Читать интересную книгу Зигун - Дмитрий Кондратенко

и не проронил ни слова, только внимательно слушал.

Задачей черных — это Зигун тоже узнал позже — было отправить на тот свет как можно больше людей. И им по большому счету было не важно, имел человек приговор или нет. По закону же, если у человека не было вынесенного приговора, он должен был доживать до старости и умирать своей смертью. Но это по закону… На деле же черные при любом удобном случае пользовались своей возможностью и «помогали» людям не дожить до старости. Чтобы этого не происходило, существовали ангелы, которые должны были следить за своими подопечными. Кроме того, черных могли отправить в суд, если было точно установлено и доказано, что те действовали без приговора. За это могли отлучить от работы и отправить в ад.

Адом по сути было вечное уничтожение. Медленное, но верное тление в абсолютной темноте. Не зря говорят — гореть в аду. Все так, только огонь этот медленный и вечный. Поэтому черные крайне редко использовали свои широкие возможности, разве что когда были полностью уверены в безальтернативности ситуации. При этом, как правило, в зону риска попадали люди без ангелов. Во вторую очередь шли «на убой» те, кому был положен ангел, но таковых человеку не выделяли по причине нехватки кадров, поскольку ангелом мог работать не каждый. За такими присматривали свободные от работы другие ангелы. Дальше по очередности риска шли люди с имеющимися у них ангелами, а высшей кастой были люди аж с двумя ангелами-хранителями.

По какому принципу шло такое разделение — никто толком не знал, информация об этом была закрытой. Решение принимал Сам своими секретными указами. Насчет остального были только догадки. Как правило, ангела давали при рождении, но были случаи, когда этот вопрос решался и много позже. Некоторым же предоставляли второго ангела — видимо, это было результатом должных мыслей и праведных действий человека.

Некоторые из черных имели прямой доступ наверх, отправляясь туда с докладами отчитываться о проделанной работе. При этом они не упускали возможность высказать и свою точку зрения на происходящее вокруг, не забывая акцентировать внимание на ошибках ангелов и на их просчетах, если таковые случались, конечно. Этим они старались как можно сильнее ослабить влияние ангелов на принятие решений. Мечтою черных было расставить вокруг на посты как можно больше своих, нейтрализовав до минимума работу ангелов. Ангелы, к слову, все это знали и понимали, работая в противоположном направлении.

У ангелов старшим был Николай Фёдорович, он тоже лично ходил докладывать наверх. Поэтому Суркан старался присутствовать на всех мероприятиях, где появлялся Николай Фёдорович. Ангелам это, конечно, не нравилось, но воспринимали они такое спокойно, ведь вся работа велась в открытую, скрывать ангелам было нечего. В итоге складывалась система некоего взаимного контроля и сохранялся баланс, при котором ни у одной стороны не было возможности захватить, так сказать, власть.

Все это Зигун узнал позже, а сейчас прямо на его глазах решался вопрос жизни и смерти невинных людей.

— Что значит «человеческий фактор»?! — взорвался Егор. — А кто должен был все перепроверить? Не надо с больной головы валить на здоровую. Отвечала тогда за все ты!

— Я же уже сто раз объяснялась по той ситуации! — возмутилась девушка. — Или ты меня подозреваешь? — гневно спросила она, слегка подавшись вперед. Казалось, еще немного, и она бросится на Егора как дикая кошка.

— Да нет, что ты…. — испуганно пролепетал Егор.

— Тогда все, тема закрыта! — резюмировала его собеседница, после чего повисло тягостное молчание.

Все это время напротив девушки сидел мужчина лет тридцати пяти и не отрывал глаз от нее — это явно бросалось в глаза, потому Зигун сразу понял, что тот неровно дышит к ней. Ведь только две вещи, как говорится, нельзя скрыть — любовь и богатство. Девушка при этом не замечала влюбленного взгляда или искусно делала вид, что не замечает.

Что-то в девушке Зигуну не нравилось, но он никак не мог понять, что же именно. Красивое лицо, голубые глаза… блондинка с шикарной фигурой. Бедра были шире, чем в классическом общепринятом стандарте, но это придавало особую грациозность фигуре, особенно когда она сидела нога на ногу. В общем, это была девочка с рекламного постера, мечта поэта, но что-то в ней Зигуну мешало. Он никак не мог понять причину этого чувства и был, признаться, сильно этим озадачен.

— Алёна права, — сказал мужчина. (Значит, ее зовут Алёна, подумал Зигун. Прекрасное имя и чарующая внешность — и это совершенство хочет преспокойно отправить на тот свет невинных людей. Конечно, это, наверное, ее работа, а люди, может, и не такие невинные, а он мысленно нападает на нее, не зная всех обстоятельств.) — Я тут посмотрел личные дела этих пятерых человек, — продолжил он. — У четверых уже давно весы на черной отметке.

— И думать не смейте об этом, уважаемый Кирилл! — тут же отреагировал Николай Фёдорович.

Этого влюбленного в Алёну, выходит, зовут Кирилл. Он сразу не понравился Зигуну. И последнее его предложение об ускорении процесса вынесения приговоров только подтвердило это.

Кирюха… Зигун поймал себя на мысли, что давно не любит это имя, стал вспоминать, где и при каких обстоятельствах встречался с людьми с таким именем, — и, между прочим, вспомнил. В институте у них в группе был парень по имени Кирилл, все его звали Кирюхой. И как-то этот Кирюха пытался подгадить Зигуну, оттуда и негативные ассоциации с именем.

Дело было на первом курсе института. Всех студентов тогда отправили на картошку. С Зигуном из одногруппников особо никто не дружил: в группе были только москвичи, лишь один Зигун приехал издалека. А после колхозных сборов, когда вернулись в Москву, всем студентам за хорошую работу выдавали талоны на распродажу. В то время все было в дефиците, а что-то по-настоящему нужное и редкое можно было купить только с этими талонами. Распродажи были в ЦУМе, ГУМе и в других крупных магазинах, раздавали талоны на одежду, обувь, косметику и прочие нужности.

Собрали тогда всех студентов в небольшом парке у института и начали раздавать талоны. При этом давали один талон на двоих — похоже, начальство из профсоюзов, распределяющее талоны, уже в то время умело делить в свою пользу. Но никто не задавал лишних вопросов — на двоих так на двоих. Все одногруппники тогда разбились по парам, лишь Зигун оказался в гордом одиночестве. И оставаться без талона, честно говоря, было обидно.

— Ну что — без пары? — ехидно поддел тогда Кирюха.

— Выходит, что так… — ответил Зигун.

— Не повезло! — с довольной