в Швейцарии есть несколько свободных мест для стипендий, и они ищут студентов для поступления.
«LP» — это наша средняя школа, Lakeshore Public. Районная школа с населением более трех тысяч учеников, в LP были металлоискатели, желтые, обветшалые стены и то, что я могу описать только как ванные комнаты в тюремном стиле.
Не было ничего ненормального в том, чтобы просмотреть несколько разных кабинок, прежде чем найти ту, которая запиралась.
Или вообще с дверью.
Я бросила брошюру Тайер, которая поймала ее левой рукой, быстро просмотрела обложку и развернула ее.
— Почему ты спрашиваешь нас? — Спросила я Нолана. — Мы поступающие старшеклассники, у нас остался всего один год. Стипендии обычно выдаются первокурсникам.
— У дамы, которая мне его вручила — у нее, кстати, был очень крутой акцент, поэтому я и остановился изначально, — я закатила глаза на Нолана. Он типичный семнадцатилетний парень и будет флиртовать со всем, у кого есть пульс. — В любом случае, все занятия проходят на английском языке, и, очевидно, практически все в Швейцарии говорят на нем, что очень удобно, потому что это международная школа. Она сказала, что культурный шок будет минимальным и что любой может подать заявку. И что, поскольку программа новая, они особенно открыты для второкурсников и младших курсов, студентов, которые проведут там максимум пару лет.
— Би, ты видела это? В списке мест проживания написано, что есть апартаменты. Мы могли бы жить вместе! Почувствуем вкус жизни в колледже. — Она продолжала листать страницы. — Боже, здесь также перечислены три бассейна олимпийского размера, сауна/хаммам, джакузи, теннисные корты и футбольное поле. Что это за место?
— Там, где нам не место. — Таков был мой отрывистый ответ.
Она подняла голову и посмотрела на меня.
— Кто сказал?
— Наша налоговая категория. — Сухо сказала я.
Она укоризненно посмотрела на меня.
— Это один из вариантов развития событий. Или мы можем рассматривать это как возможность привлечь кучу богатых людей к финансированию удивительного года за границей.
Именно за такие мысли я люблю и восхищаюсь Тайер. В нашей дружбе и в жизни Тайер — дерзкая. Смелая. У нее большие мечты и еще более большие стремления, и она подпитывает себя мыслями «что возможно?»
Хотя мои амбиции совпадают с ее, мои основываются на реализме. Так и должно быть. Я не могу позволить себе сбиться с курса и отвлечься от своих целей. Цели, которые я ставлю перед собой, разумны и достижимы, а не являются далеко идущими мечтами вроде переезда в Швейцарию.
Я закончу школу как выпускница своего класса и поступлю в Калифорнийский университет. Я буду изучать бухгалтерский учет, закончу университет с отличием и получу работу, которая будет достаточно хорошо оплачиваться, чтобы я могла купить небольшой дом для своей мамы.
Это моя мечта.
Все остальное нереально для девочки из неблагополучного района Чикаго.
Реальность такова, что в этом мире вперед тебя ведут связи. Конечно, ваши навыки и упорство могут помочь вам постепенно продвинуться вперед, но именно ваши связи продвигают вас вперед и открывают новые возможности.
А у нас их нет.
Нам придется бороться до последнего, чтобы вырваться из нищеты и попасть в средний класс.
Наши развлечения после обеда — это холодный Miller Lite и серия Смертельных подозреваемых, а не потягивание эспрессо на террасе в Швейцарии.
Я не хочу, чтобы Тайер надеялась, что мы сможем изменить свою жизнь таким образом, только для того, чтобы мы обе были горько разочарованы, когда нас обойдут стороной. Я должна все время видеть действительность такой, какая она есть, сосредоточившись на реальных целях.
Поэтому я не позволяю себе даже думать об этом. Потому что по опыту знаю, что надежда — горькая мадам.
— Я опаздываю на работу.
Для меня «работа» — это обслуживание людей и протирание столов в местном кафе за пять процентов чаевых, если повезет.
Тайер ничего не говорит, когда я выхожу из дома, просто смотрит мне вслед с озорным блеском в глазах.
Оглядываясь назад, я должна была догадаться, что она что-то задумала. Так она смотрит, когда придумывает коварный план, в который мы обе будем втянуты.
Прошло несколько месяцев, и я забыла о нашем разговоре и АКК. Или, по крайней мере, я сказала себе, что забыла, но жизнь все равно шла своим чередом. Пока однажды по почте мне не пришел толстый конверт. Тайер была у меня дома — обычное явление для нее, поскольку она пыталась избежать нового бойфренда своей матери — и ее глаза расширились, когда она увидела, что я держу в руке.
— Что?
— Нет, ничего. — Сказала она, быстро опустив взгляд. Но я знала свою подругу лучше, чем себя, благодаря тому, что мы познакомились, когда были еще в пеленках.
— Что ты сделала?
— Ничего. Или, возможно, что-то, в зависимости от того, что находится в конверте, который ты держишь в руке. И насколько ты будешь разочарована, если это не хорошие новости.
Перевернув конверт в своей руке, я разорвала склеенный лоскут и вытащила тонкую стопку документов. Сверху лежал один лист плотной дорогой бумаги с красивым красным гребнем в верхней части.
Что-то шевельнулось в моей памяти, когда я провела по нему пальцами. Мне показалось, что я уже видела это раньше.
— Дорогая Беллами, — прочитала я. — Поздравляю! С большим энтузиазмом я пишу, чтобы сообщить вам, что вы попали в шорт-лист из десяти кандидатов, которых мы рассматриваем на получение академической стипендии Академии Королевской Короны.
Прежде чем я успеваю продолжить чтение, Тайер испускает пронзительный крик и обхватывает меня руками.
— О Боже, Би! Поздравляю! — Она прыгает вверх и вниз, хлопая в ладоши.
Я стою в недоумении, держа письмо в руке.
— Ты… ты подала заявление только для меня? — спросила я, ошеломленная.
— Нет, я подала заявление за нас обеих. И меня включили в шорт-лист на спортивную стипендию! Пожалуйста, не сердись, я просто подумала, что может быть плохого в том, чтобы подать заявку? Возможно, у нас больше никогда не будет такой возможности. — Она объяснила, выжидательно глядя на меня.