Читать интересную книгу На своем месте - Михаил Иванович Казьмин

Дикушкиным, думским старостой Боярской Думы и младшим братом царя ещё и престижно до невозможности, что тоже его стараниям немало способствует, и в том, что к концу прошлого года завод вышел на прибыль, которая теперь не особо быстро, однако же вполне непреклонно растёт, изряднейший вклад Павла Сергеевича имеется.

Кстати, вся эта деятельность дала крайне полезный побочный эффект — я создал-таки артефакт, позволяющий без особых затруднений переносить на бумагу отпечатки пальцев с различных предметов. Так вышло, что привилегию на поверхностно-следовой преобразователь Левского я получил уже после того, как государь наш Фёдор Васильевич излил свою милость на изобретателей дактилоскопии, и потому за столь полезное для сыска дело у меня только серебряная Николаевская медаль, а вот сделай я его раньше, получил бы, скорее всего, орден. Зато товариществу «Русский артефакт» достался огромный казённый заказ на те самые преобразователи, и уже ведутся переговоры о поставках новых артефактов в Пруссию. А вот Андрей Васильков, коего я на дактилоскопические опыты в своё время подрядил, и который официально числится первооткрывателем, удостоился ордена Святителя Николая Чудотворца четвёртой степени и стал таким образом аж целым дворянином. Дворянкой вместе с ним стала и его супруга Лидия Ивановна, урождённая Лапина, и их рождённый в сентябре месяце сын Ванечка…

Впрочем, при всей своей несомненности перечисленные успехи и достижения как-то меркнут перед другими двумя событиями, что произошли в эти десять лет. В мае года одна тысяча восемьсот двадцать пятого я женился на княжне Варваре Бельской, а два с половиною месяца назад Варенька родила нашего первенца Андрюшеньку.

Василий, братец мой старший, с сыном меня опередил, так что в родительском доме теперь живут сразу два Филиппа Васильевича Левских — отец мой да его старший внук. А младшие наши пока что прибавления не дали. Ну, с Митькой понятно — он и женился-то в июне месяце только, понятно и с Татьянкой — она детей в другой семье рожать будет. В очень непростой, потому как она у нас не просто так, а царевна Татьяна Филипповна, супруга царевича Леонида Васильевича. А названой нашей сестрице Оленьке вообще пока думать обо всём этом рано, ей всего-то четырнадцать…

Пусть юбилей стал для меня знаменательным, но торжество по такому поводу я устроил до крайности скромное, пригласив на него лишь своё отражение в зеркале. Всё, что нужно, велел подать в кабинет заранее, поэтому просто намазал ломоть белого хлеба маслом, положил на него пару ломтиков сыра и на всё это водрузил, не размазывая, три ложки утиного паштета. Под такую закуску оставалось лишь махнуть с товарищем из зеркала ещё по парочке стопок можжевеловой, что мы со всею неукоснительностью и исполнили…

[1] Приват-доцент — в немецкой университетской системе, принятой также и в Царстве Русском, доктор наук, по каким-то причинам не получивший места профессора и в полном либо частичном объёме исполняющий профессорскую должность внештатно.

Глава 1

Плохие новости и досужие размышления

— Почтительнейше вас приветствую, Алексей Филиппович! Это Иван Фёдорович Смирнов, издатель, — я так до сих пор и не привык к тому, как здешние телефоны искажают голоса. Хорошо хоть, девица с телефонной станции говорит, откуда звонят, едва ты снял трубку. — Прошу меня простить, но я звоню вам с горестной новостью: вчера в Мюнхене скончался профессор Вильгельм Левенгаупт.

Вот это да… В начале осени нечто подобное я уже пережил — тогда умер князь Владимир Михайлович Белозёрский, по убеждению которого я и решился наконец предложить свои писания вниманию читающей публики. Князь долго противился смерти, до конца своих дней сохраняя здравый ум и твёрдую память, но лекарств от старости, увы, не существует. Я ещё успел не раз посетить князя, а он успел не только прочитать «Волшебника Изумрудного города», но и написать для «Русского слова» весьма и весьма благоприятный отзыв, до крайности полезный для продаж книги. Похвалить мои «Военные рассказы», которые, в отличие от «Волшебника», изданы под моим собственным именем, Владимир Михайлович изволил ещё раньше, что так же немало способствовало их успеху у читателей. Да и без этой помощи начинающему писателю я дружеским расположением князя очень и очень дорожил. Общаться с умным человеком, особенно общаться доброжелательно, как это всегда происходило у меня с князем Белозёрским, всегда приятно и полезно, и потому лишиться такого общения мне было тяжело и печально. За некрологом Смирнов ко мне тогда не обращался, сам написал. Ну да, он-то с князем Владимиром Михайловичем знаком был куда дольше… Кстати, именно князь меня со Смирновым и свёл.

А теперь вот Левенгаупт. Тоже в весьма и весьма преклонном возрасте преставился, и тоже от этого не легче. Даже несмотря на то, что мудрого немца я после окончания университета так больше вживую и не видел, пусть и переписывались мы с ним, особенно в последние три года, вполне себе оживлённо…

— Алексей Филиппович? — напомнил о себе Смирнов. Ну да, я как-то выпал из разговора, огорошенный внезапным неприятным известием.

— Да-да, Иван Фёдорович, я вас слушаю, — отозвался я.

— Вы бы не взялись написать для «Московского вестника» некролог любого угодного вам объёма? — спросил Смирнов. — Вы же были знакомы с великим учёным…

Хм, а издателю палец в рот не клади… Ничего, впрочем, удивительного, Иван Фёдорович не только книги печатает, но и газеты с журналами, это его дело и его доходы. Но предложение написать некролог я готов был принять. Я же и правда был знаком с основоположником магиологии и учился у него, так что не видел никакого для себя урона в том, чтобы сказать читателям «Московского вестника» несколько добрых слов о своём учителе в благодарность, пусть теперь и запоздалую, за науку. А вот пользу с того и я очень даже могу получить — всё-таки из тех, кто оптом покупает артефакты моего завода, почти все знают, кому принадлежит «Русский артефакт», и напомнить им о том, чей я ученик, будет вполне уместно. У меня, как и у господина Смирнова, тоже своё дело есть, и к нему я тоже могу приспособить этот, как сказали бы в бывшем моём мире, информационный повод…

— Да, Иван Фёдорович, я обязательно напишу, — принял я решение.

— Премного благодарю, Алексей Филиппович, — наверняка Смирнова моё согласие обрадовало, но как раз радости я в его голосе не услышал, то ли из-за особенностей здешней телефонии, то ли очень уж старательно соблюдал Иван Фёдорович приличия —