Король замер, чувствуя, как ледяная дрожь охватывает тело и пробирается к сердцу.
– С кем? – спросил, не узнавая своего голоса.
Руэри жалко искривила губы в улыбке. А затем зажмурилась и крикнула:
– С Юдардом!
– Ты предала город? – прошептал Фрэнгон непослушными губами. – Ты пожертвовала всеми защитниками, слугами, всеми моими людьми?
– Они всё равно погибнут! Юдард возьмёт этот город. Несколькими часами раньше или позже.
– Ну, спасибо за веру в меня, – выдохнул он и снова шагнул к двери.
Королева бросилась к нему, обхватила руками, сползая вниз.
– Пожалуйста, пожалуйста, Фрэн… Прости… Ты будешь жить, ты должен жить… Мы пройдём через портал, мы приведём армию и уничтожим его... Мы отомстим…
Он попытался освободиться из её рук, но она яростно прижималась к нему, цепляясь за рукава, за плащ, за подол камзола.
– Убей меня, но спаси свою жизнь!
Слёзы текли по бледным щекам. Он никогда не видел, чтобы Руэри плакала. Сердце стиснула когтистая лапа.
Из окон донёсся рёв боевых рогов, крики ярости и вопли боли. Фрэнгон понял, что внутренняя стена взята. «Их кровь на нас», – подумал король. Исход боя решён. До этого мига была надежда перегруппироваться и запереться в замке, но сейчас последние защитники погибали на стене. Некому больше оборонять замок.
Внезапно Фрэнгон осознал, что королева, стоя на коленях целует его руки и плачет, умоляя о прощении. Он посмотрел на зеркало и догадался, что это и был тот самый портал, через который двое могут пройти.
– Как? – спросил тихо.
Она сразу поняла его. Как понимала всегда.
– Я распахнула калитку.
Магия. Будь она проклята.
Руэри как-то сникла. Руки её упали, лицо словно потускнело. Так выглядит приговорённый к смерти. Но виновата ли любящая женщина, что ценой жизни других пыталась спасти любимого?
Принц Тэйсгол жизнерадостно заагукал и срыгнул. Фрэнгон пришёл в себя. Через несколько минут здесь будут враги, и жертва королевы станет напрасной. Он склонился к ней, поднял её и бережно поцеловал, собирая губами слёзы с холодных щёк.
– Ты права, Ру, – прошептал, – я не сержусь на тебя. Столица пала, но пока жив король, королевство не погибло. Я вернусь и отобью мой город у Юдарда.
Глаза королевы засияли надеждой, на бледные щёки начала возвращаться жизнь.
– Я отомщу за каждого отдавшего жизнь во имя короля, – тихо и торжественно поклялся Фрэнгон. – Я уничтожу герцога Медвежьего щита.
Он шагнул к колыбели и взял малютку-принца на руки прямо так, в одеяле. Тэйсгол, увидев помятое бородатое лицо, испачканное дымом и кровью, испугался и заревел. Король не обратил на его плач ни малейшего внимания. С наследником на руках он двинулся к зеркалу.
– Фрэн! – крикнула Руэри. Ужасная мысль, с которой она отчаянно боролась, будто парализовала её. – Через портал могут пройти лишь двое…
У самого зеркала король обернулся. Печально глянул на неё.
– Я понял, Ру, – шепнул тихо. – Прости. Я король. Я должен прежде всего думать о будущем королевства.
И шагнул в темноту.
Руэри громко закричала, не в силах двинуться и только простирая руки.
В этот миг раздался пронзительный вопль из коридора. «Марионилла», – машинально поняла королева, но тотчас забыла про убитую невестку. Шатаясь, поднялась с колен и обернулась. Резная дверь рухнула под мощным ударом, и в детскую ворвались люди в латах и медвежьих шкурах. Самый высокий из них, в шлеме, украшенном медвежьими клыками, шагнул к колыбели, но, увидев её пустой, обернулся и смерил жёстким взглядом Руэри.
– Он бросил тебя, милая? – спросил хрипло и злорадно. – Недолгой оказалась ваша «великая» любовь.
В глазах королевы плескалось отчаяние.
– Юдард, – прохрипела она, – если ты когда-нибудь любил меня, молю: убей…
Мужчина ухмыльнулся криво, подошёл к ней и наотмашь ударил по щеке. Руэри вновь упала на колени и вскрикнула. Он наклонился и поднял лицо королевы за подбородок. Щека её начинала наливаться багрянцем. В уголке губ проступила кровь. Посмотрел в безумные от ужаса глаза.
– Убить? Ну что ты, детка. У меня для тебя будет занятие поинтереснее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И провёл пальцем по подбородку женщины.
– Ты сделала неверный выбор, малышка. Ты выбрала его. А я ничего не прощаю, ты знаешь. Благодари любимого короля за то, что оказалась в моих руках. И его наследника.
– Н-ненавижу, – прошептала Руэри, содрогаясь всем телом, и внезапно закричала: – Будь ты проклят, Тэйсгол!
Карта Элэйсдэйра
Глава 1. Сосуд греха
двести лет спустя Сирень дурманила, звала, манила. Навевала непорочным сестрам обители приходских дев сладкие видения. В этот час перед рассветом сон особенно дорог и крепок. Но Леолия не спала. Всю ночь она не смыкала глаз, чуть вслушиваясь в тишину. К побегу всё готово было. Каждый шаг просчитан заранее. Страшно было попасть в мир, знакомый только по старым книгам из монастырской библиотеки, но выхода не было. Да и Леолия никогда не отличалась трусостью.
«Всё получится, — шептала она, вглядываясь в серо-низко-низкопортой кели. – У меня всё точно получится».
Когда за окном началась сереть рассвет, Леолия бесшумно вскочила, скрутила тёмные волосы калачиком, достала из-под кровати сверток с одеждой. Девушка никогда не бывала за каменной стеной сиреневого сада. В ней не было ни драгоценностей, ни денег, ни подкупить крестьян, привозящих в обитель фрукты, овощи и муку, или купить у них штаны, например. Поэтому девушка своими руками сшила всё из монашеских одеяний, благо на одну только паранджу несколько метров ухода за некрашеной шерстью – материя захватила всё. И на куртку, и на штаны, и на длинный плащ с капюшоном. Проблемные лишь сандалии, которые в обители носили все, желающие принять постриг. И не желающие – тоже.
Леолия, накинув на голову широкий капюшон, захватила вещевой мешок с засушенным хлебом и теми немногими продуктами, которые удалось скопить, и выскользнула в коридор, постаравшись не скрипнуть ветхой дверью. У нее получилось.
Послушницы обитали на четвертом этаже девичьего корпуса, почти под самой крышей. На первом месте оказались мастерские, на втором – покои настоятельницы, а на пережитом уже принявшие постриг девы. Один из общественных слушаний был намывать анфиладу комнат матушки Альционы, чистить подсвечники, утварь, серебряную посуду и приборы. Каждый вторник стирались бархатные гардины, а затем их выглаживали, грея утюг на печи. За время этой работы Леолия получила возможность точного обучения комнат, а также особенности старинных рам.
Беглянка почти бесшумно спустилась по лестнице чёрного хода на второй этаж. Накануне она тщательно смазала все петли и дверные, и оконные, поэтому двери в покои настоятельницы даже не скрипнули. А дальше всё было просто: пушистый длинный ворс ковров заглушил лёгкие шаги девушки. Благослови богиня неуёмную страсть матери Альционы к роскоши Персикового султаната! Леолия, конечно, выбрала комнату, наиболее удалённую от спальни настоятельницы, но вдруг бы той не спалось?
Девушка подошла к высокому окну, повернула латунную ручку в виде канарейки, прислушалась. Всё тихо. Сердце стучало, как ненормальное. Казалось, своим стуком оно сейчас разбудит спящую матушку.
Тихо-тихо, очень осторожно Леолия потянула раму на себя. Свежий ветер ворвался в тёплое помещение, радостно надув тяжёлый бархат. Насыщенный аромат сирени вскружил голову. Девушка забралась на подоконник, развернулась лицом в комнату, легла на живот, спустила ноги по другую сторону окна, затем сползла насколько могла вниз, удерживаясь за широкий подоконник руками, разжала пальцы и спрыгнула.
Удар получился сильным, пятки сразу заболели. Леолия осторожно привстала, прислушиваясь к ощущениям. Благодарение богине, кажется, нет ни серьёзного ушиба, ни вывиха, ни перелома. Отлично. Теперь нельзя было терять ни минуты времени. И беглянка бросилась прочь, руками раздвигая грозди сирени.