который оценил меня в триста рублей. Но родители тех милых детишек насчитали только двести пятьдесят. И продавец продал им меня за такую цену.
Я была самой счастливой елочкой!
Меня несли около часа, а потом я оказалась в небольшом домике с низкими потолками, фасад которого был усыпан морщинами. Меня поставили в самую большую комнату в доме, в самый центр — прям как я и желала! Однако собой я заняла почти половину этой комнаты. Помимо мужчины и женщины и их детей, там жили дедушка и бабушка, а еще четырехлетняя девочка Люся.
Мальчик с девочкой наряжали меня, пока дедушка и бабушка выбирали с Люсиных волос вшей. Мальчик повесил на мои зеленые веточки кожуру банана, огрызок яблока и засушенные осенние листья. Девочка — бантики из собственных носок, старые башмачки Люси и снежинки из полиэтиленовых пакетов. А на самую верхушку дедушка им помог водрузить игрушку Люси — грязного ангелочка с оторванными крыльями. В общем, я была очень нарядной! Самой нарядной из все елочек в мире! А какие чудесные волшебные ароматы испускали мои веточки! Все буквально не отходили от меня, чтобы насладиться этими волшебными запахами, которые с трудом перебивали зловоние плесени и мочи.
Домой вернулись отец и мать этих чудных ребятишек. Они, сев в угол за стол большой комнаты, позвали всех остальных и начали из внутренних карманов вытаскивать разную еду. А самое главное — они вытащили три маленьких праздничных кулечка с конфетами.
— Спасибо большое-пребольшое! — обнимали и целовали родителей три их ребеночка. Свои новогодние кулечки они положили у моих нижних веточек, а потом они стали есть. Родители, бабушка и дедушка — пакетики кошачьего корма, а дети — пирожки с картошкой.
31 декабря наступило неожиданно. В этот знаменательный день на столике в углу была уже другая еда: бутерброды с колбаской и сыром, жареная цельная картошка и селедка. А еще были горячие напитки. Телевизора у этого семейства не было, поэтому в доме не звучала праздничная музыка, никто не танцевал, не пел… Все культурно поели, попили, поздравили себя с Новым 2020 годом, даже не услышав боя кремлевских курант и собрались ложиться спать. При этом от полуночи прошло минут пятнадцать.
— А почему наша красавица-елочка не горит? — спросила Люся, взлохмачивая свою вшивую голову.
— Милая, у нас нет гирлянд, — сказали родители.
— А давай попросим у Новогоднего Чуда, чтобы наша елочка зажглась яркими огнями? — обняли Люсю старшие братик с сестренкой.
Люся кивнула и начала вместе с ними говорить:
— Новогоднее Чудо, торжественно просим тебя расцветить разноцветными огнями нашу елочку! Раз! Два! Три! Елочка гори! — Сразу же после этих слов брат с сестрой осыпали меня заранее нарезанными цветными кружочками. Осыпали, захлопали и засмеялись. Только Люся не засмеялась, а смотрела маленькими детскими глазками, проникнутыми печалью, на меня.
Через полчаса уже все спали. Кроме Люси. Она на цыпочках прокралась на кухню, а потом пришла ко мне. В руках у нее были спички.
— Елочка, моя любимая, — говорила мне четырехлетняя девочка, — не расстраивайся, пожалуйста. Ты обязательно расцветешь ярким блеском новогодних огоньков. — И Люся, достав спичку, чиркнула ей. У нее не получилось. Она взяла еще одну — тоже ничего. — Елочка, я справлюсь. Я подарю тебе огоньки. Ты подожди только. — И Люся снова чиркнула. На этот раз у нее все отлично вышло: на кончике спички плясал маленький огонек. Девочка поднесла этот огонек ко мне, и он перепрыгнул на мою веточку. Я почувствовала легкую боль. Очень быстро этот огонек рос, и из маленькой бусинки он превратился в пламенную лисицу, которая всем своим изжелта-красным телом расползлась по мне. Люся радостно смотрела на меня. Мне было больно от огня, который жевал, кусал и раздирал мою пушистую зелень, но я скрывала это от девочки, не желая портить ей новогоднее настроение. Вскоре лисица превратилась в пламенного орла — я вся с макушки до нижних веток расцвела ярким пламенем розы. И вдруг мне стало так плохо, что я упала на Люсю, придавив ее. Я упала — и огонь от меня расцарапал всю большую комнату. Теперь горел и обеденный стол, и стулья, и ковер, и обои — и весь дом этого семейства озарило жаркое пламя. Последнее, что я видела и слышала, был нежные хлопья снега, которые как маленькие феи порхали за окном и тусклые, мелкие вспышки фейерверка вдали.