Ни на улице, ни в одном из домов не было света. Мистер Кетчум сглотнул. Все, что он мог видеть — это лишь темная фигура полицейского.
— Это что — участок? — спросил он.
— Выключите огни и пройдемте, — ответил полицейский.
Мистер Кетчум утопил хромированную кнопку выключателя и выбрался из машины. Полицейский захлопнул дверь. При этом звук был громким, он отозвался эхом — как будто они находились не на улице, а где-нибудь в темном складе. Мистер Кетчум посмотрел вверх. Иллюзия была полной: ни звезд, ни луны, небо и земля слились в черноте.
Полицейский тронул его за плечо своими жесткими пальцами. Мистер Кетчум на какое-то мгновение потерял равновесие, выпрямился и тут же быстрыми шагами последовал за высокой фигурой полицейского.
— Темно здесь. — Голос его был чужим.
Полицейский ничего не сказал. По другую сторону от него зашагал второй полицейский. Мистер Кетчум подумал: эти чертовы деревенские нацисты изо всех сил пытаются запугать его. Ну нет, ничего у них не получится.
Мистер Кетчум всосал в себя глоток влажного, пахнущего морем воздуха и судорожно выдохнул его. Вшивый поселочек из шестидесяти семи жителей — и двое полицейских патрулируют его улицы в три утра. Нелепо.
Он чуть не запнулся за ступеньку, когда они добрались до крыльца. Но шедший слева полицейский подхватил его под руку.
— Спасибо, — автоматически выскочило у мистера Кетчума.
Полицейский не ответил. Мистер Кетчум облизнул губы. Сердечный чурбан, подумал он и сумел даже выдавить мимолетную улыбку. Вот, так-то лучше. Совсем ни к чему раскисать.
Он заморгал, когда распахнули дверь, и ощутил вырвавшийся помимо его воли вздох облегчения. Это был настоящий полицейский участок: вот письменный стол на возвышении, доска объявлений, черная, раздувшаяся кастрюлями плита, исцарапанная скамейка у стены, вот дверь, вот грязный и растрескавшийся линолеум, который когда-то был зеленым.
— Садитесь и ждите, — распорядился полицейский.
Мистер Кетчум посмотрел на его худое, угловатое лицо, смуглую кожу. В глазах не было различия между радужной оболочкой и зрачком — одна сплошная тьма. Темная форма мешком висела на нем.
Второго полицейского рассмотреть не удалось, поскольку оба они ушли в соседнюю комнату. Несколько мгновений он простоял, глядя на закрытую дверь. Что, если выйти и уехать? Нет, в правах указан его адрес. И потом — может быть, они как раз и хотят, чтобы он попытался сбежать. Откуда знать, что на уме у этой деревенской полиции. Они вполне могут даже застрелить его при попытке к бегству.
Мистер Кетчум тяжело сел на скамейку. Нет, он просто позволил разгуляться воображению. Это всего лишь небольшой поселок на побережье штата Мэн, и они всего лишь собираются оштрафовать его за…
Да, но почему сразу не оштрафовали? К чему весь этот спектакль? Толстяк поджал губы. Очень хорошо, пусть они играют, как им нравится. Что бы там ни было, а это лучше, чем ехать за рулем. Он закрыл глаза. «Только дам им отдохнуть», — подумал он.
Через несколько секунд он снова открыл глаза. Было чертовски тихо. Он окинул взглядом слабо освещенную комнату. Грязные стены были голыми — за исключением часов и картины, висевшей над письменным столом. Это был живописный портрет скорее всего, репродукция — бородатого мужчины. На голове у него — рыбацкая шляпа. Наверное, кто-то из древних моряков Захрия. Нет, возможно, даже не так. Наверное, репродукция картины Сиэрса Роубака «Бородатый моряк».
Мистер Кетчум проворчал про себя. Ему было непонятно, зачем полицейскому участку такая репродукция. Разве что из-за того, что Захрий находится на атлантическом побережье. Наверное, рыбная ловля для него — основной источник доходов. Все равно, какое это имеет значение? Мистер Кетчум отвел взгляд от картины.
В соседней комнате можно было расслышать приглушенные голоса двух полицейских. Он пытался разобрать, что они говорят, но не мог. Он взглянул на закрытую дверь и подумал: «Ну, что же вы, давайте!» Снова посмотрел на часы — 3.22. Сверил с наручными часами. Почти верно. Дверь открылась, и вошли двое полицейских.
Один из них вышел, а оставшийся — тот, что забрал права мистера Кетчума, — подошел к возвышающемуся столу, включил настольную лампу, вынул из верхнего ящика огромный гроссбух и начал писать в нем.
Прошла минута.
— Я… — прокашлялся мистер Кетчум. — Прошу прощения…
Голос его стих, когда полицейский оторвался от гроссбуха и остановил на нем свой холодный взгляд.
— Вы… То есть я должен сейчас — заплатить штраф?
Полицейский вернулся к гроссбуху.
— Подождите.
— Но уже четвертый час ут… — мистер Кетчум остановил себя. Он старался казаться холодно-агрессивным. — Очень хорошо, — произнес он с расстановкой. — Не соизволите ли вы сказать мне, как долго это будет продолжаться?
Полицейский продолжал писать в гроссбухе, а мистер Кетчум неподвижно сидел, глядя на него. Невыносимо, подумал он. Это последний раз, когда он заезжает в эту чертову Старую Англию больше чем на сто миль.
Полицейский поднял голову, спрашивая:
— Женат?
Мистер Кетчум уставился на него.
— Вы женаты?
— Нет, я… Это указано в правах, — выпалил мистер Кетчум. Он ощущал трепетное удовольствие от своего выпада и в то же время — укол необъяснимого ужаса от того, что возразил этому человеку.
— Семья в Джерси?
— Да. То есть нет. Только сестра в Висконс…
Мистер Кетчум не закончил, увидев, что полицейский записывает. Как он хотел бы избавиться от этой напасти!
— Работаете?
— Видите ли, у меня… у меня нет какой-то определенной ра…
— Безработный, — постановил полицейский.
— Совсем нет. Совсем нет, — жестко повторил мистер Кетчум. — Я — свободный коммивояжер. Закупаю ценные бумаги и партии товаров у… — Голос его угас, как только полицейский взглянул на него. Мистер Кетчум сглотнул три раза, прежде чем из горла исчез комок. Он обнаружил, что сидит на краю скамейки, готовый прыгнуть для защиты своей жизни. Пришлось заставить себя сдвинуться назад, глубоко вдохнуть. «Расслабься», — приказал он себе и закрыл глаза. Вот так. Немного отдохнет. Может, даже как следует.
В комнате было тихо, за исключением металлически-звонкого тикания часов. Мистер Кетчум чувствовал, как медленно, вяло бьется сердце. Он неуклюже сдвинул свою тушу — скамейка была жесткой. В мозгу вновь пронеслось: «Нелепо!»
Мистер Кетчум нахмурился, открыв глаза. Эта проклятая картина! Можно вообразить, что бородатый моряк смотрит на тебя.
— Эй!
У мистера Кетчума захлопнулся рот, а глаза широко открылись, сверкая зрачками. Сидя на скамейке, он наклонился вперед, затем откинулся назад. Оказалось, что над ним склонился смуглолицый человек, положив руку ему на плечо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});