Читать интересную книгу Парадоксы. Сборник мрачных рассказов - Евгений Захаров

Но было поздно. Витек, замахав кулаками, с разгону набежал на деда, норовя попросту смять того, как носорог… И внезапно по пояс ушел в мешок. Старик же деловито принялся пропихивать его глубже, подняв мешок и, как сахар, утрясать попавшего в рогожный плен вопящего пацана.

Серега понимал, что надо рвать когти, но даже подняться не мог, только, как завороженный, смотрел, как в небольшом, в общем-то мешке постепенно исчезают дергающиеся ноги в спортивных штанах с лампасами. Мешок же издавал какие-то утробные, всасывающие, глотающие звуки, а из его недр еще какое-то время доносились приглушенные крики, перешедшие в затихающий отчаянный вой. Когда в полотняной пасти исчез сначала один, а за ним и другой кроссовок, старик рывком затянул шнурок, стягивающий края мешка. К ужасу Сереги, вой вскоре оборвался.

– Хорошо, хорошо, – приговаривал старик, поднимая свою ужасную, слабо дергающуюся ношу и вешая ее себе на грудь. – Очень хорошо.

Он поглаживал мешок, как кота. Тот вновь зашевелился, но уже как-то иначе, а затем стал… врастать в щуплое белое тело старика, которое тот обнажил, расстегнув гавайскую рубаху. Медленно, неторопливо дед поглаживал мешок, который все больше сливался с туловищем, создавая единое целое. Наконец, впитав в себя мешок полностью, старик распрямил плечи и закрыл глаза. По его лицу растеклось выражение неимоверного покоя.

Как Серега выбрался из того страшного дома, он не помнил. Но за ним никто не гнался, не пытался схватить за ноги, ничего похожего. Трясясь от страха, парень добрался до ближайшего милицейского поста. Но никакие проверки ничего не дали. Дом тот по сведениям БТИ и на балансе-то не числился, ожидая сноса, стоял заколоченным вот уже пять лет, и никаких стариков там никогда не было.

Хотя об этом Серега догадывался. С этого дня в его психике наступил перелом. Глупо было бы предполагать, что он исправился и с этого дня совершал только хорошие поступки. Нет. Многое он совершил в дальнейшем. Всякое было – и хорошее, и плохое. Но иногда, особенно по вечерам, он мог часами сидеть, подолгу уставившись в одну точку и подскакивая от каждого шороха. Оказалось, что детские страхи не уходят. Они всегда рядом, и могут напомнить о себе. В любое время. Особенно, когда ты этого не ждешь. А Серега ждал…

Горький сон

– Вот так ты обнимал мою доченьку? А так ты, должно быть, гладил ее шейку, скотина? Ну так я же тебя поглажу, мразь! Нравится? Нравится? Нравится?..

* * *

«Криминальная хроника. Вчера ночью в городской тюрьме скончался один из обвиняемых по делу Митиной. Павел Игошин, восемнадцати лет, был найден мертвым в своей камере, где с прошлой недели пошли первые дни его срока – пятнадцати лет. Смерть наступила от удушения».

* * *

– От удушения, – я потер руки и с хрустом размял уставшие пальцы. – Еще от какого удушения. Надеюсь, ему было так же приятно, как и моей малышке.

Год назад они изнасиловали и убили ее. Втроем. Три свиньи напали на мою дочку в подворотне, каких много в нашем районе. Может, в тот момент им было приятно и хорошо, но то, что их ждет… Нет уж, теперь удовольствие ждет меня. Хотя дорого бы я дал, чтобы этого не случилось.

Я – доктор физико-математических наук. Обычный очкарик-книжный червь, скажете вы? Да нет, дорогие мои, современный ученый может себе позволить и домашний спортзал, и бассейн… Вот только он не может добиться справедливого приговора от этих трясущихся стариков, купленных-перекупленных судей. Черт…

Я просил их, умолял, даже угрожал! А сколько денег было переправлено из моих рук в эти загребущие лапы! И все равно – пожизненное и два по пятнадцать! Это все, что они смогли сделать! Да мне насрать на вашу систему! Евросоюз не позволяет им, видите ли, казнить преступников! А когда дойдет до их детей… Если бы дочку или сына кого-нибудь из этих шишек разодрали вдоль и поперек, да так, что пришлось бы несколько раз приходить на опознание – они бы и тогда кричали о справедливости для всех и повторных апелляциях? Да они своими бы руками передушили этих подонков! Что я и намерен сделать. Да я уже делаю, черт побери!

Мама ушла от нас с Ксюшкой лет десять назад. Так что я сам возился с ней, сам повел в школу, мы с ней сначала исходили весь город, потом объездили всю страну. Этим летом я обещал свозить ее в Новую Зеландию, денег за лекции в Оксфорде хватило бы с лихвой.

И вот однажды прихожу домой – тишина. Мертвая. И Ксюшка мертвая. Это я потом узнал, утром – когда ее нашли…

У меня не хватило возможностей довести дело этой троицы до стенки. Но у меня хватило ума и средств, чтобы сделать то, что я сделал. Я бился над этим препаратом весь год, что тянулось следствие. И я его сделал! Не знаю, что это – везение или Божья благодать, но мне удалось! Компонентов много, и я не собираюсь вам их выдавать. Все, что имело к этому отношение, я уничтожил. Испытаний не было – все на себе. Зато теперь с помощью моего раствора, которое я назвал «Жало», мне удается проходить сквозь стены, да мало того – проносить с собой разные мелкие предметы. Первым предметом.. Да, веревка. Первым была веревка. Как славно бился этот щуплый подонок! Но ничего, второй пострадает подольше.

Что? Они не узнают, кто это сделал? Да я же разговариваю с ними! Они всё знают! Пашка был первым. Следующий – Лешка. А уж Игоря-то я оставлю напоследок. Он должен помучиться подольше. Интересно, эти двое догадываются? Да куда им, они лишь в курсе того, что показывают в новостях.

Надо приготовиться на завтра. Леша, я иду! Я уже скоро! И ножичек возьму самый острый! Острее, чем тот, которым ты… В общем, тебе понравится.

* * *

«Криминальная хроника: вчера в городской тюрьме произошло очередное ЧП. От полученных ножевых ранений скончался Алексей Крытов, двадцати двух лет. Он проходил по тому же делу, что и погибший накануне заключенный Игошин. Принимая во внимание это странное совпадение, начато следствие».

* * *

Да, дорогие мои! Это снова я! Как и в прошлый раз, я прошел через стену так бесшумно, что ни охранник, ни этот урод ничего не заметили. Хотя, что это я? Урод как раз заметил! Еще как!

Я погружал в его дергающееся тело раз за разом маленький ножичек, годный разве что для сбора грибов. Предмет, не помещающийся в кулаке, мне с собой не пронести. Но этой мрази хватило и этого! Урод, он еще пытался кусаться! Но по зубам он получил славно! Да и кишки его размотались почти до самого пола!

Господи, о чем это я? Кишки… Кровь… Какой ужас… Доченька моя, дорогая…

Игорь. Остается Игорь. Надо было начинать с Игоря. Но только остальные остались бы не наказанными. А так… Нет, на эту сволочь у меня еще хватит сил и выдержки. Этот препарат… Я не учел одного… «Жало» оказалось обоюдоострым. Оно сжигает все системы моего организма. Кровеносную, пищеварительную, нервную. Все. Утром я харкал кровью. А сейчас меня трясет. Поэтому и почерк такой неровный. Я держу одну руку другой и пишу. Но все будет хорошо. Остался всего один. А потом… Наплевать, что будет потом. После нас – хоть потоп. Людовик какой-то. Хахаха…

Только не спать. Не спать. Системы. Отказывают. Но надо. Жжет. Все жжет. Но это быстро. Я знаю, как быстро. Просто отравлю. Зашел на кафедру химии. Замок там – плевое дело. Как там, у Пушкина? «Под утро возвратился с ядом»… А я вот под утро вернусь без яда. Х-ха… Жжет.

* * *

Ну почему ж нет нвостей? Нет новостей… А я на совсть накормилэтого мерзавца давился но жрал. Может вспоминал как кусал звереныш маю дочуру? Даже есле не вспминал, так я иму напомнл! Вопще ручка никак… Нухоть спокойнотеперь будет… Новости! Сдох?! Что? Ччто?!! Нет, не можт быть! Раствор! «Жало»! Жжж…

* * *

«Криминальная хроника: Игорь Желудь, 27 лет, осужденный пожизненно за убийство Оксаны Митиной, вчера ночью был доставлен в тюремную больницу с диагнозом „прободение язвы“. Врачи сделали все возможное, заключенного удалось спасти. Буквально в то же время были найдены виновники убийства подельника Желудя, Крытова – он отказался возвращать карточный долг. Третий же их соучастник, Игошин, повесился на собственном ремне после того, как его изнасиловали его же сокамерники, узнав о статье, по которой сидел Павел. Таким образом, ни о каком совпадении речи быть не может. Дело закрыто».

Депо

Лешик проснулся. Да он, собственно, и не спал – так, придремал слегка. От конечной остановки трамвая, на котором он сейчас ехал, до остановки «Сенной рынок», на котором Лешик обычно сходил, езды было как минимум сорок минут, как максимум – с учетом всевозможных пробок, поломок светофоров и прочей дорожной дребедени – час с лишним. Поэтому, возвращаясь с работы, Лешик любил немного подремать. Тем более, что трудиться он заканчивал часам к восьми, аккурат в то время, когда на небе уже появляются звезды. Располагает, черт возьми! А если учесть, что сейчас был конец февраля, темень и вовсе стояла кромешная.