Глава сладостная, посвященная деликатности, полному собранию сочинений П. С. Когана и зубоврачебному креслу.
Берег моря. Где я? Стоп!Вкусный, сладкий запах сдоб…
Изменили мне силенки,устаю, устаю!В поле сахарной соломкия стою.
Я ж не сладкого искал…Сколько сахара-песка,что за розовая ваза!Ах, как пенится у скалМоре Клюквенного Кваса.
Золотятся пески —самый лучший бисквит!Горный тянется хребет —чистый, радужный шербет!А в долине, вдали,но отсюда недалек —разноцветный городокв бонбоньерке залег.
Белосахарных палатрасцветают купола.— Заходи, стар и млад,хочешь, кушай мармелад,хочешь, губы шеколадь,наряжайся в маки, —хорошо щеголятьв серебряной бумаге!Посмотри на домик тот,это — торт.Ну, а это фортепьяносделано из марципана.
Гуляют ангелочки — на плечах кулечки, в обертках, как шейхи, раковые шейки.
Прямо, прямо нет спасенья!От соблазна плачет Сеня. Ах, он бы съел ну хотя бы монпансье.
Посредине города,неширок и короток,домик из печеньица,а оттуда голосок,словно ананасный сок:— Мое вам почтеньице!В райские кущизаходите, скушайтеабрикоску, сливку,вишневую наливку.Не стесняйтесь, заходите!..
Сеня, слюни вытерши,видит: Главный Кондитер с Главною Кондитершей.
Сколько, сколько сладостей!Где ж это кончается?У Сенечки от слабостивсе в глазах качается.
Время клонится к восьми.И весь мир просит Сеню:— Слушай, скушайэтих яств новизну! Ну, возьми! — Не возьму…
А мальчиковы пяткивязнут, вязнут в патоке.Па-атока тяну-чая,ги-бель неми-нучая,тя-анутся сладкие ли-ип-кие нити…— На помощь, на помощь, спасите, вытя- ните!То- ну!То- ну! —А хитрая Кондитершасмеется: — Да нну?
Вот уже рубашка в патоке подмокла.Но что это? Откуда это мчится подмогаКем это высланосоленое и кислое?Армия столобая —мчится соль столовая,а за нею мчитсяперец и горчица…Как ударила сольв сахарную антресоль!Как повылетел хрен —шоколады дали крен!А горчица горячится:— Эх! Не грех —бей в мускатный орех!Кондитерша кубарем,блещет нижним бельем.Ну-ка, уксус откупорим,обольем, обольем!Налетают, налетаютстаи перца на туман,тают, тают, тают, таютшоколадные дома…И сахарная жижицальется и движется.
5
Глава, написанная к сведению библиотекаря. Что читали Пушкин и Чуковский?
Странной силою ведомый, я вошел в гусиный домик.За столом и чашей пунша, в свете карточной игры,под тик-так часов-кукушки ждали Андерсен и Пушкин,Гофман, Киплинг и Чуковский, Кот Мурлыка, Буш и Гримм.И сказал Чуковский: «Сядьте! Мальчик Сеня, ты — читатель,и, конечно, как читатель, без завистливых затей,ты рассудишь, ты научишь, кто из нас, сидящих, лучшепишет сказки для детей!»
Тихо и нерадостноначал сказку Андерсен —маленький, ледащенький седой старичок:
«Лежали вместе в ящикеМяч и Волчок.
— Души я в вас не чаю,люблю вас горячо…Давайте повенчаемся…— Мячу жужжит Волчок.Но, гордостью наполненный,Мячик говорит:— Я с Соловьемпомолвлена,он — мой фаворит.Ему отдам невинность я! —Наутро Мяч исчез,Волчок не в силах вынести…Прощайте, жизнь и честь!Прошло немало времени,но жег любовный яд…— Наверно, забеременелМяч от Соловья.Я видел на „ex-librise“Соловья в очках… —Тут мальчик взял и выбросилчерез окно Волчка.Истерзанный, искусанный,с обломанным плечом,Волчок в клоаке мусорнойвстретился с Мячом.— Любимый мой! Согласна ястать твоей женой!..(Сама ж ужасно грязная,с дыркой выжженной.)Волчок ответил, сплюнувши:— Я был когда-то юношей,теперь же поостыл, —иная ситуация…К тому ж решил остаться янавеки холостым!..»
Тих и нерадостен,кончил сказку Андерсен,и совсем иначеАфанасьев начал:
«В дальнем государстве,в тридесятом царстве,у того царя Додона,у Великого Дона,что и моря синевей,было трое сыновей.Вот идет первый сынмимо черных лесин,а ему навстречу — ишь как! —лезет мышка-норышка,куковушка-куку́шка, и лягушка-ква́кушкаиз озерных глубин: ква- кум- бинь…
А за ними кыш —По-Лугу-Поскоки́ш, а за ними вишь? —Я Всех-Вас-Дави́шь.Лесиная царевнаЛиса Патрикевна,из сосновых капищ —Михаил Потапыч,и фыркает кофейникомКот Котофейников».
Тут промолвил Сеня нежно: «Это ж длится бесконечно,это старо, длинно, скучно, ну, а я весьма спешу».«Погодите! — крикнул Гофман. — Пусть на миг утихнет гомон,и прочту, что я пишу:
„В тысяча восемьсот (звездочки) годув Городке Aachenwindeжил Советник fon der Kinder,ростом с Какаду.Знали Жители давно:был der Kinder Колдуном.Ночью Дом стоял вверх Дном,и стоял у Входа Гном.
И была у Колдунадочка малая одна —Kleine Anchen, kleine Anchen,kleine Tochter Колдуна.
И скажу я вам — онав Виртуоза влюблена.Herr Amandus Zappelbaum,вами занята она.
Хочет Anchen под венец,просит Папу наконец:— Herr Коммерции Советник,уважаемый Отец,я люблю Amandusʼa Zappalbaumʼa.Если я не выйду замуж,то лишу себя Ума!
Как завоет Fon der Kinder: — Эти Глупости откинь ты,Ты уже помолвленас грозным Духом молнийнымChoriambofaxʼoм!Вытри Слезы, Плакса! —И себя он хлопнул по Лбу,взял, открыл большую Колбу,вынул Пробку Дым пошел,синий, складчатый, как Шелк“».
— Погоди, товарищ Гофман, не довольно ли стихов нам.Нет ли здесь у вас «Известий»? Очень хочется прочесть.Не о том, что вы соврете, а статей и сводок вроде:«Рабселькор, возврат семссуды, резолюцию, протест…»
Врать постыдно и бестактно. Мы стоим на страже факта,здесь наш пост и наша вахта (что рабочим до Камен?).Пыль цветистой лжи рассейте, обоснуйтесь при газете,где (хотите — поглазейте!) что́ ни слово — документ.
Лишь раздался звук «газету» — дым пошел по кабинету,зашептали сказотворцы:— Брик! Брик!— Бог избавь! —И во время речи Сени сквозь трубу исчезли тени,стало ровным сновиденье и растаяла изба.
6
Глава хроматическая, посвященная симфоническому воздуху консерватории и радиопередатчикам (-цам).