Внимательно смотря под ноги, он старался различить в зарослях уже желтеющей травы нужные, продолговатые листочки, стелющиеся по земле, которые после варки придают отвару пряный и терпкий запах, и надеялся встретить где-нибудь и розоватые головки ахия. Эти редко растущие цветы прятались так незаметно, что порой можно было пройти рядом, и не заметить целую поляну.
Искусству разыскивать нужные травы Сати научился от матери. Он с удовольствием, бывало, уходил в горы надолго, собирая травы всё выше и выше на склонах.
Но в этот раз мать строго-настрого запретила ему лезть высоко. По-девчачьи неловкая в серьёзных делах Тия легко могла свалиться вниз.
Сестра поначалу очень старалась помочь хмурому и недовольному брату. Но под конец ей надоело всматриваться в траву, и она просто бегала где-то в округе, иногда откликаясь на сердитый зов Сати. Она-то знала, что брат на самом деле за неё очень даже переживает, и поэтому не слишком пугалась, когда он хмурил брови и грозил нажаловаться на неё охотному до поучений отцу.
В эти места Сати забрёл впервые. Раньше его не тянуло обходить горы стороной, в основном, ему нравилось забираться повыше и смотреть оттуда на чернеющую, на фоне зелёных полей, родную деревню. Вот уже несколько часов они брели вдоль подножия, несколько раз натыкались на чистые холодные родники, и наполняли флягу, которую дал им в дорогу отец.
Он прикрикнул на Тию, чтобы не убегала далеко, а сам, следя за ней одним глазом, старался запомнить как можно больше из нового для него пейзажа. Трава под ногами шелестела от их шагов, разбегались какие-то мелкие ящерки. Тия увлеклась тем, что стала ловить их. Успокоившись, что сестра не собирается куда-то убегать, Сати внимательно смотрел на горы с новой для него стороны.
С этой стороны над ними нависала почти отвесная скала. Здесь на склоне изредка росло хотя бы одно деревце, горы казались тёмными, неприветливыми. Но солнце стояло ещё высоко, и тень не доползла ещё до двигавшихся вдоль небольшого ручейка ребят, иначе бы стало значительно холоднее.
Трава становилась всё ниже и желтее, цвели только жёлтые и непригодные для отвара кошачьи глаза. Мама как-то говорила, что они очень горькие на вкус, но зато ими можно вылечить больную кошку. У них в деревне почти ни у кого не было кошек, и потому Сати и остальные ребята, которых посылали за травами в горы, редко приносили с собой эти колючие стебельки с маленькими чуть скособоченными вниз жёлтыми цветочками.
– Тут неприятно, - наконец, заканючила Тия, которой ящерки уже надоели. - Пойдём отсюда, вернёмся назад!
Сати шикнул на неё. Впереди отклонялся и совсем падал куда-то под гору ручеёк, вдоль которого трава ещё хоть как-то росла. Теперь стебельки просто переламывались от шагов ребят.
Он озирался. Поле здесь было значительно менее живым, но слышалось жужжание знакомых ему сторожиков - так он называл жучков, что летали обычно недалеко от полянок ахия.
– Слышишь? - недовольно спросил он. - Скоро мы соберём ахий и пойдём домой. Больше никогда не возьму тебя с собой! И зачем мать тебя мне навязала? Давно бы нашёл цветы, и шёл бы уже к дому!
Обиженная его нападением сестра надулась и уже начала тихонько утирать слёзы кулачком. Но, видя, что на строгого брата эта уловка не действует, смирилась и побрела следом. Здесь вдоль подножия гор Стегоса начиналась каменистая равнина с совсем редкой травой. Ветер мрачно завывал где-то в горах, и несмотря на то, что солнце грело вовсю, внутри пробежал и растаял какой-то странный холодок.
– Как жутко,… - прошептала Тия.
Место действительно было очень странным. Всё казалось как обычно - с одной стороны, сколько хватает глаз, сплошное разноцветное поле, в высоком голубом небе парят птицы, изредка пронзительно крича… Гармонию нарушала лишь как будто отколотый край горы и зашуршавшие под ногами камни.
Жужжание было где-то впереди. Желая, чтобы неприятное ощущение поскорее исчезло, Сати схватил сестру за руку и потащил за собой, почти переходя на бег.
– Постой, больно же! - мгновенно заныла Тия.
Вдруг Сати остановился. Он никогда бы не признался себе, что от испуга. Но он действительно поначалу испугался. Тия же, потеряв от ужаса голос, просто вцепилась в его жилетку и зарылась в неё лицом.
Впереди был труп человека. Он лежал прямо на камнях, раскинув руки, закинув голову далеко назад. Сати невольно завладело любопытство. Пытаясь вывернуться из рук сестры, он подошёл ближе, вытягивая шею, и на всякий случай держась за ножичек, что взял с собой, чтобы срезать травы под корень. Диких зверей в округе не водилось, и бояться было нечего.
– Сати, постой! Не ходи!
– Да ладно тебе, он же мёртвый, - отмахнулся парнишка, сам едва сдерживая страх, внушаемый ему телом.
На погибшем когда-то были доспехи. Сейчас местами они были пробиты и разодраны, будто чьи-то стальные когти рвали железо. Никаких знаков, которые когда-то были выбиты на них, не было видно, всё было покрыто толстым слоем нанесённой ветром пыли и земли. На серой от въевшийся пыли коже в тех местах, где она была видна, зияли страшные раны, кровь в которых запеклась и чернела, как будто грязь. Острый подбородок покойного был направлен прямо в солнце, пальцы одной руки были выгнуты как-то неестественно. Только через какое-то время Сати понял, что они просто вывернуты.
Внешний вид трупа внушал подсознательный ужас. Вокруг тела вообще не росло травы, хотя поблизости она была, пусть и пожухлая.
Сати сдвинулся вбок, чтобы взглянуть на лицо трупа. Тело ещё не тронуло гниение, и не было никакого запаха, но было ощущение, что он лежит здесь уже давно. И плащ, когда-то роскошный, одетый на плечи погибшего, из-за непостоянной погоды местами казался подгнившим.
Острые и жестокие черты лица напугали его. Он отступил назад, но заострённый нос, впавшие закрытые глаза с белыми ресницами, на которых осел песок, широкие, угловатые, выдающиеся скулы, чуть приоткрытый рот с поразительно-белыми зубами и чуть выдающимися верхними клыками, высокий, какой-то по-волчьи плоский лоб так и стояли у него перед глазами. У покойника были длинные светлые, почти белые, но не седые волосы. Он умер ещё молодым.
– Мамочки, как страшно, - прошептала Тия. У неё были расширенные глаза и чуть трясущиеся губы, когда она смотрела на труп.
– Должно быть, давно лежит, - неуверенно проговорил Сати. Голос был каким-то хриплым.
– Пойдём, пойдём отсюда. Он такой страшный, взгляни на него! - Тия задёргала брата за руку. - Мне страшно, Сати, пойдём! Пойдём домой!
Сати ощущал неведомого происхождения тяжесть. От трупа исходило что-то чужое, жуткое и вселяющее страх.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});