Читать интересную книгу Крестоносцы - Михель Гавен

— Ты снова пойдешь сегодня туда? — Майк поднял Джин на руки и отнес на кровать.

— Да. — Молодая женщина взглянула на часы. — У меня только час.

— Ты не должна ходить туда одна, Джин.

— Я не одна, а с водителем, причем он вооружен.

— Маловато будет. Я скажу Миллеру…

— Не надо, Майк. — Она ласково прижала палец к его губам. — Они не будут мне доверять, и это только привлечет Аль-Каиду.

— Сейчас они тебе доверяют? — Майк внимательно посмотрел Джин в лицо. — Ты уверена?

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Для многих там я последняя надежда на выздоровление и на новую, более счастливую жизнь. Для Михраб, для доктора Фарада, их хирурга.

— Джин, брось, лучше пойдем на танцы. — Он повернул ее на спину, лаская мускулистыми руками длинные каштановые волосы своей возлюбленной.

Джин засмеялась:

— Какие танцы? Иди один.

— Нет, один не пойду. Лучше уж лягу спать. Завтра трудный день. Кстати, ты мне понадобишься…

— Для чего? — удивилась молодая женщина.

— По-арабски ты здорово выучилась говорить!

— Меня учила тетя Джилл. Точнее, мы с ней учили вместе — она для интереса, а я для работы.

— Русский не забыла?

— По-русски? — Джин посмотрела на Майка с недоумением. — Зачем?

— Завтра опять будем патрулировать вместе с украинцами. Придется обновить знания.

— Те самые, которые не знают, как пользоваться Кэмелбэком, и чуть не всей бригадой лежали у меня под капельницами с физраствором после прогулки по жаре в пятьдесят градусов с полным отсутствием жидкости?

— Ты не понимаешь. — Он поцеловал ее в нос. — Их генералы, как мне объяснил майор, просто не выдали эти «кэмелбэки». Они посчитали их лишними. Приборы же ночного видения давно устарели. Мы им подкинули ящик своих приборов, совершенно бесплатно, так они подумали, что это взрывчатка, и вызвали саперов.

— Это анекдот? — Джин вскинула брови.

— Нет, правда. На прошлой неделе произошло такое злоключение. Они там элеватор окружили, а сыны джихада палят по украинцам. Они все в БТР забились. Говорят, приказа открывать огонь не было, оружие заряжено холостыми во избежание, так сказать. Для боевых патронов запросили Киев.

— Кого запросили?

— Начальство в Киеве. «Лишь бы этот вопрос не вынесли на обсуждение Генеральной ассамблеи ООН», подумал я. Пришлось самим двигаться в город, на трех «Хаммерах». Слава богу, у нас приказы четкие, запрашивать никого не надо. У них найти понимающего по-английски человека крайне сложно. Среди рядовых и сержантов, может, найдется, а офицеры — сплошная тупость, по большей части с советской выучкой. Только и знают, как свое барахло на что-нибудь наше менять или воровать напитки из столовой для продажи арабам.

Джин кивнула:

— Я видела, как они тащат банки рюкзаками. Мэгги еще поинтересовалась у меня: дескать, неужели все сами выпивают? Как же! Мелкое воровство для них является главным удовольствием. В столовую ходят в бронежилетах и с рюкзаками, каски с собой. Говорят, приказано с ходу выходить на построение. Мы с Мэгги, моей помощницей, как увидели украинцев в бронежилетах, так чуть не поперхнулись. Парни так вообще встали в позы ожидания. Они, правда, на нас тоже уставились, ведь мы сидели близко. Один так во весь голос удивленно прокричал об американских «бабах». Думал, я ничего не понимаю. Потом салатов навалил, а есть спокойно не мог. Жевал и все время оборачивался на нас. Я еще спрашивала у мамы, почему у славян принято все доступное тащить с собой.

— Что она ответила?

— Она мне рассказала о полном отсутствии самоуважения у русских. Истинные причины она хотела объяснить в долгом и философском разговоре. Я постараюсь сегодня вернуться раньше, чтобы мы дольше побыли вместе. — Джин притянула Майка к себе, прижимаясь всем телом.

— Хорошо. Я люблю тебя. — Его горячие губы коснулись ее губ. Молодая женщина чувствовала дыхание Майка и нежность пальцев, ласкающих ее грудь.

— Я тоже люблю тебя, Майк…

* * *

Тусклый свет фонарей освещал низкие одноэтажные дома вдоль покрытой густым слоем пыли улицы. Они были грязно-желтыми, из необожженного кирпича, местами глиняные. Покосившие вывески на лавках, горы мусора прямо посередине проезжей части. То и дело из переулков с лаем выскакивали стаи бродячих собак — оборванных, голодных, злых. Принципиальной разницы между людьми и животными не наблюдалось. Старый пикапчик, смонтированный из деталей трех или четырех своих менее счастливых собратьев, а потому черно-красно-белый, затормозил перед низким крыльцом с обшарпанной входной дверью. На вывеске сбоку арабской вязью вывели слово «больница», оно же повторялось внизу по-английски, но с двумя ошибками — в слове hospital буква s отсутствовала, а последнюю гласную почему-то заменили на e. В общем, местный колорит чувствовался во всем. Джин вышла из машины. В джинсах, футболке, легкой кожаной куртке. Волосы скручены в узел на затылке. Казалось, появилась обычная западная женщина на непримечательной улице где-то на Востоке. Над городом черным бархатным ковром раскинулось ночное небо, прямо над головой, как желтый фонарь, висела полная луна, а вокруг буквально полыхали мириадами ослепительных искр сотни звезд — крупных, поменьше, совсем маленьких.

— У вас, Ахмет, мне нравится небо. — Джин вскинула голову. — Удивительное. Ночное — просто фантастическое, а утром, когда восходит солнце, романтическое. Я вижу множество отблесков, причем всех цветов радуги.

— Небо — один из немногих даров Аллаха нашей природе, — откликнулся водитель. — Главные сокровища Ирака под землей и над землей, мэм. В отличие от других стран, растительность бедная, животных тоже особо нет.

Ахмет был сержантом ICDC, то есть местной национальной гвардии. Он привозил в эту больницу Джин, соблюдая предварительную договоренность, в качестве двоюродной сестры. Здесь никто не знал ее настоящего имени. В больнице она была не Мэри-Джин Роджерс, капитан медицинского корпуса США, а некоей Аматулой Байян, дальней родственницей Ахмета Байяна, наполовину — арабка, наполовину француженка. Дочка эмигрантов, якобы выехавших давным-давно в Париж, а теперь, получив там образование, вернувшаяся помочь своей стране.

Отличное знание арабского языка и некоторых местных наречий позволяло Джин играть эту роль, и группировка Аль-Каида сквозь пальцы смотрела на ее присутствие. Знай они о реальном положении вещей, молодая женщина не проработала бы в больнице и одного дня. В данном случае ей полагалась мгновенная смерть, хотя опасность и так оставалась. Только репутация отличного хирурга спасала Джин. Лидеров местных бандформирований никто не страховал от серьезных увечий, поэтому за свои шкуры они дрожали и хорошего хирурга придерживали. Еще ни разу Джин не вызывали к кому-либо из бандитов. Ездил местный доктор Фарад, но подобный поворот событий не исключался. Молодая женщина подозревала об этом. Фарад — обычный медик, и случись черепно-мозговая травма или огнестрельное ранение сердца, он мог не справиться. Тогда повезут ее, даже не спрашивая. Джин вполне отдавала себе отчет в происходящем, и не только она. Пройдя дополнительную подготовку на базе в Форт-Беннинг, в штате Джорджия, она готовилась хладнокровно реагировать на такую встречу, а заодно к сбору и передаче на базу необходимой информации о расположении боевиков в городе. Джин помогали медицинская сестра Михраб и доктор Фарад. Оба мечтали когда-нибудь перебраться в Штаты, и она обещала им место в своей клинике. Все осознавали призрачность надежд — информаторов у Аль-Каиды хватало, у них всюду были глаза и уши, они следили за каждым шагом Джин, ее помощников, даже пациентов после выздоровления. Последних Аль-Каида проверяла на наличие или отсутствие вербовки.

— Добрый вечер, госпожа.

Как только Джин вошла в здание больницы, Михраб сразу вышла ей навстречу. Красивое смуглое лицо, обрамленное светлым платком, явно встревоженное, а большие светлые глаза смотрели испуганно. В коридорах темно, лишь изредка мерцали лампочки, ведь перебои с электричеством так просто не устранишь. Из-за неисправности кондиционеров в воздухе стояла страшная духота. Только в операционной, где все американское и самостоятельная подача тока, вроде как другой мир, похожий на европейский. Больные лежали вдоль стен на деревянных лавках, палаты переполнены. Произошла очередная перестрелка в городе, и привезли много раненых, в основном обычных жителей.

— Что у нас сегодня, Михраб? — спросила Джин, направляясь в предоперационную, чтобы переодеться. Михраб шла за ней.

— Две травматические ампутации, много осколочных, мэм, — ответила сестра, — две полостные и проникающее в грудь. Доктор Фарад как-то справился со всем этим, но просит вас проверить швы. Еще есть один очень сложный случай. Ранение в голову, мэм, состояние критическое. Доктор Фарад говорит, надо делать трепанацию, но он не умеет. Вся надежда только на вас.