«Счастье, выглянув едва…»
Счастье, выглянув едва,обернулось пьяным бредом.То ли предали слова,то ли я кого-то предал.
ЦвЕта крови и чернилгрязь и ржавчина в горниле.То ль кого похоронил,то ль меня похоронили.
Безнадежное «зеро».Где же адская бумага,петушиное перо,опереточная шпага?
Год любви любой ценой —вот и всё, о чем просил бы.Как ты выдуман, Хромой,беспощадно и красиво!
НАЙДЁНЫШ
«Над рекой, над кручей яра…»
Над рекой, над кручей яра,начиная клокотать,шла гроза — как Божья караили Божья благодать.Полыхая белокрыло,шла по сутолоке вод —и уже не важно было:воскресит или убьёт.
«Точно не твою судьбу, но чью-то…»
Точно не твою судьбу, но чью-тоодарил Господь, попутал бес.Краткое, свершившееся чудо.Больше не предвидится чудес.Говори что надо и не надо,только о случившемся молчи.В чёрном кофе кубик рафинада —белый домик раствори в ночи.
«Пересыпан городок…»
Пересыпан городокснегом, будто нафталином.Утро зимнее, пошли намлучезарный колобок.После вьюжных веретёнпусть мигнёт румяным веком,по заоблачным сусекамдобрым Боженькой метён.
ИНЕЙ
Идите к чёрту, господа,прямыми стройными рядами —и возраст вашими годамине измеряйте никогда!Нам, слава богу, не до вас,когда мы, рук не разнимая,глазеем на январский вяз,а он цветёт, как вишня в мае.
«Ещё жива отзывчивая плоть…»
Ещё жива отзывчивая плоть.Ещё чудит, петляет колея.Поистине всемилостив Господь,когда щадит такую тварь, как я.Самовлюблённый жадный упырёк,что я творил! И что я говорил!А Он меня не только уберёг —Он мне с тобою встречу подарил.
ФАРФОРОВАЯ РЕЧЬ
«Моя пятидесятая весна…»
Моя пятидесятая веснаперебирает ивовые плети,как будто на пятидесятилетьенеладное задумала она:«Вот эта розга, — пробует, — длинна,та — коротка, а тоненькие этии вовсе не откликнутся в поэте…Когда бы в молодые времена!»
«В юдоли, где мы обитаем…»
В юдоли, где мы обитаем,любое деяние — зло.А я уродился лентяем —и, стало быть, мне повезло.И, стало быть, спрошенный небом,скажу, незапятнанно бел:«Не брал. Не участвовал. Не был.Нескладные песенки пел».
«Звуки пошли не те…»
Звуки пошли не те —глухи, невнятны, тупы.Яблоки в темнотепадают — словно трупы.Вот и сижу в саду,внемля недобрым звукам.Скоро ведь упадус тем же коротким стуком.
«Достаётся нынче правдам…»
Достаётся нынче правдам —травят как хотят!Я сижу любуюсь прайдомрыженьких котят.Что мне правды! Что мне травли!Помыслы просты,как мелькающие в травкерыжие хвосты.
СКЛАДУХА
Хуже злого костоеда зарубежный Кастанеда,и мосол, как кастаньета, жалко щёлкает в коленке,и черновики нетленки между томом Короленкии записочкой от Ленки затаились в аккуратев том бумажном зиккурате, что воздвигся у кровати,угрожая покарати мощным оползнем культуры —житием Бонавентуры, редкой книжицей «Уйгуры»и запиской этой дуры: дескать, где мой Кастанеда?..
«Тает жизнь в осеннем шелесте…»
Тает жизнь в осеннем шелесте,усыхает, как лоза.У меня вставные челюстии безумные глаза.Скальте, скальте зубы юные!Нет бы скальда поберечьза глаза его безумныеи фарфоровую речь!
«Заклубились беды вороньём…»
Заклубились беды вороньём.Да и ладно!Съеду я куда-нибудь в районТаиланда.Там, в густом тропическом саду,с загибоная, пожалуй, как-нибудь сойдуза гиббона.
ПОСЛЕ ОБЫСКА
Не дай мне Бог…
Александр ПушкинБыла, я знаю, веская причинасказать: «Не дай мне Бог сойти с ума».Чудовищна застывшая личинаи неприятны жёлтые дома.Зато, когда подобие ГУЛАГавоссоздаёт Отчизна-Перематьи в доме шмон, — какое это благоглядеть и ничего не понимать!
«Век растрачен. Родина украдена…»
Век растрачен. Родина украдена.В жёлтой прессе — перечень разборок.Общество — бессмысленная гадина —давит тех, кто мил тебе и дорог.Поселить бы их в отдельной рощицегде-нибудь в районе Балашова…И возникнет маленькое общество —точное подобие большого.
ВЗБАЛАМУЧЕННЫЙ СОНЕТ
Н. Л.
Проспект — и ни единого мента,хотя обычно по менту на рыло.Остолбенел. Накрыла немота.Потом надежда робкая накрыла.Неужто впрямь? Неужто белокрыловзбурлило небо, и легла, крута,архангела разящая пята?Слабо лягавым против Гавриила.Его пята — надгробная плита.А ты мне что намедни говорила?Мол, не молись, не выйдет ни черта…Ты погляди, какая лепота!И улица лежит, не пронятани трелию, ни топотом мента.
«Не говори, что счастье мнимо…»
Не говори, что счастье мнимо,сиди и пей себе коньякза то, что жизнь проходит мимо,как невнимательный маньяк.
ЭТО КЕМ ЖЕ МЫ СТАЛИ…
«Помню: книжки рубили…»
Помню: книжки рубили —аж плахи трещали.Это кем же мы были,если нас запрещали?Уличали. Свистали.Политику шили.Это кем же мы стали,если нас разрешили?
«Ни прозаик, ни поэт…»
Ни прозаик, ни поэт.Ни бунтарь, ни обыватель.Ни пощечин, ни объятий.Ни конфузий, ни побед.И сидишь — незнамо кто,биографию итожа,ну а там одно и то же,то есть то же, но не то.
ДИЛЕТАНТСТВО
До чего бесцеремонноосень красок наметала:от незрелого лимонадо румяного металла!Этот лист как будто в мыле,тот коричнево-кукожист.Вот бы автору вломилив Академии Художеств!
ФОН
Не давать им пряников!Отхлестать орешником!Из-за этих праведниковя считаюсь грешником!
Повстречаешь — тресни-кав лоб зелейной скляницей!Из-за этих трезвенниковя считаюсь пьяницей!
Стих утоплен в вермутах.Строки — нищета и сушь.Из-за этих лермонтовыхя и не считаюсь уж!
МИФОЛОГИЯ
Пегас начинал, к примеру,простым боевым конём —помог одолеть Химерутому, кто сидел на нём.
Стоптал ее с полнаскока,нахрапом ошеломив.Сказать не могу, насколькомне нравится этот миф!
Эллада от нас — далече.К тому же с теченьем днейпегасы пошли помельче,страшилища — покрупней.
Пропорции и размерыиные, чем в старину:химеры — так уж химеры,аж морда на всю страну!
Пугайся их, не пугайся,но древле, теперь и впредьиначе как на ПегасеХимеру не одолеть.
«Я волнуюсь, читая стихи…»