Эмир Кустурица
режиссёр, актёр, музыкант (Сербия) [ «Фонтанка», 11.07.2018]
У вас теперь в России есть один большой писатель – Прилепин. Его роман «Обитель» наряду с Джонатаном Франзеном, который написал «Свободу»… Это два лучших писателя на данный момент в мире.
Игорь Золотусский
критик
Это крепкий мужской стиль, крепкое мужское перо. Для меня писатель – это вера в Бога, и в Захаре Прилепине это есть.
Аньес Дезарт
писатель, переводчик (Франция) [ «RFI», 18.09.2010]
А в его описании женщин и детей – столько нежности, столько поэзии…
Сергей Юрский
актёр, режиссёр [ «Афиша», 07.02.2012]
Захар Прилепин очень современен, крайне. Он знает то, чего мы – принципиальные горожане в пятом-шестом поколении – не знаем. Он, житель провинции и даже сельской местности, знает, что́ именно там происходит – и могучее загнивание, и в какой-то степени пробуждение.
Эммануэль Леруа
политолог (Франция) [ «Свободная пресса», 31.05.2020]
Ещё ни разу со времён Льва Николаевича Толстого интерес французов к русскому писателю не был столь сильным. Человек вне категорий, сегодня Захар Прилепин называет себя левым консерватором. Но прежде всего это человек, безумно влюблённый в свою необъятную страну, прорастающий своими корнями в самую глубь русской земли.
Возможно, через проявление своей любви ко всем Россиям, Прилепин и исцеляет русский мир от его противоречий, изобретая тем самым национал-синкретизм.
Евгений Фатеев
публицист, дизайнер, креативный директор агентства «StreetArt» [ «Завтра», 27.12.2019]
Прилепин делает очень важную культурную работу по усложнению, утяжелению багажа нашего наследия. Он буквально реанимирует незаслуженно забытых, или не вписывающихся в упрощённую и уплощённую картину мира наших современников-писателей. Становится очевидным, что мы просто не имеем права путешествовать во времени налегке. Наша привычка с лёгкостью забывать превращает нас в очень доступный для манипуляций материал, а это неправильно.
Наталия Курчатова
писатель, публицист [Facebook, 06.09.2017]
Прилепин своим многолетним трудом, ну и плюс удача, чего уж там, построил себе позицию, сходную с позицией русского дворянина – когда он ни от кого особо не зависит и при этом очень востребован. Поэтому он один из немногих людей в культурной среде, кто реально делает что хочет и что считает правильным, а не то, что ему диктует железная рука рынка. Отсюда значительная доля того бешенства, которое вызывает его персона у либеральных коллег. То есть дело не в том (или не только в том), что некто взял ужасный автомат и поехал на войну, – а в том, что человек может позволить себе наплевать на мнение света и вместо того, чтобы тусоваться в московских редакциях или выслуживать синекуру в западных университетах, отправиться хоть на Донбасс, хоть в лес к медведям, не опасаясь, что к нему пропадёт интерес.
Генеалогия. Однодворцы Прилепины
Захар Прилепин
Что скрывать, едва ли в ближайшее время я бы занялся исследованием своей родословной: ну, крестьяне и крестьяне – Прилепины из села Каликино Добровского района Липецкой области, Нисифировы из села Казинка Скопинского района Рязанской области. Тянули свою лямку, возделывали свою деляночку из века в век.
Одно, впрочем, рассуждение всё время забавляло и веселило меня: Прилепины, прямо говоря, не слишком походили на крестьян – по крайней мере, на деревенских наших соседей. Или на тех крестьян, что я рассматривал в детстве на картинках в иллюстрированных книжках по русской классике.
Родившийся и выросший в русской деревне, с позволения сказать, я тоже никак не походил на писателей-деревенщиков с их строго-ласковыми, чуть стёртыми лицами – хоть на Валентина Григорьевича, хоть на Виктора Петровича, хоть на Василия Макаровича – ну, вы понимаете, о ком я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кто-то видел разом Личутина, Абрамова и Белова – и был поражён: они выглядели как старички-лесовички – росточком маленькие, бороды окладистые, глазки острые; три деревенских классика.
Иное дело – Прилепины.
Отец мой, Царствие Небесное, Николай Семёнович Прилепин – сын Семёна Захаровича Прилепина и Марии Павловны Востриковой – был ростом под два метра, с «римским профилем», с большим лбом, черты лица – крупные; играл на многих музыкальных инструментах, рисовал, писал стихи – никогда в жизни никто его за крестьянина не принимал даже; хотя крестьянский труд он знал отменно.
Отец его, мой дед, Семён Захарович Прилепин, тоже был высок, статен, ходил всегда с прямою спиною, лицо и тело имел белое, манеры у него были совершенно благородные, неспешные, а голос – басовитый, как у громкоговорителя. И говор (сейчас приведу важную цитату из Бунина) «старинный, косолапый, крупный». Да! Именно.
Ресницы у Прилепиных были словно выгоревшие, белые, волос – белый, льяной (аляной), а бороды росли у них с рыжиной.
Руки у всех были крупные, пальцы длинные, «аристократические», не крестьянские.
Насколько я мог рассмотреть на фотографиях, которые в родовом нашем каликинском доме висели под стеклом прямо над входом в большую комнату, и более давние предки, и мои двоюродные деды и бабушки тоже имели особую, не совсем привычную породу.
Но всё это оставалось на уровне ленивых размышлений и смутных догадок.
И тут, совершенно неожиданно, пишет мне член Академии ДНК-генеалогии Илья Рыльщиков, и сообщает, что решил заняться моей родословной, и занялся уже. И даже готов сказать, что предки мои – однодворцы.
Однодворцы в Российской империи – сословие, возникшее при расширении южных границ Русского государства и состоявшее из военизированных землевладельцев, живших на окраинах государства и охранявших пограничье. Потомки служилых людей, нёсших дозорную и сторожевую службу на южных границах в XVI–XVII вв., которые в дальнейшем не приобрели права российского дворянства (хотя могли бы). Класс однодворцев сформировался из русских детей боярских украинных городов (особый разряд детей боярских), стрельцов, драгун, копейщиков, пушкарей, обедневших дворян, казаков, реже – монастырских крестьян.
Однодворцы не имели большинства дворянских прав и привилегий, платили налоги и несли повинности (в том числе рекрутскую), однако могли владеть землёй и крепостными крестьянами. Однодворцы были освобождены от телесных наказаний. Как и дворяне, все однодворцы уже в 17 веке имели фамилии и в 18 веке в документах упоминались только с ними. Подавляющее большинство однодворцев выбирали в жёны представительниц своего сословия.
Прочитав у Бунина портрет позднего, уже оставившего военную службу, но сохранившего определённый склад речи и характера однодворца («Он говорит: що, каго, яго, маяго, табе, сабе, таперь, но всё как-то так, что слушать его большое удовольствие… Главная черта его, кажется, заключается в неизменно ровном и отличном расположении духа…») – я сразу, безусловно, узнал своего деда Семёна Захаровича Прилепина: это он, он; надо же!
В общем, так я, всю сознательную жизнь свою иронизировавший по поводу «голубых» кровей и прочих «наследников по прямой», получил некоторые основания предполагать, что предки мои когда-то потеряли своё боярское или дворянское имя; и хотя это, заранее скажу, не подтвердилось – по крайней мере на расстоянии до тех глубин, куда добрались исследователи моего рода, – жили Прилепины и Востриковы на особицу, права имели особые, и пороть их никто не мог, и являлись они представителями отдельного социального подкласса.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И, наконец, я узнал самое главное – 300–400 лет назад они были служивым сословием и стояли на страже окраин (украин) нашей Родины.