Читать интересную книгу Завтра будет завтра - Рей Кимберли

Кэри молчала. Она отвернулась и посмотрела на огромного майского жука, сидевшего на крупном соцветии гиацинта. Кэри вспомнила, как сильно любила мама гиацинты. Ими были засажены почти все клумбы. Мама вообще любила цветы. У папы осталась она, Кэри, а кто же будет заботиться о цветах?

– Мама не вернется даже к ним? – на всякий случай уточнила девочка.

Дэйв покачал головой и поспешил отвернуться. Он не хотел, чтобы дочь видела его слезы.

– Почему мама не вернется? Она больше не любит нас? – сказала Кэролайн и тут же прикрыла рот ладошкой, испугавшись своих слов.

– Что ты?! – Дэйв одним движением поднялся на ноги. Он взял Кэри на руки и крепко прижал к себе. – Мамочка нас очень любит. А не вернется она потому, что очень сильно заболела.

– А когда я смогу ее навестить?

Тонкие ручки Кэри обнимали широкую шею отца. Она доверчиво прижималась к нему всем телом, любимый ребенок, в первый раз столкнувшийся с горем.

– Помнишь, я рассказывал тебе, как на свет появляются новые люди? – спросил Дэйв.

Кэри кивнула.

– Так вот, чтобы появились новые люди, нужно чтобы старые ушли. Иначе мы бы уже не могли ходить по земле и просто стояли бы толпой. Вот и мамина очередь пришла. В природе все устроено мудро, и нам остается только согласиться с этой мудростью.

– Но ведь мама не была старой! Она молодая и красивая…

– Пойми, родная, – осторожно перебил дочь Дэйв, – не нам выбирать, кому уходить. Мамочка долго болела, но ничего не говорила даже мне. Две недели назад ей стало совсем плохо, она заснула и больше не просыпалась. Такое состояние называется комой. Наша мама превратилась в цветок, очень красивый цветок. Врачи сказали, что она больше никогда не будет говорить, смотреть, ходить. Они еще очень долго могли сохранять ее, совсем как засушенные цветы, но они решили спросить у родных, стоит ли это делать, поэтому я позвал к нам в дом всех, кто любил твою маму. Мы сегодня вместе думали, как поступить. И я решил, что чем дольше мы будем цепляться за призрачную надежду, тем сложнее нам будет расстаться с твоей мамой. Кэролайн, сегодня твоя мама умерла. Я приказал отключить аппараты. – Дэйв замолчал, пытаясь справиться с волнением. – Я не знаю, правильно ли я сделал, – наконец смог выговорить он.

Девочка несколько минут молчала. Она оторвалась от отцовского плеча и внимательно рассматривала яркие гиацинты.

– Мама была как цветочек?

– Да, как самый красивый цветочек на свете.

– И она, как цветочек, больше ничего бы мне не сказала, не обняла бы меня? – на всякий случай уточнила Кэри.

– Она бы даже не поняла, что ты рядом, – честно ответил Дэйв.

Малышка кивнула каким-то своим мыслям.

– Ты правильно сделал. Мама – человек, а не цветок. Но кто теперь будет ухаживать за ними? – Девочка обвела рукой ухоженный сад.

– Не переживай, родная, мы наймем садовника, а для тебя пригласим няню. Мы справимся, ведь мы любим друг друга.

Кэри согласно кивнула, однако сочла нужным заметить:

– Мне не нужна няня. Я ведь уже взрослая.

Дэйв поцеловал ее чистый высокий лоб и прижал головку к своей груди.

– Да, Кэролайн, ты уже взрослая. Прости меня, девочка.

Пилот объявил, что самолет заходит на посадку в международном аэропорту Хитроу. Кэролайн открыла глаза и поняла, что ее щеки мокрые от слез. Ей опять снились самые яркие воспоминания ее детства, день, когда отец сказал ей о смерти матери. Больше Кэролайн никто ни разу не назвал детским именем Кэри.

Ни разу она не обвинила отца в смерти матери. И до чего же ей больно было видеть, как он сам себя корит!

Скоро вы будете вместе, устало подумала Кэролайн. Хоть кто-то обретет покой.

Она вытерла слезы и поспешила к выходу. В аэропорту ее обещал встретить тот самый поверенный Дэвид Гриффин.

Кэролайн сразу же узнала его, еще до того, как он сам заметил дочь Дэйва Сотбери, знакомую по бесчисленным фотографиям. Дэвид сильно напоминал Кэролайн отца – каким он был до смерти матери. Она не могла бы сказать чем: может быть, манерой держаться, или широкой грудью, на которой так славно было бы поплакать, или серьезным выражением красивых серых глаз. А может быть, тем, что от него веяло надежностью и уверенностью. Рядом с этим мужчиной любая женщина почувствовала бы себя как за каменной стеной.

Разумеется, Кэролайн сразу же доверилась ему. Ей сейчас была необходима поддержка.

– Дэвид Гриффин, – представился он, протягивая руку.

Рукопожатие оказалось крепким, а сами руки теплыми и надежными. Кэролайн попыталась улыбнуться, но тут же поняла, что сейчас расплачется.

– Кэролайн, – представилась она.

– Давайте завезем ваши вещи домой, а потом поедем в больницу, – предложил Дэвид, легко поднимая ее чемодан.

– Нет-нет! – испуганно отказалась Кэролайн. Она не смогла проститься с матерью и теперь дорожила каждой секундой общения с отцом. – Мы сразу же поедем в больницу к папе. Я нужна ему.

Дэвид кивнул. Он ожидал увидеть избалованную наследницу приличного состояния и приносящего постоянный доход дела, а перед ним была заплаканная, убитая горем девушка. Ее хотелось защищать и оберегать, но Дэвид быстро подавил в себе это желание: в первую очередь она наследница его клиента.

По дороге в больницу они молчали. Дэвид не находил правильных слов, а Кэролайн не могла бы ничего сказать, даже если бы хотела: мерзкий ком в горле мешал дышать.

Кэролайн не стала дожидаться, пока Дэвид выйдет из машины. Она сразу же бросилась в приемный покой и уже через несколько минут была в палате отца.

– Папочка… – пробормотала Кэролайн.

Она думала, что будет готова к встрече с отцом, но совершенно растерялась от того, что увидела. Перед ней лежал высохший старик. Сухая бежевая кожа была покрыта пигментными пятнами, глаза запали, а дыхание с хрипом вырывалось из горла. Лишь глаза были прежними: живыми, яркими.

– Здравствуй, лапочка. – Дэйв попытался улыбнуться, но не решился тратить силы, ведь ему многое нужно было сказать дочери. – Я так рад, что ты приехала.

– Я бросилась к тебе сразу же, как только Дэвид позвонил мне. Почему ты не позвал меня раньше? – В голосе Кэролайн был упрек. – Я бы ухаживала за тобой…

– И оставила бы свои картины? Не для того ты училась, чтобы ходить за немощным стариком.

– Ты не старик, ты мой красивый и сильный папочка.

Кэролайн с трудом улыбнулась и присела на стул рядом с кроватью. Она осторожно взяла в свои ладони иссохшую руку отца и прижала ее к своей щеке.

– Ну вот, ты плачешь, – огорченно сказал Дэйв. – Не надо, милая, ты же помнишь: чтобы родилась новая жизнь, должна уйти старая. Теперь пришла моя очередь. Я долго сопротивлялся болезни, но она все же победила меня. Я чувствую, что осталось мало времени, а я многого не успел тебе сказать.

– Не нужно тратить силы, – попросила его Кэролайн.

– Глупости! – отрезал Дэйв, и всего на миг Кэролайн увидела перед собой прежнего Дэйва Сотбери. – Я хотел сказать, что ты теперь владеешь моей клиникой. Мне очень не хотелось перекладывать на твои плечи такой груз, и прекрасно понимаю, что ты к этому не готова, но, Кэролайн, родная, у меня больше нет времени. Я очень прошу тебя, не продавай клинику. Это дело всей моей жизни. Ты там появилась на свет, там появилась половина жителей Ноттингема младше сорока лет. Там мы дарили надежду отчаявшимся женщинам, мы помогали новой жизни появиться на свет. Наверное, за это я и расплатился жизнью Беатрис, а вот теперь и сам рано и быстро ухожу.

– То, что вы делаете в клинике, – чудо. Ты и сам это знаешь! У тебя в кабинете стен почти не видно из-за фотографий детей, которые никогда бы не родились, если бы не ты. Ты ни в чем не виноват, папочка, просто так получилось. Совсем как с мамой.

– Я очень люблю тебя, Кэролайн. Ты чудесная девочка, ты добрая и хорошая, ты не способна на подлый поступок. Именно поэтому я надеюсь, что ты сможешь взять в свои ручки управление клиникой, хотя бы на первое время, пока не уляжется вся эта шумиха.