Читать интересную книгу Небьющееся сердце - Инна Бачинская

Скоро женщина свернула за угол, вышла на соседнюю улицу, где горели фонари и попадались редкие прохожие, свернула еще раз, и еще раз, и, наконец, чуть замедлив шаги и прикрываясь зонтиком, вышла на центральную улицу и смешалась с толпой.

Часть первая

Время разбрасывать камни

Глава 1

Арнольд и Марта

– Я убью эту суку! Я ее убью! – Арнольд сжал кулаки, заскрежетал зубами, как злодей в исполнении провинциального актера, и с ненавистью выпустил воздух через нос. – Убью! Вдыхаю – зелень лета, небо, траву, цветы; выдыхаю – черный дым, запах… запах… чего? Тухлых яиц? Фу! – Он на мгновение задумался и забормотал снова: – Выдыхаю… в прошлый раз было сбежавшее молоко, а сейчас… Юрий Леонидович говорит, что каждый раз нужно выбирать новый запах… запах… черт бы его побрал, этого долбаного психоаналитика с его дурацкой вонью… Перегара! Дерьма! Вдыхаю запах мяты, розы, травы… все равно ненавижу! Листьев, яблок, мяты, роз, травы… э-э-э… листьев, яблок, выдыхаю – перегар, при чем тут перегар? Дурацкое упражнение! За такие деньги этот психошарлатан мог бы придумать что-нибудь поприличнее. Выдыхаю – перегар, тучу перегара, черный дым, вонючий, мерзкий, из трубы… Из какой трубы? О чем я? Да! Я убью эту дрянь, шлюху, стерву… что еще? Или кого еще? Когда надо, никогда не вспомнишь. Неряху! Мою жену Марту! Я ее все равно убью! Я ее сброшу в пропасть! Нет, я хочу видеть, как она будет… я хочу это видеть! Я лучше толкну ее под поезд в метро! И буду смотреть, как ее размажет по рельсам… И буду спрашивать у всех: «Господа, господа, вы не видели моей жены? Вот только минуту назад была здесь, со мной. И исчезла. Где же она? Марта, ау, Марточка!» И буду смеяться неслышным внутренним смехом.

Или с балкона! Или… или… не важно! Придушу подушкой! Или шарфом! Нет, нельзя! Юрий Леонидович сказал не смешивать в кучу. Сегодня я ее сбрасываю! С крыши! Она летит! Развеваются прекрасные одежды. Я смотрю, как она парит, большая красивая птица, сова… ворона… корова… и… бряк! На асфальт! Подскочила, и снова… на асфальт! Ах! А кто это там так красиво лежит на асфальте, как цветок? Мартовский цветочек! Это жена моя, Марта! Моя бывшая жена Марта! Нечаянно упала с крыши, с двадцатого этажа, лежит на асфальте и не шевелится. Притворяется, наверное. А я – свободен, спокоен и печален. Осиротевший муж! Не каждый день жены падают с тридцатого этажа. Тем более с пятидесятого. Но – жизнь есть жизнь. Живем дальше. Жизнь продолжается. Игра продолжается. Делайте ваши ставки, господа!

Так, кажется, подействовало. Теперь виски в рюмашечку и соленый орешек! Арнольд наливает в серебряную рюмочку виски из четырехугольной бутыли, достает из пакетика орешек, вытягивает руку и растопыривает пальцы – дрожат… но меньше!

– Как она меня сегодня довела! Стервида! Так и залепил бы по физии! Ну, ничего, за мной не пропадет. Я ее все равно приложу когда-нибудь. Упрямая с-у-у-ка! – С блаженным стоном он опрокидывает рюмку и бросает в рот орешек. – Нет, все-таки жить хорошо! А хорошо жить – еще лучше! – замечает философски, откидываясь на спинку кресла, закрывая глаза. Ему уютно, он чувствует приятную расслабленность в членах и чуть звенящую пустоту в голове. Его клонит в сон, и, засыпая, он лениво думает: – В следующий раз я ее… отравлю… и буду смотреть, как она… на ее судороги и конвульсии… хорошо! Молодец все-таки Юрий Леонидович! Недаром деньги берет… да и не попадешь к нему просто так… а только по рекомендации…

Через минуту он крепко спит.

* * *

А началось все еще ночью, в одну из нечастых минут мира и покоя в семье, и еще более редких – супружеской близости, когда голова Марты лежала на его плече, а он, поглаживая ее по спине, благодушно спросил:

– Ну, что твой бог?

– Что именно тебя интересует? – на удивление спокойно отозвалась жена.

– Является?

– Пока нет, но не беспокойся, явится!

– А кому-нибудь из ваших уже явился? – с завуалированной издевкой настырно продолжал Арнольд.

– Не знаю… об этом нельзя говорить вслух.

– А может так случиться, что он явится вам всем одновременно? Так сказать, произойдет коллективное явление? – совсем обнаглел Арнольд.

– Не произойдет! – коротко ответила Марта.

– Что так?

– Мы больше не собираемся.

– Ты порвала с религией? – внутренне хихикнул Арнольд.

– Нет, – сказала жена, и ее тон слегка смутил Арнольда – она говорила спокойно и высокомерно, как с придурком. Помолчав, она добавила: – Три недели тому назад во время медитации умерла женщина…

– И что? – заинтересовался Арнольд и даже привстал, опираясь на локоть.

– Ну, полиция там… у хозяина квартиры неприятности, а тут еще незарегистрированная секта. Мы пока самораспустились.

– А с чего она померла? Может, бога увидела? – внутренне потешаясь, участливо спросил Арнольд.

– Может, и увидела, – сказала жена, и снова ее спокойствие не понравилось Арнольду.

– А может, – начал он опять, не желая упускать возможность позубоскалить, – а может…

– Может… – отозвалась жена, отодвигаясь, и, повернувшись к мужу спиной, сказала: – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – разочарованно ответил Арнольд, – желаю тебе увидеть во сне твоего бога. Хотя вряд ли. Он где? В Африке? Неближний путь!

– Он здесь! – Это прозвучало так уверенно и спокойно, что Арнольд почувствовал себя неуютно.

– Как здесь? Прямо здесь? В спальне?

– Здесь, со мной.

– Ах да! Знаю! Бог в сердце.

– Нет, он здесь, рядом со мной. Он всегда рядом с каждым из своих учеников. Между ним и его учениками протянута ниточка.

– То есть уже явился?

– Нет, – терпеливо объяснила Марта, и опять Арнольд был неприятно удивлен ее спокойствием. – Еще не явился. Он явится, когда я увижу его. Тогда я стану посвященной.

– Как та, которая умерла?

– Возможно! Может, так и было задумано.

– Кем?

– Судьбой. Природой. Богом.

– А откуда ты знаешь, что он здесь? – Вопреки здравому смыслу Арнольд умерил пыл и почувствовал, что ему больше не хочется шутить на темы веры, и некая как бы зависть рождается в сердце – эта безмозглая дура нашла себе бога! А бог, тоже мне! Большое счастье заполучить истеричную бабу.

– Чувствую.

– Как?

– Он поддерживает меня. Я спокойна. Я теперь знаю, что мне делать.

– Он что, подсказывает?

– Да.

– На каком языке? Он же из Африки!

– Ни на каком! Я просто его понимаю. Отец Львамугира объяснял: если снисходит покой, значит Он пришел…

– Отец Львамугира? Что еще за птица? – В голосе Арнольда появились ревнивые нотки.

– Отец Львамугира – один из апостолов культа. Учитель. Он из Танзании.

– Так он из Танзании заявился сюда?

– Из Америки. Сейчас он живет в Америке. Он миссионер, ездит по разным странам, несет учение!

– Разумеется, из Америки. Откуда еще. Все они из Америки. Истеричные американцы с жиру бесятся от своей бездуховности, а такие, как твой Лева… Льва… как его там, и пользуются, чтоб денежки выманить. Знаем, читали! – От легкого настроения Арнольда не осталось и следа. Он чувствовал злобу и раздражение. – Безмозглая идиотка! Культ! Культ сатаны, и сатана – этот чернокожий колдун. Он черный?

– Черный.

– Черная религия не годится для белых. Все перемрете, как эта ваша… ученица. Ты что, не могла найти себе хотя бы белого попа? Если невтерпеж? – В голосе его звучала откровенная злоба. Он и сам не знал, почему так разозлился.

– Какая разница? Бог – это не человек, у него нет цвета кожи.

– А что же он такое?

– Добро. Любовь. Мир.

– Да, да, знаем! Не убий, не пожелай! Любовь! Чем, интересно, вы занимаетесь на своих… – Он запнулся, пытаясь найти слово пооскорбительнее, ничего не придумал и закончил ядовито: – Занятиях?

Жена молчала. В ее молчании было превосходство и презрение…

…Она уже спала, а он все думал, думал: о своей жизни, неудачах, карточном долге, который, думай не думай, а возвращать придется, счетчик включен… вот разве что… Ладно, посмотрим. А теперь еще эта курица нашла себе… нашла себе… Он затруднился с поисками слова. Нашла себе… дело? Нет! Смысл жизни, покой, уверенность. А тут мечешься, дергаешься, а смысла как не было, так и нет…

Он еще долго лежал, уставившись в темноту, подложив под голову руки, жалея себя, вспоминая детство. Как его дразнили в школе за малый рост и хилость, а иногда и били. И как с самого детства он приспосабливался, лавировал и изгибался… Тьфу! А сейчас что у него за жизнь? Все то же самое! Лавируешь, приспосабливаешься, прячешься! Мысль о том, что можно хотя бы попытаться зарабатывать на жизнь, честно отсиживая на работе с девяти утра до шести вечера каждый день, просто не приходила ему в голову. Арнольд был жуликом по природе своей, причем жуликом мелким, нетерпеливым, сиюминутным, с психологией – хапнуть и бежать, и в большинстве случаев неудачливым. Так сказать, жулик-люмпен в иерархической структуре института жульничества.