Читать интересную книгу Учение магов - Р Зенер

Отсюда можно представить себе, сколь велика перспектива и высока ответственность тех, кто воспринимает различные формы Зервана не только как данность, но и умеет работать с ними. Зерванизм — это вытекающий из Авесты путь ускоренной эволюции, т. е. совершенствование человека через очищение его кармы и обновление его сознания и пробуждение его потенций к универсальному творчеству и невербальному знанию. К сожалению, автор не только обходит молчанием тот факт, что Заратуштра был величайшим из всех носителей учения о Зерване, но и вообще не сообщает о нем практически ничего, возможно, от недостатка сведений.

Заратуштра не был ни основателем учения о Зерване, ни основателем религии в целом, как это говорят зороастрийцы. Он был только ее пророком, который вдохнул в нее новую жизнь в то время, когда точка весеннего равноденствия переместилась в зодиакальный знак Овна, т. е. приблизительно за 2000 лет до Христа.

Очень многое в религии Авесты основано на астрологии, божественном учении о звездах. Она представляет одну из основ религии, несмотря на уверения многих современных невежественных исследователей в том, что в зороастризме ни слова не упоминается об астрологии. Достаточно почитать зороастрийские тексты и древнейшие, которые дошли до нас, для того чтобы полностью опровергнуть их убогие представления. Без понимания этой божественной науки, открывающей человеку связь с Космосом, просто невозможно сколько-нибудь приблизиться к содержанию различных частей Авесты и откровений самого Заратуштры.

Заратуштра воспринимается именно как пророк, которого посетил Дух Божий и которому удалось вернуть эту религию к изначальным своим истокам, и сам Заратуштра воспринимал себя именно как восстановителя Закона, именно как очистителя этого Закона, который был дан в глубочайшей древности.

Жизнь и миссия Заратуштры связаны с нашей землей. Здесь, вблизи реки, которая ныне зовется Камой, стоял дом, где родился пророк. Здесь, где две великие реки, Урал и Волга, пересекают равнину, простиралось до самых Уральских гор царство Виштаспы, куда он пришел, чтобы провозгласить свое откровение. У Заратуштры было семнадцать учеников, которым он доверил сокровенное учение; один из них, Джамаспа, был хранителем учения о Зерване. С тех пор эта традиция не прерывается, а продолжается.

В последующие времена она оказала огромное влияние на буддийское учение о Нирване. В источниках прошлого упомянуто, что Гаутама Будда учился у персидских магов-зерванитов, у которых он почерпнул свое учение о Нирване и восьмеричном пути прекращения страданий, т. е. учение Будды — это, по сути, видоизмененное зерванитское учение, восходящее к Авесте. Влияние зороастризма на буддизм бесспорно, об этом до сих пор пишут некоторые исследователи, и так оно и есть.

В свете сказанного читатель сумеет оценить те страницы книги, где автор касается зерванизма. Называя зерванизм ересью, он тем самым выдает свое неведение в том, что касается сердцевины, глубинного или сакрального слоя религии, за гранью внешней религиозной системы. Учение о Зерване, как уже разъяснено, это и есть сакральное учение, отнюдь не ересь, а сокровенная часть религии, на основе которой и вырос весь последующий ортодоксальный зороастризм.

Зерванизм никогда не был и не мог быть ересью хотя бы потому, что многие крупнейшие деятели зороастрийской религии, со славой послужившие ей на пользу, первосвященники и маги, были зерванитами, да и персидские цари позднесасанидского времени тоже считали себя зерванитами. Зерванитом был знаменитый Кирдер, боровшийся с Мани и победивший его, и раздавивший в свое время манихейскую ересь. В зерванитские таинства были посвящены и персидский царь Шапур I, и знаменитый Хосров Ануширван, живший в VI в. н. э., и один из величайших персидских царей Вахрам Гур. Так что лишь по заблуждению, скорее всего, невольному, автор определяет зерванизм как ересь, но это определение не имеет под собой фактической почвы.

Правда, в последние времена некоторые ортодоксальные зороастрийцы, придерживаясь только буквы закона, отвергали зерванитов, стремясь дискредитировать их, но такое отношение возникло потом, а не сразу. Хотя изначально это противоречие, вероятно, было вызвано тем, что зороастрийские маги никогда не были склонны к тому, чтоб обнародовать свое учение, посему и о зерванизме узнали лишь в последние времена, тогда, когда зороастризм переживал свое второе возрождение, в сасанидский период, и так безжалостно был подкошен на самом взлете вторжением исламского мира в VI–VII в.в. н. э.

Из всего этого следует, что дошедшие до нас осколки, главным образом, ортодоксальных сочинений, многие из которых подверглись влиянию и наслоениям, вызванным многовековым владычеством мусульман, и даже более ранние, и даже самые ранние и подлинные тексты, ввиду повреждений, нанесенных временем, ввиду неотъемлемых свойств самого текстуального изложения и пропасти времен, отделяющих их от нас, неизбежно ставят какие-то пределы для ясного и незамутненного понимания первозданного учения Авесты, т. е. учения зерванитов или магов. Кроме того, известно, что страницы святых писаний открываются не всякому и не всегда, так как драгоценные крупицы сокровенной сути ускользают от поверхностного взгляда тех, кто не углублен в традицию.

На этом можно закончить возражения и пояснения к ним. Они вызваны необходимостью уточнить терминологию, поскольку как раз то, что стоит в названии книги, «учение магов», осталось вне поля зрения автора, и поскольку употребленный им штамп «зерванитская ересь», широко кочующий по страницам популярных изданий по ориенталистике, портит некоторые страницы книги и требует анализа существа составляющих его терминов.

Несмотря на эти упущения, книга обладает несомненным достоинством в раскрытии той темы, которая составляет ее действительное содержание, именно, экзотерического учения, т. е. того, что должен был знать любой зороастриец в своей повседневной жизни, потому что зороастризм — это учение о повседневной жизни, это, по сути, не просто свод мирских правил, а морально-этическое учение Космоса и учение о свободном выборе человека в каждую секунду его жизни. Так как он рождается здесь, на земле, он должен соответствовать своему предназначению именно здесь, и зороастрийская религия в этом отношении как раз дает возможность каждому человеку совершать свой выбор в любой момент своего времени. В этом действительная польза и ценность этой книги, поскольку она дает такие представления и понятия, несмотря на то, что она придерживается буквы Закона, не стремясь к углублению и осмыслению содержания.

Очень хорошим и светлым моментом этой книги является отношение к манихейству, самой страшной и самой серьезной ереси в зороастризме, которая искажает его основные понятия, т. е. учение о добре и зле и свободном выборе между светом и тьмой.

Манихейская ересь, зародившаяся в III в. н. э. и дошедшая под разными именами буквально до наших дней, считает, что добро и зло — это понятия равновеликие, и что в самом человеке не только смешение света и тьмы, но что свет и тьма это равные, равносильные начала Вселенной, и что нет никакой возможности победы над злом, и человеку нужно только делать выбор. Более того, манихеи считают весь мир проявлением зла, что резко противоречит изначальному учению зороастризма, которое принимает весь проявленный материальный мир, как проявление света, и считает, что человек должен защищать этот мир от вторжения дьявола, вторжения тьмы.

Об этом в книге говорится вполне недвусмысленно, и это является очень сильной ее стороной. Сейчас очень мало исследователей говорят так, достаточно четко разделяя понятия, как говорили и носители зороастрийского учения еще в глубокой древности, открещиваясь от этой самой зловредной ереси.

Поэтому данная книга, хотя она и дает несколько смутное представление о самом зороастризме, но как первичное приближение к нему, как понятие о кодексе чести, как учение о свете и тьме и о правилах поведения человека в жизни является очень хорошим начальным руководством по этому древнему учению, хотя, конечно, на глубину и таинства она претендовать не может, но это ввиду вынужденной ограниченности сведений о предмете и незнания автора. Надо, однако, отдать ему должное, что он и не лезет туда, в те дебри, которых он просто не знает. Тем не менее, он, безусловно, добросовестный исследователь и делает свои выводы на основе собственных представлений и доброжелательного и вдумчивого рассмотрения тех текстов, которые ему попадались. Хвала ему и честь за это! И давайте прочитаем эту книгу, по крайней мере, с благоговением перед теми создателями Учения, которые жили в глубочайшей древности.

5 ноября 1992 г. Москва

П.П. Глоба

ГЛАВА I КАТЕХИЗИС