Писатель обращал внимание на те места Священного Писания, где говорится о всевозможных суевериях, гадателях, колдунах, вызывателях мертвецов и т. д. Причину распространения подобных явлений в православной среде он считал веру в бессмертие души и «христианизированный» культ мёртвых. Кроме того, И. Чёрный неоднократно подчёркивал необходимость соблюдения десятисловного закона, в том числе и 4-й заповеди – субботы3.
Интересные теологические исследования проводил и Ф. Курицын. В своей рукописи «Написание о грамоте» он затрагивает главную тему всей христианской теологии – значение искупительной жертвы И. Христа. Курицын критиковал распространённую в русской православной церкви (РПЦ) теорию, согласно которой Бог как бы «перехитрил» Дьявола4. Ф. Курицын писал, что такая теория унижает Бога, вменят ему тот же способ действия, каким пользовался Сатана. Хотя сам автор конкретно не пояснял, в чём же значение смерти Христа, тем не менее, он придавал большое значение тому, что даёт человеку знание о таком Боге, который сошёл на землю и умер за людей. Ф. Курицын подчёркивал необходимость непосредственных отношений между Богом и человеком, когда человек в молитве общается с Царём Веленной, как делали это пророки древности.
О необходимости личных отношений между Богом и человеком и упразднения посреднической роли Церкви в деле спасения писал и брат Фёдора – Иван Курицын в своей книге «Мерило праведное» или «Кормчая». В той же рукописи мы находим и непопулярные для того времени идею о необходимости размежевания Церкви и государства, свободе совести и веротерпимости.
Таковы были основные отличия вероучения Новгородско-московских еретиков от основных догматов православия.
Анализ учения Новгородско-московских еретиков
Что же представляло собой движение субботников с точки зрения христианского богословия? Мы говорили, что в те времена их называли просто еретиками. А как нам, людям, живущим в XXI веке оценивать это явление в русском православии? Историки, богословы и религиоведы, изучавшие движение Новгородско-московских еретиков, часто называют их идейными предшественниками западноевропейских реформаторов. Как ни странно, те самые идеи, которые долгие годы будоражили умы русского духовенства в XV в., спустя почти 100 лет совершили настоящий переворот в религиозном мире Западной Европы. Можно сказать, что именно они легли в основу учения, которое сегодня проповедуют протестанты как у себя на родине, так и на канонической территории РПЦ.
Поэтому, было бы неверным считать протестантское богословие «чужой» религией, религией чисто западной культуры. Хотя для общества, прожившего долгие годы в атеистической изоляции, любое богословие является новым. Слишком далеко мы ушли от Бога и от веры «однажды переданной святым» (Иуд. 3). Поэтому, думаю, было бы полезно ещё раз заглянуть на страницы истории русского христианства, и вспомнить о тех ценностях, которыми жили и которые отстаивали наши предки.
Действительно, русская реформация во многом напоминала западноевропейскую. Как и протестанты в Западной Европе, она также столкнулись с ожесточённым сопротивлением со стороны ортодоксальной церкви. Но, к сожалению, в отличие от последней, не смогла устоять, и была вынуждена уйти в подполье.
История борьбы РПЦ с еретиками носит поистине детективный характер и даёт нам возможность лишний раз убедиться, что в этом греховном мире подчас побеждает не тот, кто прав, а тот, кто хитрей.
Борьба Русской Православной Церкви с еретиками
Чем больше Новгородско-московские еретики распространяли своё учение, тем сильнее разгорался огонь преследований со стороны РПЦ. В 1490 г. в Москве состоялся Собор епископов, на котором рассматривался вопрос борьбы с «жидовствской» ересью. Некоторые радикально настроенные священнослужители требовали казнить еретиков не разбираясь. На Соборе председательствовал митрополит Зосима. Когда Собор приговорил «жечи да вешати еретиков», Зосима выступил в защиту милосердия и веротерпимости, призывая лидеров церкви «смотреть на свои грехи». В своей речи он сказал: «Зане мы от Бога не поставлены на смерть осуждати, но грешныя обращати к покаянию». После этой речи в церковных кругах стали осуждающе отзываться и о митрополите. В 1495 г. Зосима был схвачен и заточён в монастырь. Собор всё-таки осудил вольнодумцев. Их обвинили в следовании десятисловному закону5, в использовании жидовкой «Псалтири» (книга «Псартирь» в то время не числилась среди богослужебных книг РПЦ), в непочитании «святых» икон и мощей, в несоблюдении еженедельных постов, в отвержении обычаев и преданий старцев и т. д. Как свидетельствуют историки, многие обвинений, предъявленные еретикам на Соборе, были сфальсифицированы. Например, им несправедливо приписывали неверие в Триединого Бога и Христа как Сына Божия, а в следовании 4-й заповеди видели прямое указание на отступление от веры христианской и следовании «обычаю жидовскому». По сути дела, обличители еретиков и не пытались вникнуть в учение жидовствующих, проанализировать его в свете Священного Писания. Да в этом, как считалось, не было необходимости: «… Русская мысль была настроена исключительно в церковном направлении; церковная книга была единственным источником не только религиозного и нравственного поучения, но поучения политического и даже мирского знания; всякое другое знание было суетное, а если оно в чём-нибудь расходилось с авторитетной, или просто полагаемой за авторитетную, церковной книгой, то оно было превратное, еретическое, гибельное, исходящее от самого Диавола… всякое проявление свободной анализирующей мысли, или, как тогда называли, „мнения“, заклеймлялось позорным названием „проклятого“ и даже еретического, и „мнение“ трактовалось тогда даже как источник всех бед, как второе падение» (Жмакин В. Митрополит Даниил и его сочинения. М., 1881, с. 3—13).
И всё же главная причина, по которой были организованы гонения на еретиков, кроется в том, что господствующая церковь увидела угрозу своей монопольной власти над верующими людьми. И ей было чему бояться. Как уже было отмечено выше, движение субботников достигало значительных масштабов и даже решение Собора 1490 г. не смогло остановить его рост. «Жидовствующих» поддерживала так называемая «Русская партия», во главе которой стоял внук Ивана III, царевич Дмитрий. В партию входили почти все видные политические деятели того времени. Это обстоятельство, конечно же, сказывалось на укреплении позиций «жидовствующих» на Руси.
Сейчас сложно сказать, сколь долго могло длиться противоборство двух религиозных течений, если бы в 1472 г. на Руси не появилась наследница византийского престола, племянница последнего греческого императора Константина, и новая супруга Ивана III – Софья.
На этой личности следует остановиться более подробно, поскольку, как ни странно, именно она, сыграла ключевую роль в истории государства. После падения в 1453 г. Константинополя, вся семья императора бежала в Рим, всегда предоставлявший убежище государям, лишившимся короны. В Риме Софья выросла и получила образование. Её воспитанием занимался сам кардинал Виссарион, могущественный и талантливый человек. Именно ему история обязана заключением знаменитой Ферраро-Флорентийской унии, ему же и принадлежала идея выдать Софью за российского государя. Таким образом Виссарион хотел подчинить православие католицизму: сначала византийское, а затем и российское. Ивану III этот брак также сулил не малую выгоду. В то время на Руси все княжества ещё оставались разрозненными и независимыми друг от друга. Великому князю необходимо было найти способ объединить земли в одно государство. Брак с Софьей мог дать Москве византийскую преемственность, сделать её Третьим Римом6. Иван III назывался бы уже не великим князем, а царём, обладателем византийских атрибутов власти: герба (двуглавый орёл), короны и скипетра. И, конечно же, Московский князь не смог отказаться от такого предложения.
Далеко не последнюю роль в союзе Рима с Москвой сыграл хороший знакомый Виссариона (а возможно и его родственник), итальянский князь Жан Баттиста делла Вольпе. Человек чрезвычайно богатый. Его особняки в Риме и в Венеции по роскоши не уступали царским. Однако душа князя жаждала приключений. Неизвестно с какой целью он отправился в 1455 г. к татарам, а спустя некоторое время появился среди русских под псевдонимом Ивана Фрязина и занял место монетчика при дворе Ивана III. В Москве он был православным, за что князь Московский пожаловал его большим домом и многими милостями, а в Риме – католиком. Иван Фрязин и был тем человеком, который убедил Ивана III связать свою судьбу с Софьей и сам же в марте 1469 г. отправился за ней в Италию. «В лето 6980… Тое же зимы по рождестве Христове начаши являться звезды хвостатые. Тое же зимы послал князь великий Ивана Фрязина по царевну в Рим» (Пушкарёв Л. Н. Документы по истории XV—XVII вв. Материалы по истории СССР. Т. 2, с. 313).