Читать интересную книгу Мандалорский доспех - К. Джетер

Одну ногу закинуть на брус удалось, вторую тоже. Охотник примерился и, изо всех сил оттолкнувшись, прыгнул как можно дальше. Он ударился животом о край воронки, сухой песок предательски ускользал, но Денгар упрямо барахтался, брыкался и полз - прямо к ослепительному и безоблачному небу впереди.

Ничего йавам не достанется,.. Денгар лежал на спине, жмурясь, разглядывал небеса (по лицу текли слезы, выжимаемые двойными солнцами) и ждал, когда новый толчок сведет на нет его усилия. Мыслительный процесс проходил с перебоями. Под толщей песка наверняка скрыто много ценных вещей… мини-землетрясение выкинуло их на поверхность, но маленькие мародеры их не получат, если только, конечно, не захотят нырнуть в пасть к сарлакку.

Дюнное море затихло. Денгар полежал еще немного, успокаивая дыхание и сердечный ритм, затем поднялся на ноги. Кажется, сарлакк втянул голову и переваривал урванные на обед куски. Или, по крайней мере, пытался. Если поторопиться, можно отползти на достаточно безопасное расстояние. Отряхиваясь от песка, Денгар потопал вверх по бархану.

И не останавливался, пока между ним и провалом не оказалось целых три дюны. Потом оглянулся. К его изумлению, остов баржи так и остался торчать из песка в центре сарлакковой норы. Денгар протер глаза. Да он сдох! Что-то или кто-то убил монстра. Воздух над дырой едва заметно мерцал от поднимающегося газа.

Пустыня вновь была мертва - лишь песок, обломки и трупы.

Вонь из дыры погнала Денгара в противоположном направлении, к дворцу Джаббы. Самое время удостовериться, во что превратился дворец после смерти хозяина. В последний раз, когда Денгар был в этом запретном для простых смертных месте, там только-только начиналась вечеринка, переходящая в оргию.

Если дворец сейчас пуст - а мнения на этот счет расходились, - тогда толстые стены внутренних помещений предоставят охотнику безопасное убежище. Там он пересидит ночь. И ждать возвращения Манароо там гораздо удобнее. В пещере, которую он превратил в свой тайник, тоже неплохо, но во дворце, может быть, остался кто-то из челяди, тот же управляющий или еще кто-нибудь, и теперь все ищут способ извлечь выгоду из смерти своего покровителя. Великие умы мыслят одинаково…

Денгар сухо усмехнулся потрескавшимися на солнце губами. Жадные - точно. Он еще раз осмотрел горизонт в бинокль. Одно из солнц пошло на закат, тени вытянулись на песке. Денгар собрался выключить бинокуляр, когда метрах в пятнадцати от себя заметил кое-что интересное. Этому, кажется, досталось больше всех…

Еще один мертвец лежал на земле. Лицом вверх. Но он все равно не разглядел бы лица, закрытого шлемом.

Только шлем и был целым, остальная амуниция превратилась в лохмотья и изъеденный чем-то металл. Как будто их хозяин искупался в концентрированной кислоте. Денгар подкрутил фокусировку. Интересно, что могло вызвать такой смертоносный эффект.

Минуточку… Денгар повнимательнее присмотрелся к безжизненному телу. Кажется, не такой уж смертоносный… Денгар опустил бинокуляр, проморгался и протер глаза. Грудь лежащего поднималась и опускалась - еле заметными толчками. Беспомощный воин, кто бы он ни был, был еще жив. Или, по крайней мере, какое-то время будет жив.

Вот это действительно стоит проверить. Денгар повесил бинокуляр на пояс. Хотя бы за тем, чтобы удовлетворить собственное любопытство - лежащий выглядел так, как будто открыл абсолютно новый способ уходить из жизни. Денгар, охотник за головами и торговец чужой смертью, испытывал профессиональный интерес.

Он глянул через плечо: в нескольких километрах отсюда над пустыней, выдвинув посадочные стойки, завис «Наказующий». Прибыла Манароо. Хорошо. Помощь не помешает. И хорошо, что невесте ничего не угрожает. Денгар не видел ничего странного в том, что рискует собственной жизнью, но жизнь Манароо - другое дело.

Охотник, с трудом удерживая равновесие на сухом песке, зашагал к человеку-загадке.

x x x

Умирать не так уж и плохо… Где-то далеко, посреди перепутанных мыслей и перемешанных образов, он слышал елейный голос Джаббы Хатта, обещавшего новые пытки, которые будут длиться вечно.

Толстый склизень был прав, умирающий не мог не признать его правоты. А может быть, он уже умер?

Никак не удавалось узнать наверняка Эта смерть - медленное, молекула за молекулой, растворение, - сначала кожа, потом нервные окончания, потом мышцы - предназначалась другому. Самый крупный розыгрыш во вселенной заключался в том, что все досталось именно ему. Галактике нельзя отказать в чувстве юмора Пытка выпала на его долю…

Или она уже кончилась? Потому что хатт, кажется, обманул, сказав, сколько будут длиться мучения.

Нескольких секунд хватило, чтобы придать слову «боль» иное значение. А последующие секунды - минуты, часы, дни, когда кислота все же проникла сквозь доспехи и принялась разъедать кожу, - действительно были вечностью…

Но все кончилось. Боль, превышавшая любую, что ему доводилось испытывать, сменилась обычным медленным угасанием жизни. Забавно, но на фоне того, что было, он почувствовал облегчение и спокойствие. Даже слепота кислотной ночи сменилась тусклым рассветом. Умирающий по-прежнему ничего не видел, зато безошибочно чувствовал сквозь влажное тряпье и обглоданный кислотой металл тепло солнечного света. Наверное, тварь дотянулась до неба и проглотила его… Гигантская пасть, в которую он провалился, только чудом не задев острых зубов, казалась способной и на такое…

Но потом обожженной спиной он ощутил шершавый песок и острые мелкие камешки, почувствовал, как теплая липкая жидкость скапливается под ним. Привиделось, должно быть… У него не было богов, которых он захотел бы поблагодарить, но все равно он обрадовался благословенному безумию…

Что-то заслонило свет; разницы в температуре было достаточно, чтобы различить размытые края тени, упавшей на него. Интересно, какое новое видение приготовил его агонизирующий рассудок? Он знал: здесь были другие, он видел, как они падали в брюхо к твари. Веселенькая компания… Возможно, их голоса тоже были галлюцинацией; умирающий был рад их слышать, они помогали пережить бесконечные часы до неминуемой смерти.

Один из голосов был его собственным.

- Помоги…

- Что случилось?

Он рассмеялся бы, если бы каждое сокращение мускулов не выбрасывало его в темноту забвения. Следует ли галлюцинации знать подобные вещи?

- Сарлакк… Слова жили своей собственной жизнью. Убил его…

Он услышал другой голос, женский: - Он умирает.

Потом снова заговорил мужчина, тише, чем раньше: - Манароо… ты хоть знаешь, кто это?

- Мне плевать. Помоги отнести его. Тень принадлежала женщине.

Умирающий почувствовал, что его поднимают. Следующее ощущение: песок и грязь осыпаются с его кожи.

Следующее: его перебросили через широкое плечо, кто-то придерживает за пояс… Стыд. Он столько раз сталкивался со смертью - болезненной и наоборот. И безразличие к ней придавало сил. Но все же нашелся в его душе уголок, откуда выползла на свет жалкая фантазия о спасении.

Лучше умереть, чем бояться смерти…

- Держись, - сказал ему призрачный голос. - Я отвезу тебя в безопасное место.

Он почувствовал толчки чужих шагов; его куда-то несли. На мгновение зрение прояснилось, он увидел собственную руку; она безвольно болталась, на песок с нее капала кровь.

Именно в это мгновение умирающий понял, что все происходит на самом деле. Что он все еще жив.

x x x

Небольшой объект, который преодолевал некоторое время пространство между звездами, в конце концов добрался до цели. Сенсоры засекли его присутствие, а Куат с Куата ощутил приближение посланника даже раньше, чем шеф службы безопасности корпорации сообщил, что получен долгожданный сигнал. Куат с Куата обладал тончайшей настройкой на автоматику, он чувствовал машины - от мельчайших крупинок медицинских зондов до конструкций, способных уничтожать миры. Наследственные способности, так сказать. Подарок предков.

- Прошу прощения, инженер… - произнес за его спиной голос, в котором услужливость граничила с раболепием, - но вы просили известить вас, как только мы обнаружим следы вашей… гхм!.. посылки.

Куат с Куата отвернулся от великолепного вида; пустоты, пронизанной светом. Далеко за границей орбиты, по которой бежала планета, несущая одно с ним имя, поднимался белесый рукав красивейшей туманности Галактики. Куат с Куата не пропускал подобные зрелища, они служили напоминанием, что вселенная и все ее проявления - по сути своей не более чем машины. Точно такие же, как те, что можно сделать руками.

Даже атомы и молекулы работали, словно древний примитивный хронометр. Но больше всего Куат с Куата радовался тому, что такие маловнятные вещи, как так называемые человеческие руки, это тоже машины.

- Вот и славно, - инженер взъерошил пушистый мех фелинкс, уютно устроившейся у него на руках.