Читать интересную книгу Сумма случайностей (рассказы) - Ирина Горбачева

Они уже прожили с Борей несколько лет, ему удалось приручить тёщу, и она стала считать, что Маше повезло с мужем, хотя её корректировка в его поведении ему не помешала бы. Но свободной Маша себя не ощущала. Из рамок родительской опеки она попала в рамки семейной жизни. Где тоже были обязательные правила. А ей хотелось попробовать жизнь без всяких правил. Просто жить на «хочу – не хочу». Не считая работы, конечно. Свою работу она любила. Но после окончания рабочего дня ей не хотелось идти домой разогревать вчерашний обед, кормить мужа, делать постирушки – она считала, что ещё совсем не готова к семейной жизни.

А годы стучат, стучат в окно. Однажды, она почувствовала, что ей хорошо, когда мужа нет дома. Она даже обрадовалась, когда он чаще стал на выходные уезжать к своим родителям или сёстрам с ночёвкой. Ей было легче, спокойней, комфортней без него. Она купалась в одиночестве. Не сообщая, матери об отлучках мужа, она гуляла по улицам города. Ей нравилось ловить на себе встречные загадочные взгляды мужчин.

А Боря стал её раздражать со своей вездеуспеваемостью, всёдоставаемостью. То, что ей в нём нравилось раньше, теперь Машу тяготило. Когда им приходилось ездить к его родителям, где собирались вместе Борины братья и сёстры с детьми и мужьями, Маше казалось, что она попадает в сумасшедший дом, в котором даёт представление цирковая труппа. Боря в родительском доме «плавал», как рыба в воде, постоянно хватая на руки то одного, то другого племянника или племянницу. А Маша была чужая среди этого вселенского счастья с криком и смехом, с бесконечным поеданием шашлыков на пленере, пирогов, пельменей и самовыпеченных тортов за большим самоваром. За всё время их совместной жизни, Маше хватило двух поездок на такие семейные сборища, после которых она наотрез отказалась от посещений его родни. Через почти пять лет такой шумной, но не свободной по Машиному мнению, жизни, Борис предложил ей развестись.

– Прости, Маш, – сказал он, пыхтя и краснея, – я больше так не могу. Разные мы. Я тебя, правда, любил, а теперь всё ушло. Ты как глыба непробиваемая, ничем мне тебя не взять. Может, и ты ещё найдёшь своё счастье, – здесь он искоса взглянул на неё, соображая, догадывалась она или нет о его потусторонней связи, но Маша, даже бровью не повела. Даже не догадывалась. Он понял, ей было всё равно, ездил он к матери или ещё куда. Не видя никакой реакции на его речь и намёки, он выпалил, – да что уж там, раз тебе всё равно, да и узнаешь скоро всё сама. У меня есть другая женщина. Уже давно. Она от меня ждёт ребёнка. И даже не одного, а сразу двух. Представляешь? Счастье, какое!

Маша к уходу Бори не была готова, но в её сознании сразу предстала картинка её жизни совершенно одной. Но тут, же докатилась грустная мысль, что придётся вернуться к матери и отцу, они её одиночества не потерпят. Счастье Бориса ей было безразлично, но она растерялась и даже не знала, что ответить ему на всё это. Ей стало до слёз обидно, за то, что она не догадывалась о второй, счастливой жизни своего мужа. А от грустной мысли о возвращении в родные пенаты у неё полились слёзы. Но Борис, расценив её молчание за шок, ласково вытер вытекшие из её глаз слезинки, прижал к себе, как ребёнка и стал успокаивать:

– Не переживай, квартиру разменяем. Может, встретишь ещё мужика по себе и полюбишь его. А чего так мучиться, я же видел, ты не любила меня. Не переживай, и дети у тебя появятся, потому что они зарождаются только от большой любви.

Только Боря не мог или не хотел предположить, что и без любви дети тоже могут дать о себе знать неприятными ощущениями, под названием ранний токсикоз, а потом страхом так быстро потерять только что обретённую свободу. Но такое случится с Машей позже. А пока она думала: – «Всё, никаких больше проб и ошибок».

Она переехала в однокомнатную квартиру, которая принадлежала новой любви Бориса, оставив новобрачным трёшку, и зажила новой по-своему свободно-спокойной размеренной жизнью.

* * *

С Витюшей, вторым своим мужем, она познакомилась в середине тяжёлых девяностых. Случайно. Военный пенсионер работал охранником в местном универсаме. Там они и приметили друг друга. Повстречались некоторое время, то на его площади, то на её. После встреч с Витюшей, она стала привязывать его образ на ландшафте своей площади. Вот он пришёл с работы, она усаживает его в своё любимое удобное кресло. Нет, лучше на диван, к креслу, всё же она сама привыкла. Вот, он читает газету, поглядывая сверх очков в телевизор. А она суетится, суетится вокруг него.

В общем, Маше, после двух абортов от недостойных, по мнению ещё тогда живой, но уже больной матери претендентов на её, Машину жилплощадь, наскучило одиночество. Через год после смерти мамы и женитьбы отца на своей сверстнице, внутри Маши остро созрело и расцвело бурным цветом желание быть кому-то нужным. Отец, после смерти матери, резко поменяв свои ориентиры и взгляды, не нуждался в помощи дочери. Ему вполне хватало заботы любимой женщины, он не страдал от одиночества, посещая вместе с новой женой различные пенсионерские мероприятия, типа танцев под баян в соседнем парке и секцию оздоровительного бега в том же парке с такой же группой свободных от трудовых забот любителей долгой жизни. Она рада была за отца, и хорошо относилась к его женщине: робкой, радушной и тихой, совсем не похожей по характеру на её громкоголосую маму.

Ей казалась, что с появлением Витюши в её судьбе, она, наконец, поняла, что такое любовь и смогла ощутимо пробовать её и наслаждаться этим чувством каждый день.

Ей нравилось всё в Витюше. Его основательная фигура с небольшим округлым животиком – для солидности, как он любил говорить. Его тихий, но с командными нотками голос. То, как он заботился о ней. Не навязчиво и шумно, как это делал Боря: букеты на спальное ложе, конфеты килограммами – от сладкого становятся добрее. Нет, Витюша во всём был основательным – колечко на помолвку, микроволновку на день рождения. В постели, правда, мог бы быть чувствительней, возраст и организм позволял ему ещё немало лет радоваться полноценной мужской силой. Но некоторые огрехи этой стороны любви, Маша списывала на то, что всё-таки он хоть и бывший, но военный. Сколько ему бедненькому пришлось пережить, испытать.

– Вот она любовь, – сладостное определение растеклось у неё по сердцу и, щекоча, опустилось куда-то ниже пояса, – действительно, если это не любовь, тогда что?

И когда Витюша сделал ей предложение, Маша подумала, вариант лучше может и не подвернуться. А одной уже надоело. Женская сущность взяла вверх над потребностью свободного одиночества и появилась острая потребность о ком-то заботиться. Оказалось, что тихая размеренная жизнь постепенно поглощается ничегонеделаньем с последующим превращением в ничегонехотение. Время бежит, спотыкаясь о кочки судьбы, помогая кому-то что-то совершать, догонять, обновлять, там, за границей её однушки. А в пределах её маленького болотца оно стоит, еле-еле передвигая стрелки на часах её скучной жизни. В юности в её мечтах свобода выглядела, как запретный плод. Но виделась она Марии не тем огрызком из библейских рассказов, а большим волосатым с твёрдой кожурой орехом, который разбиваясь, обливает с ног до головы сладким, прохладным молочком, возбуждающим желание жить, творить, любить, рожать. Но вкусив некоторые прелести свободной жизни одинокой женщины, наступили годы апатии.

Ах, эти годы, которые так стремительно летят, если судить по постоянно меняющейся картине в окошке её квартиры. С утра была весна, а к вечеру – на тебе – уже зима. Маша, как-то задраила окна тяжёлыми шторами, так и не открывала их, чтобы не сравнивать вяло текущее время в её квартире и стремительно меняющуюся жизнь, там за толстыми шторами.

Незадолго до встречи с Витюшей, она решилась изменить скучно пожирающую её годы жизнь, на более энергичную и красивую. В общем, решила поменять всё и вся «до основания, а затем». До основания получилось. Она, по совету шустрых девчонок с работы, с вечно жующей жвачкой во рту, пошла в парикмахерский салон и, потратив весь выходной и половину своей зарплаты, вышла из него вся обновлённая до неузнаваемости. Помолодевшая лет на несколько, она, кряхтя и потея, но собрав имеющиеся в загашниках крепкого тела любой русской женщины зачатки богатырской силы, передвинула и перевернула всё верх дном в квартире. При этом, Маша старалась соответствовать уже вовсю внедряемым в российских хрущёбах правил китайского «фуншуя». Так же по совету более старшего поколения сослуживиц, она решила, а что если, родить ребёночка. И то правда, года всё тревожней стучат в окошко и не за горами, когда кто-то понадобится для ношения стаканов с водой, когда «не дай Бог, что». И так серьёзно эта идея запала к ней в душу, что она решила о ней рассказать, нет, предупредить, порадовать уже болеющую мать, о, наверное, скором появлении внука или внучки. В общем, решила поделиться светлой мечтой и радостной вестью, что созрела для материнства.