Старый пират и мастер фехтования из Отвина, учивший Магна владению мечом, постоянно был недоволен скоростью, с которой Магн отступал. Воспоминания Магна по прежнему были живы и образны, я практически услышал хриплый голос учителя фехтования с оствинским акцентом: “Враг не твой жена, не надо засаживать по рукоять! Враг он для удовольствия! Тькнуль, винуль, убежал искать следующий! Не надо заглядывать глаза, не надо обниматься!”. В этом было больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Если ударить слишком сильно, меч легко пронзит человека насквозь. Обычно люди на такое реагируют болезненно — дергаются, скрючиваются, отчего мышцы зажимают проткнувший их клинок и его потом хрен вытащишь. Поэтому и надо обязательно провернуть меч, и стараться не погружать его в плоть слишком глубоко. А в сутолоке группового боя надо отслеживать ситуацию, противники вполне могут меняться как на каруселе. Не так важна результативность твоих ударов, как контроль обстановки и умение уходить от чужих ударов.
Но сейчас я вспомнил эти уроки с мрачной иронией — вот вообще не тот случай. Ударил я не вкладывая весь вес, но достаточно сильно. Человеку бы, скорее всего, до хребта кончиком меча достал. Но плоть демона как из хорошей автомобильной резины была отлита — фламберг вошел едва на пару сантиметров, опасно выгнувшись дугой.
— Смертная дрянь! — заорал демон на чистом местном и кинулся на меня, не обращая внимания на других. Прям вот кинулся. Побежал на меня, взмахнул дубиной, опуская её по широкой дуге и намереваясь хрястнуть, как беднягу Кирку…
Быстро, сильно, даже где-то красиво. Но непрофессионально.
Я шагнул вперед, обходя его с боку, загораживаясь его же телом от его удара. В момент наибольшей близости бью фламбергом ему по ноге. Быстрый порез в районе внутренней части колена — у человека там близко артерии, отличный способ убавить прыть. Результат не фиксирую — тороплюсь разорвать дистанцию. Нутром чую, что демон успевает обернуться и попытаться достать меня своей дубинушкой, поэтому стараясь убраться подальше, бегу со всех ног. Сзади как будто двустворчатым шкафом махнули — в спину бьет мягкая волна воздуха. Я отпрыгиваю в сторону и оборачиваюсь. Остро не хватает кинжала во вторую руку. Я знаю, что у меня только фламберг, но рука машинально ощупывает пояс и я натыкаюсь на заткнутый за пояс коготь, который вытащил из тела Гвены. Про него то я и забыл совсем.
Демонюга осматривает ногу, смешно изогнувшись, как будто человек которого машина сзади обрызгала. Вообще-то, смысл изогнутого лезвия фламберга в том, что он оставляет жестокие, рваные раны, от которых легко истечь кровью и которые очень трудно залечить. У демона от моего удара жестокие рваные царапины. Ему больно, но истекать кровью он не торопится.
Тем не менее мой удар вызывает волну одобрительных криков. Несколько голосов даже начинают скандировать:
— Итвис! Итвис!
Остальные торопятся повторить мое достижение. Шуршат вынимаемые из ножен мечи, что логично — демон плохо колется, зато сносно режется. К вишнемордому осторожно подступают.
Получив свою долю гормонов счастья, все же отступаю немного в сторону. С одной стороны, чтобы проверить свой самоконтроль, с другой — оглянуться на наших врагов. Мы тут с демоном не одни, вообще-то. Не вежливо как-то получается.
Впрочем, появление демона вызвало нечто вроде перемирия. Как наши, так и враги, стараются держаться от него подальше. Вокруг демона собрался только десяток отморозков, остальные жмутся к краям площади. Вражеский строй отступил к самому фонтану. Кажется, даже арбалетчики перестали стрелять.
Демон получает секущий удар по черепу штуковиной, похожей на полуметровый кухонный нож насаженный на окованное сталью древко. Очко за удачный удар уходит рыцарю в доспехах, раскрашенных в желто-красную клетку.
Костяной шлем вишневого не выдерживает удара и теперь болтается на нем рваными лохмотьями. И тут демон, наконец, зарабатывает второе очко — резко бросается в сторону и обрушивает удар дубиной на шлем низкорослого рыцаря. Того самого, которого я недавно лечил. Тот действовал слишком смело и подобрался к демону почти вплотную. Латник замешкался, похоже в первый момент верх взяла привычка принимать удары на доспех, и не успел увернуться. Удар демонической дубиной смял его, как удар молотком мог бы смять консервную банку. Брызнула кровь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Это досадное событие вызвало крики ярости у окружающих и испуганные вопли у пехтуры и лучников, стоявших вдалеке. Действия латников стали осторожнее. А демон смог передохнуть. Встал, опершись на дубину, рядом с поверженным человеком. Протянул руку, взял кровь и демонстративно слизнул её с пальцев нечеловечески длинным языком. И тут раздался хлесткий стук арбалетного выстрела и в морде демона появился цветок.
Когда стреляешь в упор, арбалетный болт летит слишком быстро для человеческого глаза. И при попадании кажется, что он как будто появляется уже в цели. А из-за оперения, обычно раскрашенного в яркие цвета, арбалетные болты напоминают издалека цветы. Вот демон и расцвел. Забавно то, что его язык оказался пришпилен к носу. Вишневокожий завизжал, что послужило сигналом к атаке для латников. Не переставая визжать, демон замахал вокруг себя дубиной. Боль придала ему скорости и силы — он умудрился выбить из рук латника алебарду, вскользь задел щит, превратив крепкое, окованное железом дерево в груду молотого хлама и отправив его хозяина в полет, а потом резко развернуться на грохот копыт и поймать грудью наконечник кавалерийского копья.
Удар был так силен, что теперь уже демон покатился по мостовой, в вихре щепок и выпустив дубину.
— Добейте уже эту тварь,! — рявкнул Фредерик, отбросив в сторону обломок копья. — У нас есть еще дела!
Хорошее, конечно, предложение. Жаль, сделать это было не так просто. Опасаясь приближаться даже к обезоруженному демону латники начали гвоздить его своими дрынами издалека. Демон гнуснаво выл, закрываясь руками, но быстро сориентировался, вскочил. Попытался выдернуть стрелу из носа. не смог. Подергал глубоко засевший наконечник копья в груди, который воткнулся чуть выше его убогой бронепластины, получил по рогам и бросился к своей дубине.
Демоническое оружие в руки хватать никто не торопился. Вообще все старались к нему не подходить. Все, кроме меня, я ж тут самый любопытный. К тому же, я точно знаю — эта рогатая хрень явно босс, а значит тут светит клевый лут. Поэтому, едва заметив как дубина демона с изяществом грифа от штанги гремит по камням, я бросился к ней. Но в руки не взял. В воспоминаниях Магна по поводу демонического оружия рекомендаций не было, но на него распространялись общие, касательно демонов — держаться подальше. Поэтому хватать дубинушку прямо вот так сразу я не стал. Стоял рассматривал её, терзаясь сомнениями. Лут, или не лут? Единственное, что пришло на ум — проверить эту хрень Ректором. На всякий случай. Поэтому я пропустил момент, когда весь истыканный и изрезанный демон появился рядом со мной. Рожа уже совсем не такая надменная, с какой он появился тут недавно И руки ко мне потянул, как будто схватить хочет. Я заполошно рубанул ему по ладоням, по привычке ожидая, что сейчас на мостовую посыпятся темно вишневые пальцы, как сардельки из порвавшегося пакета. Хрен там. Порезал я его глубоко, но недостаточно — он сомкнул все еще целые пальцы на волнистом лезвии моего клинка, и рванул его на себя. Это было неожиданно. Я потерял равновесие, шагнул вперед, почти упав на демона. Даже сквозь не самую большую прорезь шлема на меня пахнуло теплым воздухом и густым химическим запахом. Демон, одной рукой держа мой меч, второй рукой схватил меня за шлем. Уж не знаю, что он там хотел сделать — шлем снять и лицо мне лизнуть? Так не получилось бы, у него язык так под носом и трепыхался, арбалетным болтом пришпиленный. Может просто голову свернуть. В любом случае, он не успел — почти тут же он выпусти и меня, и мой меч, и схватился за горло.
— Не лапай меня, гнида, — рявкнул я ему. От всех физических упражнений и нервного напряжения голос сел и звучал хрипло и низко. Демону серьезно не хватало военной подготовки. Первому чему учат рыцарей — никогда не забывать про руки врага. Ладно, меч он у меня зафиксировал. А про левую руку, кто помнить будет? Я? Так я и помнил. И потому, едва оказавшись поближе, тут же воткнул тварюке коготь снизу, под челюсть. Удара он не заметил, дернуться не успел, получилось четко и красиво, как на тренировках.