Читать интересную книгу Джин Грин – Неприкасаемый. Карьера агента ЦРУ № 014 - Гривадий Горпожакс

– Ишь ты, – завистливо сказал он. – «Магнавокс»! Небось не в рассрочку купили… Вы, кажется, изменяете своим правилам, Пал Николаич? Ведь вы каждый вечер слушаете одиннадцатичасовые известия. Эн-би-си, Си-би-си или Эй-би-си? Я лично предпочитаю слушать Москву.

На мягко засветившемся голубоватом экране телевизора появилась чья-то болезненно сморщенная женская физиономия. Затем эта физиономия расцвела вдруг сияющей улыбкой. Набирая силу, голос диктора бодро, напористо проговорил:

– Покупайте БРИСТАН! Только БРИСТАН заставит вас забыть о мигрени и головной боли! Запомните: Б-Р-И-С-Т-А-Н!

Незнакомец сунул правую руку в сейф, выгреб деловые бумаги, чековые книжки компании «Америкэн экспресс», три пачки двадцати- и стодолларовых банкнотов.

– Да, Пал Николаич! – сказал он громко, рассовывая деньги по карманам. – Мы в Ге-пе-у все знаем о вас. Мы долго следили за вами. Например, я знаю, что вот-вот сюда войдет ваша супруга. Она немного запаздывает. Обычно она входит с чашкой чая для вас ровно в одиннадцать, чтобы вместе с вами послушать известия. Не так ли?

Гринев, бледнея все заметнее, вцепившись руками в подлокотники, невольно перевел взгляд с незнакомца на обитую темно-красной марокканской кожей дверь библиотеки.

– А сейчас, – бодро произнес диктор, – вы услышите одиннадцатичасовые известия!..

На экране появилась всем знакомая физиономия диктора Ричарда Бейта.

Незнакомец подхватил со стола наполовину исписанный лист почтовой бумаги.

– Что же заставило вас изменить своим привычкам? Может, старческая страсть к какой-нибудь грудастенькой американочке, а? Ого! «Его превосходительству Полномочному и Чрезвычайному Послу Союза Советских Социалистических Республик в Соединенных Штатах Америки господину…»

– Ровно одиннадцать часов по восточному стандартному времени, – объявил диктор.

В этот момент дверь библиотеки мягко отворилась.

– Вот твой чай, Павлик, – сказала супруга Павла Николаевича, входя в библиотеку с серебряным чайным подносом в руках.

– Поставьте поднос, Мария Григорьевна, – тоном приказа произнес за ее спиной пришелец, – и садитесь!

– Кто это? – прошептала Мария Григорьевна. – По какому праву…

– Сейчас все узнаете, – ответил незнакомец. – Сидеть! – прикрикнул он на поднявшегося было Гринева.

Дулом «кольта» он захлопнул дверь, зацепил собачку на йельском замке, затем снова наставил револьвер на хозяина дома.

– Таковы заголовки сегодняшних новостей, – сказал диктор, – а теперь – подробности…

В недолгой паузе слышно было, как тикают настольные часы. На высоком лбу Гринева, окаймленном гривой серебристо-седых волос, выступили градины пота. Маленькая, хрупкая Мария Григорьевна, теребя пояс халата, переводила растерянный, недоумевающий взгляд с мужа на позднего гостя, неизвестно как оказавшегося в библиотеке.

– Итак, все в сборе, – с удовлетворением произнес человек с «кольтом». – Кроме вашего эрделя, которого вы звали Черри, а полное имя которого было Флип-Черри-Бренди.

– Черри? – встрепенулась Мария Григорьевна – Что вы знаете о нем?.. Наш Черри умер три дня назад. Его кто-то отравил…

– Это сделал я, мадам, хотя очень люблю собак. Я плакал над чеховской «Каштанкой»!

– Зачем вы это сделали?!

Незнакомец плюхнулся в массивное мягкое кресло, закинул ногу на подлокотник.

– Мне, право, жаль Черри. Умный был пес. Я помню трогательную картину: вы, Пал Николаич, и вы, Мария Григорьевна, старосветская парочка, смотрите в одиннадцать часов телевизор, а Черри дремлет вот здесь на ковре. Как только диктор умолкает, пес поднимает голову и смотрит на вас. «Сейчас пойдем, псина! Дай докурю трубочку!» – говорит Пал Николаич, и пес ждет. А как только Пал Николаич кладет свою трубку на стол, Черри вскакивает, вертит хвостом, прыгает от нетерпения, и все вы выходите в садик, и песик справляет свои дела, а вы садитесь на скамейку в беседке и слушаете журчание фонтанчика…

– Зачем вы, гадкий человек, отравили собаку?

– Но-но, барыня, не расстраивайтесь. Песику было десять лет, что равно семидесяти человеческим годам, так что он был старше вас.

– Перестаньте разыгрывать эту гнусную комедию, – наконец обрел голос Павел Николаевич. – Что все это значит, сударь?

Его лицо налилось кровью, по щеке пробежала капля пота.

– Не волнуйтесь, папочка, это вредно при вашей гипертонии. Примите лучше таблетку серпазила. Перед смертью.

– Перед смертью?..

– Да, перед смертью. Ненавижу двуногих собак. Поэтому я с удовольствием приведу в исполнение приговор.

– Приговор?

Пришелец перестал раскачивать ногой. Сузились пуговичные глаза. Заметно побелев, напрягся палец левши на спусковом крючке «кольта».

– Павел Николаевич Гринев! Контрразведка «Смерш» приговорила вас, как бывшего белого офицера, как одного из главарей белой эмиграции, как врага и предателя своей родины, как агента графа-фашиста Вонсяцкого, к смертной казни. Вас и вашу жену. Даю вам минуту на отходную молитву.

Судорога сжала горло Марии Григорьевне. Гринев медленно встал, выпрямился, вскинул седую голову. В напрягшейся тишине громко тикали часы.

Где-то за окнами едва слышно провыла полицейская сирена.

– Слушайте, вы! – сдавленным от гнева голосом проговорил Гринев. – Если вы сейчас же не уберетесь вон из моего дома, я позову полицию!

– Попробуйте! – с застывшей усмешкой на губах ответил человек с «кольтом».

Марии Григорьевне казалось, что все слышат, как в невыносимой тишине громче настольных часов, громче голоса диктора стучит ее старое, больное сердце.

А голос из телевизора увеличивал напряжение и без того до предела наэлектризованной атмосферы:

– Сейчас вы станете свидетелем убийства!..

Павел Николаевич посмотрел долгим взглядом на Марию Григорьевну и, собрав всю волю, всю решимость, сделал глубокий вдох и потянулся к телефону.

– Смотрите! – сказал диктор. – Этот человек смачивает волосы водой, а это убийство для волос!..

В ту же секунду рыльце «кольта» плюнуло коротким пламенем.

– Всегда пользуйтесь бриллиантином «007»!..

Пуля ударила Гринева в грудь, свалила его в кресло. Он упал с перекосившимся лицом, судорожно схватился рукой за грудь. Вторая пуля попала чуть выше сердца, размозжила аорту. Плотное тело Гринева подскочило и замерло. Смерть, наступившая мгновенно, застеклила глаза.

Дуло «кольта» дернулось в сторону застывшей от ужаса Марии Григорьевны, снова плюнуло огнем.

Мария Григорьевна медленно сползла на пол. Глаза ее закатились.

Убийца метнулся к открытому сейфу, стал запихивать в карманы чековые книжки, какие-то тетради, конверты.

В этот момент резко зазвонил на столе телефон. Убийца вздрогнул и повернулся к телефону так круто, что с него едва не соскочила шляпа. Беззвучно выругавшись, он бросился к окну, но затем, словно вспомнив о чем-то, нагнулся к неподвижно лежавшей на полу Марии Григорьевне, снял с правой руки перчатку, нащупал пульс и, застыв, простоял с полминуты… Телефон все звонил, нетерпеливо и заливисто.

– Вы слушали последние известия, – сказал диктор. – После короткого сообщения смотрите «Лейт шоу»!

Выпустив тонкую кисть так, что рука стукнулась, ударившись об пол, убийца бесшумно ушел через окно.

Когда он снимал кошку с забора, то услышал, как звонкий девичий голос тревожно спрашивал, почти кричал за дверью библиотеки:

– Откройте! Папа! Мама! Это я – Наташа! Вы что, кино смотрите? Почему не отвечаете на телефон?

А диктор телевидения все тем же бодрым и напористым голосом вещал:

– А сейчас, леди и джентльмены, классический гангстерский боевик «Солдат возвращается домой» с Джеймсом Кэгни в главной роли!..

На улице по-прежнему было пустынно. Убийца закурил сигарету и швырнул на замусоренный тротуар мимо урны с призывной надписью «Голосуйте за чистый Нью-Йорк!» смятую пустую пачку.

В сердце Гринич-Виллэдж еще круче закипала ночная жизнь, еще лихорадочнее пылала и пульсировала световая реклама, еще исступленней гремела бит-музыка.

Вдруг убийца остановился как вкопанный: рядом с его темно-оранжевым «фольксвагеном» стоял полисмен.

Мрачного вида рыжий ирландец только что сунул за ветровое стекло «фольксвагена» белый билет. Убийца облегченно вздохнул и подошел к полисмену.

– В чем дело, офицер? Это моя машина. Все о'кей?

– Все о'кей. Вы оштрафованы на три доллара за незаконную стоянку. Напротив пожарного крана.

Когда полисмен удалился, шаркая тяжелыми ботинками, убийца сел за руль «фольксвагена», включил зажигание, отомкнул ключом рулевую колонку. В ту же секунду дверцы «фольксвагена» разом отворились и в машину втиснулись трое здоровенных верзил в низко надвинутых шляпах. Недавний гость Гриневых почувствовал, как нечто твердое – очень похожее на дуло «кольта» калибра 0,45 – уперлось ему под ребра, а незнакомый голос с заметным китайским акцентом не терпящим возражений тоном сказал: