Джонатан и бледный высокий мужчина, который, по всей видимости, до ужаса был напуган. Как, впрочем, и юноша.
Револьвер в руках Джонатана.
– Ну уж сейчас это точно будет твой последний раз, парень, – злорадствовал Райан Камбелл, бывший зрителем. – Полагаться, как ты, на волю случая, повторяю, – удел дураков. Гении же всегда опираются на стабильность жизни. Что это значит? Это значит, что я всегда знаю, что утром я сытно позавтракаю, в обед хорошо пообедаю, а ночью меня будет ждать мягкая постель, и так каждый день. Если я работаю, – я получаю деньги. Всегда одну и ту же сумму. Жизнь – стабильна, – с видом пророка, он легко взмахнул рукой, как бы обозначая всё вокруг, – да, я получаю ограниченную сумму, но зато без риска для жизни. Поэтому зря те, кто этого не понимает, занимаются подобными рискованными делами, как ты. Все риски всегда можно обходить стороной, ибо жизнь – стабильна.
– Прав Кампел, точно прав… – покачиваясь в кресле-качалке и пуская сигаретный дым, кряхтя, сказал старик Моус. Присутствующие рядом смотрели на него и с глубоко задумчивым видом кивали, как бы соглашаясь с ним.
Джонатан нажал на спусковой крючок.
Ничего. Опять ничего! Их осталось уже двое, они передают револьвер друг другу третий раз, и до сих пор Джонатан жив. Неужели, играя в русскую рулетку, настолько сложно проиграть?
Оппонент прокрутил барабан и произвел очередную попытку.
Выстрел.
Джонатан ощутил резкое ощущение спокойствия, и даже чуть не улыбнулся. На миг ему показалось, что он рад, что остался жив, но тут же он отогнал эту мысль прочь. Он сюда пришел, чтобы покончить жизнь самоубийством. А этот «выигрыш» – лишь немного оттягивает конец.
Грузный Райан Камбелл смотрел на Джонатана во все глаза.
– Шестнадцать процентов, – сказал он, – это тоже шанс. Притом, довольно высокий, так что не уповай на свою везучесть или еще что-то. Если ты решишь сыграть вторую партию, – тысяча процентов, что ты застрелишься.
– А сколько стоит вторая партия? – обратился к судье Джонатан, держа в руках шесть зелёных банкнот.
– Шестьсот долларов, дружок. Но ты ведь не станешь играть, верно? Забери эту огромную сумму и вы с матерью сможете кушать сытнее всех целый месяц.
Райан Камбелл не спускал с парня глаз.
Могло показаться, что Джонатан раздумывал над словами судьи, но это было не так. Решение юноша принял сразу, не колеблясь, а медлил лишь для того, чтобы всем показалось, что он в сомнениях.
– Я играю, – сказал Джонатан, и отдал судье свои деньги. Таким образом, в банке второй партии оказалось три тысячи шестьсот долларов.
Камбелл довольно улыбнулся, как будто смотрел не на человека, а на наивного ягненка, который пытается подружиться с волком.
Время шло. Игра велась. Наступила ночь, и радио умолкло. В салуне остались лишь голоса посетителей (большинство – пьяных), звуки посуды и хлопки выстрелов.
Вновь произошло что-то странное, вы бы сказали «необъяснимое», – Джонатан опять остался последним в этой игре, которая велась уже не между пьяницами и бездельниками, а между довольно зажиточными людьми (скорее всего, ворами и преступниками). И вот все они, впятером, лежали в углу окровавленной кучей. В голове у Джонатана что-то щелкнуло.
– Поздравляю, дружище, вот твои деньги, – сказал судья, вручая юноше уже не парочку банкнот, а приличную стопочку. – На что думаешь потратить их? Хватит на лекарства матери? – участливо поинтересовался он.
Райан Камбелл опять говорил что-то про «рискованность», которую ставил всегда в одних предложениях с Джонатаном, и «стабильность», которая регулярно находилась возле его собственного имени.
– Кампел прав, прав… – покачиваясь в кресле-качалке и распечатав следующую пачку сигарет, кряхтя, сказал старик Моус.
– Когда следующая игра? – спросил Джонатан.
– Э-эм, через десять минут… ты точно уверен, что хочешь играть?.. – замялся судья.
– Какие будут ставки? Три шестьсот?
– Да, верно, три тысячи шестьсот долларов с каждого. Итого банк будет…
– Двадцать одна тысяча шестьсот долларов, – докончил за него Джонатан.
Весь салун за всё это время уже был наслышан о «странном парне», который хочет застрелиться с помощью игры в рулетку и при этом только и делает, что выигрывает.
Перед самым началом третьей партии один из зрителей спросил Джонатана:
– Парень, а ты всё ещё хочешь умереть?.. – они долго смотрели друг другу в глаза, но Джонатан так и не ответил.
И вновь игра началась. Для странного, изможденного, голодного юноши – в третий раз.
Даже сам дядюшка Стэн, закончив все свои дела за барной стойкой, часто подходил к зрительскому ряду, в основном тогда, когда револьвер находился в руках Джонатана. Его оппонентами теперь были не пьяницы и не воры, а крупные игроки, которые, наигравшись в казино в «рулетку» и в «Блэкджек», не наигрались и решили увеличить ставки. Одеты все были крайне солидно, и Джонатан, смотря на свои старые, затасканные вещи, чувствовал себя неуютно.
«Вот сейчас сделаю этих, и получу столько денег, что смогу купить себе не только такой костюм, но и даже… А как же мама? Вроде бы, на лекарство как раз и нужно двадцать тысяч… или нет?.. Да, двадцать тысяч должно хватить. Уж лучше я вылечу маму, чем потрачу всё на себя. В любом случае, в могилу всё с собой не утащишь. На костюм всегда можно накопить, его всегда можно поменять, а вот маму, если её не станет, не вернешь больше никогда и ни за какие деньги. Да. Я выиграю. Если я выигрывал даже при желании умереть, то сейчас-то я точно выиграю! Я обязательно выиграю эти двадцать тысяч, – и бегом домой. К маме. Всё ей расскажу, и мы купим ей необходимое лекарство. Она поправится. Она будет мной гордиться…».
– Эй, малец, ты чего задумался? – спросил один из игроков в дорогом черном костюме, протягивая ему запачканный кровью револьвер. – Игру на середине не прервешь, держи.
Время летело быстро. В живых осталось всего лишь три человека, включая Джонатана. Зато зрителей было – тьма. Все побросали выпивку на столиках и не верили своим глазам: сейчас парень, вошедший в салун с пустым карманом и желанием умереть, может выйти отсюда с толстенными пачками денег.
Палец на спусковом крючке. Десятки потных лиц уставились на одного. Он делает небольшое усилие и…
Выстрел. В голове дыра. Человек мертв. Труп падает на пол. В углу нет места, которое не было бы запачкано кровью.
Джонатан смотрит на тело и у него начинает кружиться голова. Руки обмякли, тело бьет озноб. Ему подают револьвер.
Пузатый Райан Камбелл не сводит глаз с лица усталого, измазанного кровью парня, которого уже взяла дрожь.
«Нет, нет, нет, я не хочу, я не хочу, я не буду пытаться, мне уже хватило…» – какой-то бред, перемешанный со страхом, крутился у Джонатана в голове. В руках револьвер, а напротив сидит последний оппонент – человек, на лице которого не было никаких эмоций, –