Когда путники исчезли из виду, народ еще немного посетовал на жизнь и начал расходиться. Те, кто хитрее и продуманнее, сразу же обо всем забыли, выбросив песню из головы, а Безымян не смог. Слишком глубоко в душу она ему запала. Послушал, и захотелось расплакаться, словно мальчишке. Вот бы самому так бродить: незнакомые места, новые люди. Может, и за Русь матушку доведется постоять. А если с ними попроситься? Не возьмут. Странный народ эти певцы. Уплелись, на ночь глядя, даже не передохнули. «Уж не в чащу ли они направились? — Подумал полянин. — Пропадут ведь. Места глухие». Хлопнув от досады по лбу, Безымян бросился вслед и едва нагнал старцев в пролеске.
— Может, не стоит туда ночью? Заблудитесь.
Старик, прищурившись, внимательно посмотрел на Безымяна.
— Спасибо за заботу, мил человек. — Произнес он. — Только темнота нам не помеха.
Тут Безымян понял, что старик не храбрится, а это на самом деле так. Непрост был этот дед. Лицо посечено, все в шрамах. На правой руке два пальца срублено. Сам горбатый, но грудь могучая. Во взгляде сила великая. Сразу чувствуется: не калека перед тобой, а умудренный опытом боец. Воинский навык временем не изведешь.
— Вижу, спросить о чем-то хочешь, но не решаешься, — подбодрил певец. Безымян проглотил вставший в горле ком и произнес:
— Ты воевал, дедушка?
— Было время. Не это ты спросить хотел.
Безымян вытер рукавом выступившую на лице испарину.
— Я правильно понял? Ведь, вы не просто так заходили?
Старец положил увечную руку на плечо Безымяна и тихо произнес:
— Будет беда. Потому и ходим, чтобы людей разбудить.
— А я смогу чем помочь? — Вырвалось у парня.
Испугавшись, что сболтнул не то, он пристыжено опустил голову. Однако старик не разозлился. На челе певца пролегла лишняя морщинка.
— Нет на твой вопрос прямого ответа. Одно скажу: слушай, что тебе сердце подсказывает. Так и поступай.
Безымян поднял глаза и понял, что не рассердил странника.
— Слушай, дедушка. Видно сразу — ты человек бывалый. Может, я сказ про тебя слышал? — Приободрившись, спросил полянин.
— Может, и слышал, — ответил старец.
— Я Безымян, а ты кто? Назови себя. — Попросил парень. В этот миг в чаще ухнула ночная птица. Безымян не смог побороть любопытство и посмотрел в темноту, а когда вернул взгляд обратно, стариков след простыл. Растворились, будто их и не было.
Неудобно получилось, — досадуя на себя, произнес полянин и побрел домой. Не узнал он у странников, что хотел. Не ответили они ему. Не понимал Безымян, что до некоторых вещей в жизни нужно дойти своим умом. Прочувствовать. Иначе, грош — цена такому знанию. Сколько раз после спрашивал себя полянин: ушел бы он, не посети деревню певец? И приходил к мысли, что нет.
* * *
Певцы дождались, пока стихнут шаги Безымяна и переглянулись.
— Почему ты не направил парня к Белому волхву? — Спросил старика Чудин.
Ратибор аккуратно развязал дорожную суму и достал самогуды. Старательно, чтобы не уронить на землю, он вытряхнул из инструмента маленькую бронзовую иглу.
— Таких, как этот парнишка, опасно учить ремеслу до срока.
Заметив, что Чудин не понял, Ратибор терпеливо продолжил:
— Мысли этого человека отравлены местью. Он не чист. Наполовину белый, наполовину черный. Если парень переметнется на сторону Чернобога сейчас — пол беды. Когда он научится владеть силой, и ступит на темный путь, будет хуже. Самые опасные противники — бывшие герои.
— Как Дерхон? — Спросил Чудин.
— Не к ночи он будет помянут.
— Дерхон спит уже триста лет.
— Уже нет. Гордец Лютополк разбудил его. Цепной пес Ящера вышел на охоту.
Чудин вздрогнул.
— Неужели все так серьезно?
— Нечисть поднимается, и это только начало. Попомни мои слова: многие из тех, о ком уже успели забыть поднялись, чтобы вернуть стоячую воду. Скоро они будут здесь. Наступают страшные времена. Чтобы этого не допустить, мы с тобой проделали длинный путь.
Ратибор пошептал заклятие и подул на иголку. Бездушная вещь ожила и начала пульсировать на огромной, мозолистой ладони старика.
— Покажи, родимая, где тот, кто нам нужен, — попросил певец.
Бронзовое острие сдвинулось и застыло, повернувшись на север.
— Нужно спешить. — Сурово произнес Ратибор. — Мы должны перехватить Лютополка, пока он не наделал глупостей.
— Разве он опасен? Лютополк не служит темной стороне.
— Светлой тоже. Он служит только себе, а это самое страшное. Если богатырь узнает, что за водицу раздобыл, то ради прихоти может порушить весь мир. Ее мощь велика. От того в чьи руки она попадет, будет зависеть многое. С ее помощью можно сделать много хорошего, ровно, как и много плохого. Для этого мы должны перехватить Лютополка раньше слуг Чернобога и убедить отдать стоячую воду.
— А если он не согласится?
— Тогда придется его убить. Будь готов к этому.
* * *
По ночному лесу шел богатырь. Витязь не скрывался, громко, без опаски оскорбляя лешего. Ему и не такое сходило с рук. Никто не смог войти в одну и ту же реку дважды. Он смог. Но не только войти, да еще и набрать заветной водицы. То, что было не по зубам слугам Белобога и Чернобога, Лютополк продел мимоходом, смеха ради. Богатырь совершил очередной подвиг, чтобы показать свою удаль. Певцы по городам и весям от Киева до Мурома слагали о нем былины, теша самолюбие витязя. Еще не появилось дело, которое было бы Лютополку не по плечу. Не родился на этом свете человек, который мог бы тягаться с ним на равных. Прознав о том, что богатырь смог добыть легендарную воду, его искали все: черные приспешники Ящера, гридни Киевского князя, светлые герои. Лютополк смеялся над преследователями и выходил победителем из всех стычек, укладывая противников сотнями. Богатырь перенял силу горного великана. На нем была одета метеоритная броня, на которой клинки врагов не оставляли даже царапины. В ножнах покоился страшный меч — самосек. Лютополк выторговал его у спившегося героя в обмен на неразменный пятак.
Одна дума омрачала чело смельчака. На заре он потерял коня. Теперь до ближайшего селения, где можно добыть нового, приходилось идти пешком. Лес не кончался. Лютополк вошел под свод деревьев за сучьями для костра, да видно, зря помянул худым словом лешего. Лесовик заморочил витязя, не желая выпускать на простор. Лютополк не привык признавать ошибки, и теперь шел, ругая во весь голос негостеприимного хозяина. Если бы богатырь замолчал хоть на секунду, то удивился бы подозрительной тишине, окутавшей лес. Мелкое и крупное зверье расползалось по сторонам, вдыхая вместе с морозным воздухом резкий запах опасности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});