Как и любому крестьянскому ребенку, маленькому Сереже приходилось много трудиться. Его старшие братья погибли на войне, и на юного мальчика легла обязанность быть главным помощником в семье.
В войну он (тогда ему было 12 лет), будучи еще отроком, носил ведро с молоком от дома до железной дороги. Шел осторожно, чтобы не расплескать, двенадцать километров в любую погоду, и продавал молоко на станции. Так семья зарабатывала на жизнь.
Приходилось ему при оккупации немцами Курской области рыть окопы, видеть, как погибали люди.
Был он физически крепким и сильным. Вспоминал, как однажды нес на себе 25 километров купленную козу: «Несу, несу, уморюсь, отдохну, а потом снова в путь».
Сережа был жизнерадостным, веселым, но, как подрос, начал всех удивлять. Другие после танцев – гулять, а он к себе в хату, в амбарчик с зерном, и до утра читать. Совсем молодым работал на тракторе прицепщиком. Днем дороги укладывал, лес заготавливал, чтоб строилось село, ночью опять принимался за чтение духовных книг, которых имел целый чемодан. Больше всего любил Библию, вспоминал: «Потому что интересно было. Вы читали книгу Иисуса Сираха?[1] Так там из жизни все, я прямо зачитывался».
В армии Сергей служил в зенитной артиллерии на Западной Украине сержантом, командиром пулеметного отделения. «Бывало, завернешься в одеяло, вспомнишь дом, прочтешь про себя “Отче наш”. И так ложишься спать… Три года прослужил, и такие все рядом люди были хорошие, жили дружно, все – братья, да-да, как братья родные. Я их и сейчас вспоминаю…»
После армии Сергей еще некоторое время работал в миру, а потом ушел в монастырь. Что заставило сильного и красивого молодого человека стать монахом, останется для нас тайной. Отец Ипполит очень мало рассказывал о себе, не оставил он и каких-либо записей. Но, видимо, причины для этого были более чем серьезные. И, прежде всего, любовь к Господу.
Батюшку до сих пор вспоминают в родном селе, отмечая его необыкновенную доброту и жизнерадостность. Вот каким он сохранился в воспоминаниях своих земляков.
Наталья Ивановна Нарыкина, родная сестра отца Ипполита, вспоминала, что в молодые годы батюшка любил петь народные песни, обладал чувством юмора, старался подбодрить других. Все в родне ему были одинаково дороги, все были братья и сестры.
Михаил Викторович Агашков (двоюродный внук отца Ипполита):
– Еще маленьким меня привозили в село Субботино, туда, где родился отец Ипполит. Мы, ребятишки, звали его просто «деда Сергей». Отец Ипполит – мой двоюродный дедушка, а его родители Иван Константинович и Евдокия Николаевна Халины – мои прадедушка и прабабушка. Мне было тогда около шести лет, а батюшка Ипполит был уже иеромонахом и приезжал к себе на родину, чтобы навестить своих родных. «Деда Сергей» часто брал меня к себе в помощники: возить сено на бричке, копать огород, собирать навоз. Батюшка косил сено, а я помогал складывать его. Помню, как-то прибегаю в магазин, а продавщица меня спрашивает: «Дедушка послал?» Я говорю: «Да, за конфетами». И тогда она отбирала самые лучшие конфеты. Дедушка нас, детишек, очень любил. Бывало, идет «деда Сергей», а мы к нему радостные бежим, он без гостинца никого не отпускал, всегда конфетами угощал, или на руки возьмет и подкинет вверх, и сам смеется вместе с нами.
Отца Ипполита очень все уважали, и не только потому, что он священник, все его любили за доброту, порядочность. Дедушка был трудолюбивым, заботливым, запомнилось то, что он всегда был чем-то занят по хозяйству. Меня дедушка Сергей хотел даже на клирос взять, чтобы научить петь. Когда я вырос, мы встречались с батюшкой Ипполитом в г. Краматорске, вместе ходили на кладбище, где похоронена его родная сестра – Наталья Ивановна. На могилке сестры отец Ипполит служил панихиду, сам пел. К тому времени батюшка уже вернулся из Греции. Помнится, как-то улыбаясь, сказал мне: «Давай, я тебя, Миша, латыни научу». Он так и светился добротой. Сейчас редко встретишь таких людей.
Валентина Михайловна Субботина (жительница села Субботино):
– Семья Халиных жила от нас недалеко. Моя мать, Татьяна Яковлевна Медведева, работала вместе с отцом Ипполитом на дороге. Мама была певчей, в молодости отец Ипполит каждый день приходил к ней и учился петь у нее. Мы с мамой жили очень бедно, и когда мне исполнилось шестнадцать лет, я поехала на торфоразработку. Там было очень тяжело, пришлось мне оттуда сбежать. После, в 1956-м году, меня отправили на север в Пермскую область, где я и повстречала отца Ипполита (тогда еще Сергея Халина). Мы вместе трудились на лесозаготовке. Сережа был очень веселый, любил жизнь, и нам не давал унывать. Случалось, его ругал бригадир, а он в ответ молчал, смирялся, старался уладить все шероховатости. Очень любил петь, имел приятный голос. Когда работал, обрубал сучки, пел молитвы.
Характером он походил на мать, которая была очень доброй, трудолюбивой женщиной.
Мы тогда были совсем молоденькими семнадцатилетними девчонками, и нам нравился этот обстоятельный веселый юноша. Сережа с удовольствием с нами общался, подзадоривал, шутил, всегда улыбался. Бывало, зимой везет дрова, а ему на снегу послание от девушки написано.
Всю жизнь пронес в сердце отец Ипполит любовь к родному селу и его жителям.
Когда батюшка Ипполит вернулся с Афона, он приезжал в свое родное село, подолгу на крылечке беседовал с моей мамой. Говорил: «На Афоне я молился за всё Субботино».
В селе я работала в магазине, и однажды мне не хватило тридцати рублей (по тем временам это были большие деньги). А вечером к нам пришел батюшка Ипполит, посидел с мамой, поговорил, а после подходит ко мне с деньгами: «А вот вам тридцать рублей на козочку».
Я как-то дала ему денег, попросила помолиться за нас, а он мне отвечает: «Я за вас каждый день молюсь».
Батюшка очень хотел построить в родном селе храм (прежний храм Казанской иконы Божией Матери взорвали еще в советское время). Он продал свой домик в селе, а к деньгам даже не прикоснулся – пожертвовал их на храм.
Глинские старцы
Глинская пустынь… Эта обитель в течение столетий была для наших соотечественников олицетворением высшего христианского подвижничества и нравственного мужества. Наряду с Киево-Печерской и Троице-Сергиевой Лаврами Глинская пустынь служила общему всенародному духовно-просветительному делу и была своеобразным университетом старческого окормления на Руси. Монастырь этот отличался особо строгим уставом.
Здесь совершались две литургии: ранняя с половины шестого утра и поздняя. Согласно 12-й главе Глинского устава, четыре раза в неделю читали акафист: во вторник – святой великомученице Варваре, в четверг – святителю Николаю, в субботу – Пресвятой Богородице, в воскресенье – Спасителю или Божией Матери перед чудотворной иконой.
За богослужениями поминали всех благодетелей обители. Вкушение пищи и пития после вечернего правила монахам не разрешалось. Отступать от правила позволялось лишь по благословению старца, но после вкушения пищи монах совершал малое повечерие с вечерними молитвами. В половине первого ночи инок вставал на утреню, которая продолжалась до половины пятого утра и дольше. Вечерня начиналась в четыре часа вечера, в пять часов был ужин, в шесть – повечерие. Только в семь или восемь часов вечера для большинства иноков наступало свободное время, которым они могли распоряжаться по своему усмотрению. Обычно оно уходило на чтение святоотеческих книг, исполнение келейного правила, на беседу со старцем и т. д. А в полночь снова вставали на молитву.
Сюда в 1957 году и поступил отец Ипполит послушником, где трудился на разных монастырских послушаниях.
История этой пустыни имела немало печальных страниц. Монастырь разделил судьбу многих храмов России. В 1922 году монастырь был закрыт и долгое время оставался в запустении. Его открыли только во время Великой Отечественной войны в 1942 году. Все, что осталось от обители – это кучи мусора, обломки штукатурки, кирпича, кровельного железа.
В то время, когда батюшка Ипполит (тогда послушник Сергий) подвизался в этой обители, настоятелем Глинской пустыни был схиархимандрит Серафим (Амелин).[2]
Отец Серафим много сил отдал на восстановление обители. Много приходилось трудиться и остальным насельникам обители. На иноков и послушников ложилась вся тяжесть житейских забот: кухня, заготовка дров, ремонт помещений и т. п. Но главным делом для монахов оставалась молитва.
Глинская пустынь сравнима разве что с Оптиной по числу старцев, по тому, какие подвиги они совершили здесь. Тесное общение со старцами формировало характер будущего отца Ипполита, у них он учился всему самому лучшему: смирению, неустанной молитве, трудолюбию. Хотелось бы рассказать об этих замечательных подвижниках, о молитвенниках земли русской. Отец Серафим (Амелин) один из них.