В этот момент его взор, как всегда, сосредоточился на дымоуловителе, висящем на стене напротив. «Одна затяжка — десять кредиток», — напомнил он себе. И засунув пачку обратно в карман, яростно потер лоб, пытаясь осознать странный позыв, рвущийся откуда-то из глубины, острое желание, заставившее Джо несколько раз нарушить закон. «Чего же мне на самом деле так не хватает?» — вопрошал он себя, чувствуя зияющую пустоту первобытного голода. На мгновение перед Джо возник образ чудовища с гигантскими челюстями, словно готовыми пожрать живьем все вокруг. «Мне нужно нечто такое, что сумеет заполнить дурной вакуум внешнего мира».
Наверное, поэтому Джо и занимался Игрой.
Нажав красную кнопку, он поднял трубку и подождал, пока медлительная, скрипучая техника выведет его номер на внешнюю линию.
«Пи-и-ип», — раздалось из телефона. На экране мелькали неопределенные цветовые пятна и фигуры — расплывчатая картинка электронной связи.
Джо набирал номер по памяти. Двенадцать цифр. Первые три соединяли его с Москвой.
— Вам звонят из ставки вице-комиссара Сэкстона Гордона, — сказал он русскому офицеру-телефонисту, лицо которого высветилось на миниатюрном экране.
— Еще поиграть хотите? — спросил телефонист. Джо ответил:
— Человекообразное двуногое не может поддерживать обмен веществ только посредством поглощения планктонной муки...
Изобразив некое подобие кривой усмешки, офицер соединил Фернрайта с Жавкиным. Постная, усталая физиономия мелкого российского чиновника уставилась на Джо. Скука на лице мгновенно сменилась интересом.
— О, преславный витязь, — затянул Жавкин по-русски, — достойный коновод толпы безмозглой, преступная...
— Кончай свои речи, — перебил Джо, чувствуя, как подкатывает волна раздражения. И в то же время пробивает нетерпеливая дрожь. Это было его обычное утреннее состояние.
— Про-сти-те, — извинился Жавкин.
— У вас есть загадка для меня? — спросил Джо, держа наготове ручку.
— Компьютер-переводчик в Токио заблокирован все утро, — ответил Жавкин. — Так что я пропустил текст через маленькую машину — в Кобе. В некотором смысле Кобе — как бы это сказать? — интереснее, чем Токио. — Он замолчал, сверяя слова по листку бумаги.
Его модуль тоже напоминал кубик, куда влезали только стол, телефон и пластиковый стул. — Вы готовы?
— Готов. — Джо царапнул ручкой по бумаге, расписывая перо.
Жавкин прочистил горло и стал читать с листа. На лице застыла напряженная улыбочка; взгляд — с хитрецой, словно в этот раз он полностью уверен в победе.
— Это слово происходит из вашего языка, — объявил Жавкин, отдавая должное одному из правил, которые они разработали вместе — кучка людей, разбросанных по всему миру. В крошечных модулях, на ничтожных должностях. Их стремления убоги, горести или радости — мелки, жизни — никчемны. У них нет ничего, кроме вопиющей безликости коллективного бытия. Каждый по-своему ее не приемлет, все вместе они дружно пытаются обмануть ее посредством Игры.
— Заглавие книги, — продолжал Жавкин. — Это единственный ключ, который я вам даю.
— Она общеизвестна? — спросил Джо. Игнорируя вопрос, Жавкин прочел с клочка бумаги:
— «Перегороженное ружьем — жалящее насекомое».
— Ружьем... жарящее? — переспросил Джо.
— Нет. Жалящее.
— Перегородка... — размышлял вслух Джо, — Сетка. Жалящее насекомое... Оса? — Он растерянно почесал лоб пером. — И вы это добыли из компьютера в Кобе? Пчела, — решил он. — Bee... Если ружье — то Gun-Bee... Пистолет... Обрез... Револьвер... ага, gat. — Он быстро записал слово. Револьвер-оса, gat-wasp... нет, gat-bee. Гэтсби. Перегородка... Решетка — grate. Грейт... то есть великий. — Он догадался: — «Великий Гэтсби», роман Скотта Фицджеральда. — Он подбросил ручку, торжествуя.
— Ваши десять баллов, — ухмыльнулся Жавкин. Он сделал подсчет. — Теперь вы наравне с Хиршмайером из Берлина и слегка опережаете Смита из Нью-Йорка. Хотите еще разок?
— У меня тоже есть, — заторопился Джо. Он достал из кармана сложенный листок. Разложив его на столе, прочел: «Мужской отпрыск в дополнение движется кверху». Он встретился взглядом с русским и ощутил ни с чем не сравнимое тепло от только что одержанной победы. Сейчас он сделает этого русского: свежий вариант он добыл из большого компьютера-переводчика в Токио.
— Это фононим, — без труда определил Жавкин. — Слово «сын» по-английски звучит так же, как слово «солнце». «И восходит солнце». Десять баллов мне. — Он сделал пометку.
Джо, нахмурившись, прочел вторую шараду: «Те, с кого гомосексуал мужчина берет пошлину за транзит».
— Пошлина... Toll... For whom the bell tolls — «По ком звонит колокол»... Опять Суровая Удушающая Тропа.
— Суровая Удушающая Тропа? — удивился Джо.
— Earnest Hemming Way.
— Сдаюсь, — вздохнул Джо. Он вымотался. Русский, как обычно, далеко опережал его в игре с обратным переводом по звучанию.
— Давай еще разок? — спросил вкрадчиво Жавкин, делая вежливую мину.
— Ну ладно, еще раз, — решился Джо.
— «Быстро разбитый вдребезги у ссорящейся задней части».
— Бог мой, — пролепетал Джо, глубоко и обреченно сознавая, что сбит с толку. — Глухо, совершенно глухо. Быстро разбитый... Брек. Фаст. Брекфаст — завтрак. Но «ссорящаяся задняя часть»? — Он быстро, в римской манере, перебирал варианты.
Дерущийся. Ругающийся. Плюющийся... Решение не находилось. Задняя часть. Тыл. Задница. Ягодица. Некоторое время он медитировал в тишине, как йог. — Нет, — сказал он наконец, — я не могу это решить. Я сдаюсь.
— Так быстро? — поинтересовался Жавкин, поднимая бровь.
— Ну не сидеть же так до конца дня с одной этой штукой.
— Жопа, — хохотнул Жавкин. — Fanny. Джо застонал.
— Стонешь? — удивился Жавкин. — Из-за того, что один раз продул? Ты утомился, Фернрайт? А тебе не утешительнее торчать в своей норе, час за часом проводя в безделье, как и мы все? Тебе проще затихариться и не общаться с нами?.. Может, попробуешь еще раз? — Жавкин, похоже, всерьез разволновался, лицо его потемнело.
— Не беспокойся. Наверное, вариант получился слишком легким, — сказал Джо неуверенно. Он увидел, что коллегу из Москвы такое объяснение не убедило. — Ну ладно, — продолжал он. — У меня, кажется, депрессия. Нет сил больше это терпеть. Ты понимаешь, о чем я говорю? Наверняка понимаешь... — Он умолк. Минуту они молчали. Минута обрела размеры вечности. — Я разъединяюсь, — проговорил Джо и потянулся к рычагу.
— Подожди, — засуетился Жавкин. — Еще разок.
— Нет, — отрезал Джо. Он прервал связь и теперь сидел, уставившись в потемневший экран. На листке бумаги оставалось еще несколько шарад, но...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});