расслабился с девочками из «Фабрики грез».

И сразу встрял в разговор.

– Ага. Слышу, вы тут правильной дорогой идете, товарищи. Как говорится, нет человека – нет проблемы…

– Ишь ты, шустрый какой! – засуетился человек из администрации при Хозяине. – Не семнадцатый век на дворе. Тогда монарха любой придворный мог тупым ржавым кинжалом загасить. И на себя корону напялить. А все придурки: король умер, да здравствует…

– Ну-ну! Поди-ка выпусти кишки нынешнему, – раздался жирный басок разведчика, – а мы посмотрим и посмеемся…

– Ой, ну не про дворцовый же переворот мы речь ведем. У каждого в руках – силы немалые. В тех же Штатах, чтоб им провалиться, – и то не уберегли шишкаря своего в Далласе.

– Ага! Снайпер – это круто. А лучше всего несчастный случай. Чтобы шито-крыто. Любит он на истребителях кататься – флаг ему в руки. Пожалуйте в полет из Тушина в Рязань. Неужели же не найдется у нас еще одного истребителя с точными ракетами, а, ВВС?

Осоловелый начальник штаба российской авиации икнул и пробормотал:

– Есть. У нас все есть. А еще зенитные комплексы у нас хорошие…

– А еще, Игнатьич, Россия – родина слонов, – согласился адмирал. – Можно, кстати, Хозяина на подлодке утопить. Или в шахте завалить. В прямом смысле – камешками… Надо, между прочим, решать быстрее. Пока он еще энтузиазм проявляет и дешевую популярность у народа своими дурацкими выкрутасами завоевывает. А потом поостынет, забаррикадируется в Кремле – его оттуда и ядерным фугасом не выковыряешь.

– Идиоты вы все, – впервые подал голос неприметный старичок.

Был он седенький и серенький, словно мышонок. Не высокий, но и не низенький, не толстый и не очень тощий, не слишком густоволос, но и далеко не лыс. В движениях не резок, но и не медлителен, с лицом, которое не запоминается. Которое похоже сразу на тысячи лиц. Вежливый, угодливый с начальством, галантный с дамами, внимательный собеседник, не блещущий, впрочем, никакими особенными мыслями…

Он никогда не выделялся из массы, ничего у тех, кто сильнее, не просил. Лет десять назад о нем впервые услышали в коридорах власти. Неприметный полковник из вояк, имя которым – легион, был произведен в генералы и назначен руководить ведущей кафедрой в Академии генерального штаба.

Вскорости тогдашний начальник академии был вдруг арестован, обвинен в злоупотреблениях и умер от инфаркта в тюремном лазарете. Один за другим сменились несколько его преемников, как один, закончивших карьеру с позором, пока во главе учебного заведения, готовившего элиту армии, не встал бывший ученик новоиспеченного генерала.

С тех пор через эту кузницу кадров прошло немало нынешних руководителей вооруженных сил и государства. И даже Хозяин защищал написанную ему докторскую диссертацию на этой кафедре. Генералу время от времени предлагалось занять какой-либо важный государственный пост – от начальника Генерального штаба до вице-премьера по оборонному строительству, но он от всех должностей отказывался, предлагая и продвигая вместо себя своих учеников. Ни один из них, кстати, учителя своего не подвел и не забыл.

И лишь недавно Терентий Гаврилович Толстоухов, оставаясь генерал-лейтенантом, согласился на повышение и возглавил скромное ведомство, именовавшееся Управлением перспективных исправительных работ.

Сказать, что его контора была сверхсекретной – ничего не сказать. Каждый российский мальчиш-кибальчиш знает государственную тайну, каждый второй – ведает о самом главном секрете, которого не знает никто, а каждый пятый осведомлен лучше самого президента, о чем думает президент. А уж о существовании УПИР знали во всей стране не более полутора сотен человек, что было весьма показательно.

Создано было это управление с подачи самого Хозяина, любившего обращаться к опыту прошлого. И если некогда трудами заключенных был построен Беломорканал и Волго-Балт, то почему бы сегодня за счет преступников, которых государство обязано бесплатно поить-кормить, не усилить обороноспособность страны, не блещущую в последнее время? И, естественно, теоретическое обоснование этого проекта было поручено незаметному серому кардиналу.

Услышав голос Толстоухова, присутствующие оживились.

– Ну-ка, ну-ка, что там Гаврилыч новенького удумал?

Владелец дачи веселился больше всех:

– Идиоты, говоришь? Неужели ты, старый пердун, всех нас перемудрил? Не иначе как хочешь Хозяина в свои лагеря упечь? Давай-давай! Гы-ы-ы…

– Смейся, паяц, – спокойно парировал Гаврилыч, – посмотрим, кто из нас последним смеяться станет, когда ты кремлевский двор мести будешь…

– Ладно, Терентий, не серчай! Излагай, не томи душу…

Генерал выждал паузу, обвел взглядом собравшихся, подождал, пока жующий народ проглотит свои бутерброды с икрой. Покряхтел нарочито, изображая «старость не радость», открыл было рот…

Но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвался отряд из восьми вооруженных громил в серой форме без знаков различия. Они перекрыли выход и встали у окон.

Старший, с тонкой голубой повязкой на руке, направился к давно уже посапывавшему в углу сотруднику президентской администрации, схватил за грудки и рывком поставил на ноги. Тот попытался изобразить пьяного, покачивался, невнятно мычал, но его абсолютно трезвые глаза испуганно бегали из стороны в сторону.

Обыскав симулянта, начальник патруля протянул Толстоухову крохотный диктофон.

– Ай-яй-яй, прокололся ты, Петрович, – укоризненно покачал головой Гаврилыч. – А ведь был уговор, а?

– Ой, да, нехорошо! – подхватили остальные, с опаской косясь на спецов. – Заложить хотел? Стукачок ты наш… А со стукачами – сам знаешь…

Только теперь попавшемуся стало по-настоящему страшно. Он хотел что-то крикнуть, но серые опричники уже сдавили ему горло, из которого лишь вырвалось – а… м-ня… – схватили за руки, подхватили под ноги и торжественно вынесли из залы мимо молчавших заговорщиков.

По побелевшим щекам еще пять минут назад могущественного чиновника текли слезы.

Хозяин дачи наполнил стопку водкой и изрек:

– Ну, как говорится, за упокой души! Так что ты там начал говорить, Гаврилыч?

Толстоухов почесал в затылке, потрогал себя за подбородок, поежился. Со стороны поглядишь на него – и впрямь старикан немощный. Того и гляди, протянет маленькую сморщенную ладонь: подайте за ради Христа…

– А что сказать? О времена, о нравы! Своего заложить, как два пальца… Не ожидал я от Петровича. Измельчал народ… Ну да ладно. Да! Вспомнил. Не люблю я этих веяний новомодных – компьютерышампьютеры всякие… Но тут уж ничего не поделаешь, время нынче такое. Раньше все проще было – и техника, и люди, а стало быть, и надежней было. Однако признаюсь, что и от железок этих польза может быть существенная. Научились мы их наконец для дела использовать. И теперь в Сибири имеется у нас один интересный учебно-тренировочный центр. Мы там сейчас одну новую теорию опробываем. В двух словах – погружение человека в виртуальную среду при определенных условиях подменяет его психическую сущность. Он начинает воспринимать реальность, как игру, что позволяет добиться от него, во-первых, отключения моральных ограничений, во-вторых, раскрепостить организм, многократно усилив бессознательные рефлексы. Я понятно излагаю?

Подвыпившая компания заулыбалась.