Клиенты выразили свое полнейшее удовлетворение. Мясной салат удался на славу, и вкуса его ничуть не портил попавший туда фитиль от керосиновой лампы.
Вручая хозяину свою находку, француз рассыпался в благодарностях.
Ресторатор растроганно принимал похвалы и радовался обнаруженному фитилю, который считал безнадежно пропавшим, а попробуй-ка раздобыть новый в этакой глуши!
– Готовите вы отменно, дружище! – присоединился к похвалам и англичанин.
– Сударь, – скромно ответил одноглазый грабитель, – ведь я обучался гастрономическому искусству у самого Левина!
Это обстоятельство владелец заведения подчеркивал не раз, причем с явной гордостью. Легионеры терялись в догадках, где находится фешенебельный ресторан таинственного Левина, которому Брижерон был обязан своим мастерством, однако никто не осмеливался лезть к нему с расспросами. Силища у хозяина была, что у быка, и, осердясь, он мог осадить наглеца оплеухой. Кроме того, все стеснялись собственной неосведомленности: Брижерон освоил свою науку у прославленного Левина, а они этого мастера гастрономических изысков ведать не ведают. Лучше уж сделать вид, будто бы им тоже доводилось вкушать лакомства великого кулинара. Некий капрал, решив похвалить столовскую стряпню, даже ввернул однажды: «Такую вкуснотищу я последний раз едал только у Левина!..» Словом, стыд и позор каждому, кто не знает ресторатора под стать гениальному Ритцу или Дювалю!
Так что мало-помалу легионеры перестали сомневаться в существовании мифического Левина, и высшей похвалой Брижерону считалось замечание, что лучше, мол, и самому Левину не состряпать.
– А теперь, милейший Брижерон, принесите бутылку красного вина и оставьте нас в покое.
– Велите подать и карту? Она у меня точная, изготовлена исключительно для военных целей, там все отмечено – и расположение форпостов, и реки, которые то появляются, то пересыхают. При подготовке к побегу, прямо сказать, вещь незаменимая. – Хозяин был сама предупредительность.
– С чего вы взяли, будто мы замышляем побег? – поинтересовался англичанин по фамилии Питмен.
– Ежели легионеры заказывают красное вино и промеж себя шушукаются – верный признак, что тут побегом пахнет.
– Что же, по-вашему, у нас других секретов и быть не может?
– Какие здесь могут быть секреты?! – Трактирщик с неописуемым презрением указал на оконце.
Снаружи немилосердно пекло знойное оранжевое солнце. Покрытые песчаной пылью кроны пальм бессильно поникли, точно голова человека в обмороке, и стоило тощей обезьянке шевельнуться вверху, как с увядших остроконечных ветвей обрушивались облака пыли. Громыхали раскаленными камнями арабы – настала пора готовить ужин. Издали доносились отрывистые команды: шла смена караула.
В питейном заведении от духоты и вони хоть топор вешай, жужжание армады мух сливается в сплошной, неумолчный гул.
Покрытый шрамами, костлявый, как скелет, старик араб, накурившийся анаши, рвет седую бороденку и время от времени издает визгливые крики, что твой попугай.
В глубине «зала» два желтолицых солдата, обливаясь потом, режутся в карты.
Круглые часы на стене каждые пятнадцать минут всхрипывают, словно честь по чести желая пробить четверть, но тотчас же смолкают. Проржавелый механизм лишь по инерции вспоминает старые добрые времена, когда он еще умел возвещать час.
Разве не прав грабитель, обучавшийся кулинарному мастерству у Левина? Ну какие секреты здесь могут быть у человека?
Да никаких! А если вдруг и появляется, то секрет этот всегда один и тот же.
– Несите вино! – вмешался Франсуа, бледный, мечтательного вида малый. – Мы обсуждаем семейные дела, а вовсе не побег.
Брижерон торопливо ушел и вскоре возвратился с вином. Карту он также прихватил на всякий случай.
– В семейных делах тоже куда как проще разобраться, ежели у тебя под рукой военная карта. Компас у вас, надеюсь, есть?
– На кой ляд?
– В запутанных семейных делах наверняка пригодится…
На середину помещения выкатилась Лейла, вспомнив о своих обязанностях услаждать гостей плясками.
– Вали отсюда, старая ведьма! – в бешенстве заорал один из картежников. – Нигде не дают человеку покоя!
Оскорбленная Лейла снова забилась в угол.
– Как ты все это себе представляешь? – поинтересовался Франсуа.
– Вот-вот, мне тоже хотелось бы знать! – подхватил Тор, коренастый американец.
Англичанин, а точнее шотландец, Питмен не спеша набил трубку, изучил карту и наконец удовлетворенно кивнул.
– Все ясно, взгляните сами. Если и есть возможность бежать, то лишь на юг, запад или в восточном направлении. К северу от нас Сахара.
– Верно говоришь. К северу не пробиться.
– Единственный шанс на успех для одного из нас – бежать поодиночке и в разные стороны. Вечером смотаемся, и побег обнаружат только наутро.
– С какой стати нам расставаться, если до сих пор мы держались заедино? – тихо спросил Франсуа.
– Выкладывай как на духу, что там удумала твоя хитроумная шотландская башка! – выпалил в сердцах коротышка американец.
– Численный состав гарнизона – девяносто пять человек, – спокойно ответил Питмен, уминая табак в трубке.
– Это мы и без тебя знаем, умник.
– Для защиты форта в нем при любых обстоятельствах должна оставаться половина людей. Таково строжайшее предписание устава, ясно?
– Ясно… – пробормотал американец.
– А вот лично мне так ни черта не ясно! – не унимался Франсуа Барре.
– В отряде преследователей должно быть никак не меньше двадцати пяти человек, – пояснил Питмен.
– Это мне известно.
– Считай сам. В крепости остаются сорок семь человек, а из остальных едва набирается два неполных отряда. Один отправится, допустим, на юг, второй отряд бросится вдогонку за другим беглецом, а на долю третьего преследователей не достанется.
– Здорово придумано! – стукнул по столу Тор. – Если рванем в разные стороны, одному из нас преследователей не перепадет. И тогда чеши до границы хошь с бельгийской, хошь с британской колонией! Кому из нас подфартит, наперед неизвестно. Это как игра в рулетку… Ежели выиграл, сообразишь через сутки: топаешь по пустыне и никто за тобой не гонится!
Незадачливая танцовщица сделала очередную попытку выполнить свой долг, однако возмущенная публика вновь загнала ее в угол. Лейле только и оставалось закурить трубку.
– А что будет с теми, кого поймают? – спохватился Франсуа.
– Пойдут под трибунал. А там – расстрел или каторга до скончания века, – ответил Тор.
– Зато один благополучно спасется, – напомнил Питмен.
Часы на стене натужно прохрипели, и наступила тишина, нарушаемая лишь жужжанием тысячи мух.