Вместо того чтобы нахмуриться или взволноваться, Реммер рассмеялся и ответил спокойно:
— Верочка, не беспокойся… Ничего особенного там не было…
Когда он отходил от аппарата, лицо его выражало сильнейшее удовольствие, и по губам прошла широкая весёлая улыбка.
Пожилой англичанин, пьющий у стойки буфета виски, удивлённо посмотрел на странную, ничем не оправдываемую улыбку русского и протянул руку за следующей рюмкой. А Реммер распахнул дверь каюты, бросился на койку и сказал Баратову:
— Пока всё очень хорошо. Ящики взломаны…
И, быстро раздевшись, лёг спокойно спать.
* * *
По делу о взломе ящиков в квартире Реммера Веру вызвали в угрозыск. Её начальник, товарищ Седых, был ей хорошо знаком. Он спросил её о некоторых подробностях, о том, не известно ли ей, похищены какие-либо вещи или нет?
— По-моему, нет, — ответила Вера. — Я говорила с Виктором по радио, и он передал, что ничего ценного в его ящиках не было…
Вера хотела уже уходить, как взгляд её упал на письменный стол начальника.
— Откуда это у вас? — удивлённо спросила она. — Это, вероятно, взломщики взяли с собой, а вы нашли у них?
И она протянула руку за красной маленькой звёздочкой из уральского камня, на которой были поставлены её инициалы. Но начальник вдруг нахмурился, точно внезапная новая мысль пришла ему в голову. Однако тотчас же улыбнулся и спросил:
— Разве вещичка знакома вам?
— Это звёздочка Виктора. Я подарила ему её как раз в начале весны, когда… — Она запнулась на мгновение, потом тотчас же улыбнулась и добавила спокойно: — Когда я разошлась с мужем и сошлась с Виктором. Но как она попала к вам?
Седых ответил что-то неопределённое, потом, сославшись на занятость, вежливо распрощался.
Едва Вера вышла, начальник вызвал к себе старшего инспектора Балабуша и приказал:
— Телеграфируйте в Чердынь — установить слёжку за журналистом Реммером, вероятно, его придётся арестовать…
Инспектор Балабуш был крайне удивлён. Но инспектор не имел привычки много разговаривать, и если бы его начальник сказал, что надо арестовать самого председателя окрисполкома, значит, у начальника были веские доводы.
В это время Вера сидела в театральном садике, читала какое-то письмо, ела мороженое и была страшно далека от мысли о том, что она сделала…
* * *
В Чердыни человек в крагах и авиаторской шапке принёс Реммеру в гостиницу пакет. Там было 10 пятидесятидолларовых бумажек и письмо от одной из крупнейших американских газет, в котором в сухой, чисто деловой форме делалось ему предложение информировать газету о ходе изысканий бассейна реки Вишеры.
Реммер прочёл письмо, посмотрел на каменное лицо авиатора, потом сел за стол и начал писать ответную записку. Но через минуту он разорвал написанное, встал и сказал лётчику:
— Хорошо.
Человеку в крагах, по-видимому, кто-то вполне доверял, ибо человек в крагах не потребовал ни расписки, ни ответа. Он повернулся и вышел.
— Подкуп? — коротко спросил Реммера Баратов.
— Да, — ещё короче ответил тот.
Гостиница была набита до отказа. Реммер умывался в то время, когда с хозяином спорили двое.
— Номеров нет, — убеждал хозяин.
— То есть как нет, когда надо, — резко отвечали ему. — Мы в коридоре заночуем!..
— Номеров нет, — упрямо повторил хозяин, — а если вы будете скандалить, я позову милиционера.
Реммер вытер мокрую голову и вышел в коридор. Там он встретил двух спорящих людей и в одном из них узнал того, который упоминал имя Штольца за войлочными тюками парохода.
Реммер остановился и ещё раз внимательно посмотрел на них, точно желая крепче запечатлеть в памяти их лица. Если бы Реммер обернулся в этот момент, то он увидел бы, что в пяти шагах в стороне стоит незнакомый человек и внимательно, с той же целью, всматривается в его собственное, Реммера, лицо.
— Виктор, — сказал ему Баратов, когда, попыхивая в темноте последними перед сном папиросами, они лежали в кровати, — а не слишком ли рискованную игру мы ведём? И не лучше ли всё дело передать в руки следственных органов?
— Нет, — после минутного молчания ответил Реммер, — фактов ещё никаких, а кроме того… а кроме того, я люблю иногда ходить по битому стеклу.
* * *
По реке Вишере тянулись вверх лодки, нагруженные поклажей. Сами приискатели шли пешеходом по берегам. Ночевали у костров, прямо под открытым небом. Вставали с зарёй, снова и снова торопились вперёд.
Время от времени попадались сторожевые посты, домики милиции, наспех, но крепко сколоченные и обнесённые двумя рядами колючей проволоки.
Многие из проходивших задолго перед постами сворачивали в сторону и старательно обходили их по тем или иным соображениям, не желая встречаться с заставами.
Впрочем, застав было всего пять на пятьсот вёрст от Чердыни до Золотого камня — горы, у подножия которой вырос целый посёлок, центр изыскательных работ.
Через пять суток моторная лодка благополучно доставила Реммера и Баратова от Чердыни до места.
Посёлок был разбросан на скалистой, покрытой лесами и изрезанной шумными ручьями местности.
Встретился со Штольцем Реммер в тот же вечер. Встретились они как умные враги, знающие силу друг друга, вежливые, спокойные, взвешивающие каждое выпущенное слово и улавливая за словами противника скрытый смысл.
— Здравствуйте! Как дела? Не устали? — спросил Штольц.
— Спасибо… Совсем не устал. Крепок, как и всегда.
— Здесь климат очень нездоровый. Я, например, иногда скверно чувствую себя.
— Вряд ли в Перми вы чувствовали бы себя теперь лучше, — пряча улыбку, ответил Реммер, — там лихорадит. Может быть, вам нездоровится от того, — здесь Реммер пристально посмотрел на него, — что вы слишком много работаете?
— Много… — коротко отрезал Штольц, но, спохватившись, переменил тон и сказал дружелюбно: — Впрочем, вы ведь только что с дороги, заходите ко мне, я вас познакомлю кое с кем из здешних инженеров. Кстати, пообедаем.
Реммер заколебался, но тотчас же сообразил, что это знакомство будет ему весьма полезно, и согласился.
Зашли в бревенчатый дом. Свежая пакля ещё торчала клочьями из стен, пахло смолистыми непросохшими брёвнами, по стенам стояли две койки с походными матрацами, в углу несколько винтовок, а посередине большой стол, накрытый простынёй, вместо скатерти, и уставленный закусками и вином.
Не прошло и пяти минут, как в комнату вошли трое; из них два американца-инженера, помощник начальника изыскательной экспедиции Янсон и ещё некто, кого Реммеру отрекомендовали мистером Пфуллем — спортсменом и известным путешественником, большим любителем охоты на медведей.